— Люблю, но редко слушаю, — с опаской посмотрела н Большой. Он же не про классику?

Заглядевшись, налетела на его спину.

— Тогда мы немного послушаем, — хитро прошептал он, и вот мы уже сидим на первом балконе в театре. Музыканты репетируют, готовясь к вечернему выступлению.

Красивая музыка, и даже арфа есть. Но для меня произведение — незнакомо, и я улавливаю только мелодичные, красивые звуки. Аватар слушает серьезно, замерев и включившись в игру.

Вдруг музыка останавливается, и дирижер что-то гневно выговаривает скрипачу. Агрессивно размахивает руками.

— Что там? — шепотом спрашиваю у аватара, но тот взмахивает рукой и дирижер затыкается.

Все садятся и спокойно начинают играть. Даже я понимаю, что звук идет ровнее, и вот он нарастает, стремится к кульминации, и мне уже самой интересно, чем там это дело закончится, когда вдруг вместо оркестра перед глазами всплывают картинки.

Девушка, прекрасная, как сама весна — мучается от своей любви и неизлечимой болезни, притворяется равнодушной. Возлюбленный, в отчаянии вызывает на дуэль ее покровителя. Ранит, вынужден уехать за границу. Девушка увядает и в последний момент все-таки обретает любовь. Но — всего лишь на несколько мгновений.

Музыка увлекает и мчит, я уже вижу, как засохла камелия, как безудержен в своем горе молодой человек, как он хочет покончить с собой…

Не понимаю, что рыдаю в голос…

— Травиата…

Меня возвращает в реальность голос Амбруаза. Он все так же печально смотрит на сцену.

— Ты увидела ее, не так ли?

— Мари… — рыдания не прекращаются, но мне все равно.

Я только что испытала горечь любви, страх потерять любимую и обиду на жизнь за ее несправедливость.

— Поразительно, как музыка способна открывать человеческие чувства, — говорит Амбруаз и протягивает вышитый камелиями платок.

— Я не могу воспользоваться им.

На моих глазах цветы превращаются в розы.

— Тебе будет трудно, — меня удостаивают взглядом, — Но ты сделала большой шаг вперед…

И вот мы сидим на лавочке в скверике у театра. Стемнело. Завывает холодный ветер и слезы того и гляди превратятся в сосульки.

— Почему… Это так трудно? Быть ясновидящей?

Наверное, глаза у меня — как рубины. Стыдно смотреть на аватара, но он проявляет чудеса деликатности и глядит в сторону.

— Ничто не дается просто так.

Молчим.

— Ты смирилась? — он чувствует мой косой взгляд, — С тем, что будешь другой. Будешь видеть дальше, а значит, и спросу с тебя — больше. И ответственность… — усмехнулся, — Мировая.

— Не знаю, — честно призналась я, — Не скажу, что у меня сильная воля или острый ум, но я постараюсь.

— Отлично, — он взял меня за руку, и я почувствовала электрический заряд.

— Тогда ты в деле, — и мы перенеслись в странное, пустынное место.