Глава 17

Мы вышли в лес и двинулись той самой тропой к гроту. Густо разросшиеся кустарники все так же норовили порвать платье и растрепать прическу. Казалось, будто за два дня они выросли заново.

Да, я преобразилась, и даже Амбруаз не стал ворчать по поводу опоздания. Голубое платье мне очень шло, и заценив свой look с утра, я решила по приезду накопить денег на новый гардероб в голубых тонах. Прощай, мои любимые джинсы и безвкусные кофточки… Теперь уже моя мечта сбылась, Париж увиден и полностью рассмотрен, и даже на тысячу сто процентов больше, потому что кому еще выпадет такая странная вещь — путешествие по галактикам?

События прошедших дней мелькали перед моим взором, и всеобъемлющая грусть сжимала сердце. Я иду по узкой тропинке на выход не просто из этого мира, но и из приключений тоже.

Я больше не увижусь с ребятами? Вечно смущающийся Жак, насмешливый Эрл, строгий Руаз… Эврар, рыцарь без страха и упрека, ты тоже всегда будешь жить в моем сердце! Мы столько пережили вместе, и так сблизились, что теперь мне хотелось быть постоянно вместе, ну или хотя бы видится, как обычно делают друзья — по пятницам.

Зайти в бар, сесть где-нибудь сбоку. Посетовать на жизнь и поздороваться с барменом, который меня знает.

Войдет Амбруаз и закажет…виски со льдом. Эрл опоздает и посетует, что долго ловил нарушителя спокойствия белоснежных палочек. Он возьмет воду и сделает вид, будто пьет. Жак тоже придет во время и закажет бокал вина. Пригубит и сморщится. Скажет, это не то вино, что вы пили, миледи, на чердаке. Мы посмеемся и вспомним Францию.

А потом, когда бармен отвернется, он сотворит заклинание и будет весь вечер пить один бокал. Напьется вусмерть и начнет забавно хохотать.

Будем вспоминать приключения и предаваться ностальгии…

Когда мы, наконец, дошли до грота, на глазах стояли слезы. Нет, не может быть, что всего этого не будет. Неужели расстанемся просто так?

Не выдержала и дернула аватара за рукав.

— А что будет потом?

Он недоуменно обернулся. Спокойное лицо, прямой взгляд. Вот уж кто не терзается по поводу будущего.

— Перенесемся во дворец и отчитаемся, что отбыли наказание, как положено.

— Я про другое. Что будет со мной?

— Хм… — он задумался, — По идее, тебя должны отправить домой. Нет никаких причин оставаться здесь.

Я пытливо рассматривала лицо аватара, пытаясь понять, есть ли во всем этом подвох. Неужели для меня ничего не изменится? Наверное, и в первый раз ко мне приходил Абсолон, под его личиной, и наврал про переливание крови.

Теперь уже и не различишь, где — правда, а где — ложь.

— А Жак? Что будет с ним?

— Его вернем туда, откуда он прибыл.

— И я больше никогда вас не увижу?

— Лада, а зачем тебе нас видеть? Верну тебя сразу домой, к маме. Ты же этого хотела? — и в его голосе явно послышалась поддевка.

— Окей, — отцепилась от его рукава и вытерла слезы.

Путь будет, что будет! Остатки гордости еще при мне…

Мы перенеслись в безликую серую залу моментально. Я даже не успела до конца успокоиться и предстала перед Абсолоном и женщинами в расстроенном состоянии.

Селеста с помощницей опять были при исполнении и одеты в бесформенные хламиды.

Но все равно заценили мой вид — недовольно сморщились. А вот реакция правителя оказалась полностью противоположной.

— Тебе идут юбки, — оскалился он, — Амбруаз на тебя хорошо влияет.

Селеста вспыхнула. Помощница правителя сделала предупреждающий жест и указала куда-то наверх.

— Внимание! Вас снимают скрытые камеры, — вспомнилось мне, когда подняла голову.

Наверху летали круглые одноглазые объекты и явно что-то фиксировали.

— Ну что ж, наказание вы отбыли правильно, ничего не нарушали?… — задали нам вопрос с подвохом, и я подобралась: правитель в курсе, что я навещала Лизу. Но разве это что-то значит?!

— Не нарушали, — твердо ответил Амбруаз, и сверху посыпались вспышки.

Это камеры еще и фотографируют!

— Лжи нет, — констатировала прокурорша и записала в блокнотик.

— Наказание принято к исполнению, — кисло подтвердила Селеста.

Женщины что-то записали в блокнотах, а потом выжидающе повернулись к правителю.

— Отлично! А теперь обычная аудиенция, — весело сказал он, но перехватив хмурый взгляд дочери, поправился: — Секретная аудиенция.

И взмахнул рукой. Женщины исчезли вместе с летающими объектами.

— Итак… — почему-то Абсолон остановился взглядом на моей руке, — Обзавелась магической вещицей?

Стушевалась. Не то, чтобы я ее искала-искала и, наконец-таки, нашла, но…

— Прекрасно. Чем больше на тебе магических артефактов, тем лучше. Селеста не достанет.

Мои глаза превратились в блюдца. Да что за отношения у них здесь такие?!

— Дело в том, что Амбруаз меня никак не устраивает в роли зятя, — заговорщицки снизив тон, признался правитель, — Но и отказать своей любимой дочери я не могу.

Невозмутимый Амбруаз вдруг хмыкнул. Да уж, становится все веселее и веселее.

— Он тоже не горит желанием становиться мужем, — продолжил откровенничать главный аватар и подался вперед, — И заточение на Земле мы предприняли с той целью, чтобы Селеста нашла себе уже кого-нибудь тут, поближе…

— То есть это вы заточили его там?! — я думала, что схожу с ума, но Амбруаз довольно кивнул:

— Отдохнул нормально. Выспался.

Нет слов. Вы посмотрите на него! Отвиливал от своих обязанностей и ничуть не смущается! Я искренне возмутилась:

— Мы столько войн кровавых пережили, пока ты спал, а ты даже и не мучаешься?!

— Зачем ему мучиться, — возразил правитель, — с точки зрения планетарного равновесия, у вас естественный отток населения.

— Что?!

— Все в норме, — пояснил Амбруаз.

Я только запыхтела. Вот мужчины! У них все в норме! Народы чуть не поубивали друг друга, чуть планету не взорвали, а у них — норма.

— Кстати, к 1945 я проснулся, — довольно добавил Руаз.

Честно, захотелось наброситься и придушить. Для профилактики, чтобы все в норме было. Планитарное равновесие. Подумаешь, чуть придушенный аватар выйдет.

— Так вот, если вы изобразите роман, — вернулся к матримониальным рассуждениям правитель, — Селеста тебя убьет. Она очень чувствительная…

В его голосе слышалось легкое одобрение.

Ничего себе — чувствительная убийца! Мне стало холодно. Поежилась.

— Значит, портрет — ваших рук дело.

Он кивнул.

— И размагничивать, то есть снимать проклятие с него не надо?

— Ну, вообще можно, чтобы в дальнейшем никто им не воспользовался, — задумчиво сказал правитель, а у меня было состояние на грани обморока.

Эврар погиб из-за этого чертова портрета! Я сама несколько раз чуть не погибла из-за него, а этот…правитель еще сомневается, стоит ли его обезоруживать?!

Но у меня возник еще один насущный вопрос и я повернулась в Руазу:

— Кстати, а почему ты хотел сплавить меня в Россию?

— М? — кажется, Абсолон тоже заинтересовался.

А Амбруаз покраснел! А потом, потупив взгляд, принялся водить мысочком круги по полу, как нашкодивший школьник.

— Из-за бабушки, — выдал он.

— А что с ней? Она давно почила, — спокойно спросил правитель.

— Очень любила Россию, — скосил на меня глаза Руаз, — И очистила ее от скверны. Если говорить доступным языком, то в России такие проклятия не действуют. Она — священная.

— Ты же говорил, хоть в Африку, — возмутилась я.

— У тебя нет визы и денег, — снисходительно пояснил аватар, — Я блефовал.

— Ну, ты и… — я осеклась под взглядом двух аватаров и сникла.

Даже обозвать нельзя! Вот, гадство.

— Вернуть обратно? — Руаз кивнул на меня, а мне еще обиднее стало.

Понятно, что я как муравей на слете птиц, но ведь живая и право голоса имею.

— А что с Жаком? Он здоров?

— Ага, я преувеличил, — ответил правитель, — У него выдались шикарные денечки.

— То есть, — недоверчиво взглянула из-под бровей.

Знаем мы ваше веселье, господин правитель аватаров!

— Он с придворными дамами развлекался. Демографию поправлял.

Я чуть не упала. Ну и нравы!

— Кстати, про демографию, — Руаз поправил свой длиннющий хвост, — Так что вы решили с Селестой?

— Ну, сначала я подумал, может она утешится в объятьях этого гастролера, но она вся в меня: подавай ей лучшего из лучших, поэтому…

— М?

— Решил познакомить ее с твоим другом.

Руаз вопросительно поднял бровь.

— Так что забирай ее с собой, и как-нибудь, в непринужденной обстановке… Сам понимаешь…

— Я не очень, — встряла в разговор, — С кем вы хотите ее свести?

— С Эрлом, — пояснил Руаз, и мое сердце ухнуло вниз.

Тигр не достоин такой подлянки, нет! Он очень хороший и заботливый, и…

— Стойте! Вы же с ним конфликтуете.

Аватары переглянулись и расхохотались. Добродушно, от души.

— Был один инцидент, — отсмеявшись, сказал правитель, — Но я его уже простил. А неорган еще помнит? Вот душка…

И они расхохотались снова, аж до слез.

Разозлилась. Это же надо так цинично распоряжаться другими жизнями.

— А…

— Я все сказал, — вдруг сменил тон Абсолон и приказал Руазу: — Твое прошение рассмотрел, может забрать землянку, но до совершеннолетия ребенка. Потом как хочешь, но приволоки обратно. Или дочку одну.

— Оо… — удивилась я, узнав, как быстро решилась судьба Лизы.

Значит, Руаз и вправду побеспокоился о ней?!

— Хорошо, будет сделано, — поклонился Руаз и потянул меня за рукав.

Что ж, надеюсь, я никогда не увижу вас больше, правитель Абсолон. Вот уж с кем мне хочется прощаться навсегда, так это с вами. После каждой встречи, остается горькое послевкусие, как от скисшего продукта.

А еще я начинаю сомневаться в Амбруазе. Когда мне кажется, что он — самый благородный из всех благородных существ на земле, я вспоминаю вас и начинаю сомневаться. Сомнение — первый шаг к потери доверия.

А я не хочу сомневаться в Амбруазе. Не знаю его родителей, но бабушка… Она должна была научить его тем вещам, что практиковала у нас в России. Как он сказал? Священная земля? Может, мораль и этика на Ориэне другая, но Амбруаз, он должен был перенять что-то и от землян, не только вид и форму жизни.