Изменить стиль страницы

Зима была жаркой

Такой холодной зимы, какая выдалась в 1942 году, не было уже давно. Для нас же она была жаркой от непрерывных боев.

После завершения Елецкой операции, проведенной 6–16 декабря в ходе контрнаступления под Москвой, 1-я гвардейская стрелковая дивизия была включена в состав 13-й армии генерал-майора А. М. Городнянского. Дивизия заняла оборону на рубеже Разиньково, Труды Меряева, Жерновец.

После тяжелых наступательных боев оборона показалась нам чуть ли не отдыхом, А отдыхать гвардейцам не хотелось. Все рвались вперед, хотели поскорее освободить родную землю от фашистской нечисти. И многие тогда думали, что вот еще один удар — и враг стремительно покатится на запад, а к весне и вовсе будет разгромлен. К сожалению, враг был еще очень силен.

А пока нужно было воспользоваться этим вынужденным отдыхом. Во всех частях и подразделениях дивизии прошли партийные и комсомольские собрания, на которых обсуждались итоги минувших наступательных боев, разбирались допущенные ошибки. Много пришлось потрудиться комиссару К. И. Филяшкину и политработникам соединения. Часто на собрании гвардейцы задавали вопрос: «Почему стоим? Почему не идем вперед?» Попробуй на него ответить! С одной стороны, нельзя охлаждать наступательный порыв бойцов, с другой — как объяснить, что сил у нас еще недостаточно. Объясняли просто: «Оборона для гвардейца — временное явление…»

Большим праздником для всего личного состава дивизии стал приезд делегации воронежцев во главе с секретарем горкома партии Шульгиным и заместителем председателя горисполкома Дроновой. Представители трудящихся города и области привезли около 5000 посылок. Здесь были и теплые носки, рукавицы, традиционные вышитые заботливыми девичьими руками кисеты… Да разве важно, что там было? Важна любовь, забота советских людей. В этот день «именинником» был 4-й Воронежский полк. Как-никак подарки прислали их земляки…

Вечером 8 января мы получили приказ командующего Юго-Западным фронтом сдать район обороны дивизии другим частям, совершить 100-километровый марш в район города Щигры и поступить в распоряжение командира 3-го гвардейского кавалерийского корпуса генерала В. Д. Крюченкина. В состав дивизии был передан батальон противотанковых ружей. Мы уже знали, что ПТР сыграли важную роль в борьбе с вражескими танками в битве под Москвой и были рады получить это легкое, маневренное, надежное оружие. Забегая вперед, скажу, что в первых же боях в составе дивизии бронебойщики батальона доказали, что слава о них разносится не напрасно.

Совершив трудный марш по заснеженной пересеченной местности, соединение прибыло в указанный район. Вместе с комиссаром мы отправились на КП командира 3-го гвардейского кавалерийского корпуса, где получили для дивизии конкретную боевую задачу: прорвать оборону противника на участке Ханыки, Косаржа, обойти Щигры с севера, окружить и уничтожить группировку противника в этом районе.

Итак, снова наступаем. Вернувшись на КП, мы созвали командиров частей и вместе с ними начали разрабатывать план наступления. Развернул начальник штаба полковник Б. И. Кащеев новенькую карту — в глазах зарябило от обилия рек, речушек, оврагов, населенных пунктов. Да, район предстоящих боев был трудным: ведь за каждый населенный пункт придется драться, каждую речку надо форсировать.

— Каковы данные разведки? — спросил я начальника разведки дивизии.

— Плохие, товарищ генерал. Все населенные пункты сильно укреплены. Почти в каждом доме оборудованы огневые точки. Противник располагает танками.

Данные действительно плохие. У нас танков не было. В случае появления немецких боевых машин вся надежда была на артиллерию и батальон ПТР. Наступать было решено двумя эшелонами. В первом — 4-й и 85-й стрелковые полки, во втором — 331-й и 355-й.

Утром 18 января батальоны первого эшелона пошли в наступление. Медленно, очень медленно двигались цепи.

Бойцы шли по пояс в снегу, на плечах тащили пулеметы, с большим трудом тянули через толщу снега пушки. Как только завязался бой на окраинах первых населенных пунктов, я ввел в наступление и полки второго эшелона. В первый же день наши части освободили Ханыки, Долгий Колодец, Хохловку и Косаржу.

Враг яростно контратаковал, но подразделения дивизии, буквально вгрызаясь в оборону противника, упорно продвигались вперед. К 21 января было освобождено 12 населенных пунктов, в качестве трофеев захвачено четыре пушки, пять минометов, 15 автомашин, 17 пулеметов, 55 винтовок и много боеприпасов. Создалась реальная угроза окружения группировки немецких войск в этом районе. Прекрасно понимая это, немецкое командование подбрасывало все новые и новые резервы, не считаясь ни с какими потерями, любой ценой стремилось отбросить нас, заставить отступить. Воины 1-й гвардейской стояли насмерть, проявляя чудеса храбрости и героизма, отбивали яростные контратаки врага.

Приведу лишь несколько примеров.

21 января 85-й стрелковый полк под командованием подполковника Н. Д. Козина освободил деревню Удерово и продолжал наступление в направлении Крюково, Парменовка. Уже видны были крыши Парменовки, еще бросок — и деревня будет взята. Но тут на наши атакующие цепи ринулись 11 вражеских танков. Артиллерия отстала, и подполковник Козин бросил в бой резерв — роту противотанковых ружей под командованием лейтенанта Багирова.

Багиров быстро вывел своих бронебойщиков в боевые порядки пехоты, определил каждому расчету огневую позицию. Петеэровцы уверенно принялись за свое дело. В треск автоматов и пулеметов вплелись своеобразные щелчки противотанковых ружей. И вдруг замолчал третий расчет на левом фланге роты. Лейтенант Багиров и политрук роты Кузьменко немедленно поползли туда. Бойцы третьего расчета были убиты. В коробке оставалось всего пять патронов, а на позицию расчета шли фашистские танки.

Багиров лег за ружье. Тщательно прицелился в головную машину. Выстрелил раз, другой, но танк упрямо полз вперед. Лишь пятым, последним, патроном Багиров подбил бронированную машину. Больше стрелять было нечем. А на позицию надвигался еще один танк, изрыгая огонь из пушки и пулемета. Тогда Багиров, приказав Кузьменко прикрывать его автоматным огнем, со связкой гранат пополз к вражеской машине.

Вот он нырнул в овраг, выбрался на противоположный край. Все — он в «мертвой зоне», огнем пулемета его не достать. И тогда стальная громадина двинулась на него, стремясь раздавить гусеницами. Когда до танка оставалось несколько метров, Багиров бросил под гусеницу связку гранат. Раздался мощный взрыв. Гусеница сползла с катков, танк беспомощно завертелся на месте и остановился. Выбравшихся из люка немецких танкистов скосил из автомата политрук Кузьменко.

На правом фланге роты в это же время вел бой расчет противотанкового ружья сержанта Маслова, вторым номером которого была Люба Земская. О героическом подвиге этой комсомолки из Харькова писалось уже много. Но я не могу не рассказать о нем еще раз. Когда мне К. И. Филяшкин рассказал о ее подвиге, когда я прочел ее клятву родной Украине, то не мог сдержать слез.

Люба пошла на фронт добровольцем. Ее направили в медсанбат медицинской сестрой. Но девушка рвалась в бой, хотела сама бить фашистов. Она буквально осаждала командование просьбами направить ее на учебу в школу бронебойщиков. Как Любу ни увещевали, ни стращали трудностями неженской боевой профессии, она от своего не отступала. Наконец командование капитулировало. Люба окончила школу бронебойщиков, сдала «на отлично» все экзамены и стрельбы и была направлена в роту лейтенанта Багирова.

Бон под Парменовкой был ее боевым крещением. На огневую позицию сержанта Маслова и Любы Земской ползли пять вражеских танков. «Главное в нашем деле — не торопиться», — сказал Маслов, тщательно прицеливаясь в головную машину. Выстрелить он не успел: его сразила пулеметная очередь.

Люба одна вступила в единоборство с фашистскими танками. «Главное в нашем деле — не торопиться», — повторяла она слова Маслова. Подпустив головной танк на расстояние 150 метров, Люба выстрелила. Танк встал, задымил, а затем и запылал. Внутри машины начали рваться боеприпасы, а отважная комсомолка уже брала на прицел второй танк. Три выстрела — и вторая машина горит. На очереди третья. Выстрелить она не успела — пулеметная очередь прошила тело девушки. Собрав последние силы, Люба встала, повернулась к своим товарищам: «Ребята, ни шагу назад! Смерть гадам!»

Любу Земскую похоронили в деревне Хохловка Курской области. Из кармана гимнастерки героини вместе с комсомольским билетом и красноармейской книжкой достали ее клятву родной Украине:

«Украина моя, Украина! Мать моя любимая! Единственная в мире, ты лелеяла нас. Ты баловала нас, ты дарила нам свои лучшие блага, ты ничего не жалела для нас. Но нет блага, равного твоей любви, которой ты окружила нас с детства. И я, дочь твоя, дочь украинского народа, клянусь тебе памятью всех погибших сестер и братьев, что буду мстить жестоко, беспощадно, каждой каплей своей крови.

Если вражеский снаряд оторвет мне руку, я буду биться одной рукой. Если я лишусь ног, я доберусь к звериному логову ползком и буду разить фашистов гранатой. Если мне выбьют очи, я увижу врага глазами сердца и не промахнусь!»

Партия и правительство высоко оценили подвиг Любы Земской, посмертно наградив ее орденом Ленина.

Отважно сражался в этих боях 355-й ордена Ленина стрелковый полк. Особенно тяжелыми были бои под деревней Карташовка. Враг яростно контратаковал. Но выбить гвардейцев из деревни ему не удавалось. Мешала небольшая поросшая лесом высотка севернее Карташова, которую обороняла рота младшего лейтенанта В. И. Журавлева. Шесть вражеских контратак отбили бойцы Журавлева за один день. И вот их осталось только тринадцать: командир 1-й стрелковой роты 355-го стрелкового полка младший лейтенант Журавлев, политрук роты Г. И. Козлов, старшина И. Т. Исайкин, старший сержант Е. Т. Мишкин, сержант В. П. Лубенев, рядовые Г. М. Евтушенко, А. А. Щедрин, И. В. Зацепин, И. М. Ливанов, 11. И. Кашубин, И. М. Ерофеев, Н. Т. Сашников и П. И. Бовдур.