Бабушка принялась будить соседей, чтобы кто-нибудь пошел с нею в милицию. Из милиции позвонила в «скорую помощь». Она всех подняла на ноги, но внука так и не нашла. Обессиленная бабушка осталась сидеть в милиции. Соседи ушли, пообещав позвонить, если Леонтика нет дома.
Горькие мысли одолевали бабушку, щемило сердце… Как об этом известить родителей? И что станет с невесткой? Не перенесет она этого…
Примерно без пяти минут два на пороге милиции показались бабушкины соседи вместе с Леонтием — встретили его возле дома.
Бабушка разрыдалась, принялась целовать внука, не жаловалась. Объяснение его выслушала молча: у товарища задержался, тому туго дается французский, вместе, дескать, учили — не заметили, как время пролетело.
На другой день после обеда, словно ничего вчера и не произошло, Леонтик вновь собрался к товарищу: подзаняться латинским языком. С опущенными глазами пообещал вернуться к девяти. Однако пришел он только в полночь. На третий день — то же самое.
Он совсем перестал открывать учебники и тетради.
Так продолжалась неделя за неделей. День ото дня все трудней становилось бабушке поднимать Леонтия с постели. Долго терпеть такое она не могла: хватит, больше она его будить не будет, пусть просыпает всё на свете — и университет, и завтрак. Шляться до полночи черт-те знает где, а потом вставать с больной головой… Занимается с товарищем. Но ведь можно это делать здесь, у себя, на Привольном переулке…
Но Леонтик не согласился и заявил, что ни у себя, ни в другом месте он заниматься не будет. И вообще напрасно послушался родителей. Ему очень трудно, и он ничего не усваивает.
Выслушав внука, бабушка поняла, что повторяется прошлогодняя история. Она решила не горячиться и спокойно поговорить, но Леонтик даже слушать не стал и твердил одно: что учеба для него бессмысленна и все равно из этой затеи ничего не получится. Преподаватели университетские уже поняли это и махнули на него рукой…
Бабушка весь вечер мягко, но настойчиво убеждала внука продолжать учебу хотя бы на тройки, лишь бы не отчислили, и в конце концов ей это удалось.
Леонтик снова каждое утро стал обтираться холодной водой и делать зарядку. Клара Борисовна, как могла, подбадривала парня и часто повторяла: если без устали говорить, что ничего не получится, действительно ничего не выйдет, надо верить в свои силы. Хандра у Леонтика вроде отступила, но тревога не покидала бабушку. Внук продолжал приходить домой поздно, порою за полночь, и она ждала его, не смыкая глаз. А иногда Леонтик вдруг около полуночи поднимается и исчезает, черт его знает куда. Вот уж несколько раз так было: сидит он за столом, читает что-то, мурлыча себе под нос, и ей от этого становится тепло и уютно. Она сладко засыпает под звуки приглушенного голоса, а когда наступает тишина, не сразу открывает глаза, думает — задремал, наверно. На всякий случай бабушка окликает тихонько Леонтика, но он не отвечает. Тогда она слезает, покряхтывая, скрипя раскладушкой, на пол, топает осторожно по половицам босыми ногами и, обойдя всю квартиру, не находит ни Леонтика, ни его пальто. Страх охватывает старушку, и когда становится невмоготу, набрасывает на плечи старую овчинную шубку, но ветра в поле не поймать. Куда в темень побежишь? Или опять в милиции поднимать шум? Так и ждет перепуганная бабушка возвращения Леонтика. И надо еще, чтобы не накалять обстановку, делать вид, что ты ничего не заметила, что спала непробудно, — избегать излишних неприятных объяснений.
Никому не рассказывала Клара Борисовна, сколько здоровья отняли у нее ночные хождения внука. Но это не помогло. То, чего она опасалась, все-таки случилось. Чудо еще, что так хорошо кончилось.
Стряслось все накануне экзаменов. Для подготовки к ним у него в распоряжении имелась целая неделя. В ту пору как раз Клара Борисовна тяжело простудилась и лежала с высокой температурой. Ни вздохом, ни стоном бабушка его не тревожила. Ладушки, пусть учит, лишь бы сдал экзамены. Но огонь в бумагу не завернешь. Однажды утром Клара Борисовна открыла глаза и увидела, что Леонтик домой не вернулся. Свет померк в ее глазах. Долго раздумывать нельзя. Здорово она намучилась, в поисках Леонтика. Удивительно, как это сердце выдержало. Наверно, все же оно у нее железное.
Отыскала Клара Борисовна Леонтика у товарища, которого прежде никогда не видела. Леонтик сидел на заснеженном крыльце без пальто, без шапки, без рукавиц и потухшим взглядом смотрел на бабушку, не узнавая ее. Стужа уже успела сделать свое дело. Он, однако, ничего не чувствовал, крутил головой и не давал бабушке натереть снегом отмороженные щеки. Подняться он не мог. Бабушка из последних сил поставила его на ноги и повела домой. Он упирался, но шел. Она не отпускала его от себя.
— Что же такое ты вытворяешь? — не выдержала бабушка. — С кого только пример берешь? Батька не употребляет, мать и подавно. Видно, хороши друзья у тебя, нечего сказать!
Леонтий дернулся и хотел было что-то возразить, но язык его не послушался, и Клара Борисовна услышала только нечленораздельные звуки.
Поразмыслив, бабушка приняла решение поближе познакомиться с другом внука и пригласила его на обед.
Лакомясь тертой редькой в гусином жире, запивая кушанье настойкой бабушкиного производства, дружок Леонтия чувствовал себя как дома. Этого Клара Борисовна и добивалась. Она хотела, чтобы у него развязался язык, и тогда он все расскажет.
Ничего удивительного нет в том, что Леонтий прилип к этому молодцу. В двадцать семь лет его, офицера, комиссовали из армии по болезни, но привычка командовать осталась у него. В нем чувствовалась властность — особо притягательное качество для Леонтика. Он показался бабушке обаятельным и чистосердечным, а вдруг это все показуха! Был бы он честным человеком, тогда стоило бы приветствовать такую дружбу. Но разве можно за один вечер распознать человека, что у него за душой. Многое настораживало бабушку в этом человеке — и излишняя самоуверенность, и цинизм, с каким говорил о взаимоотношении сокурсника с какой-то девушкой. Леонтий же восторженно внимал каждому слову гостя.
Долго бабушка не могла забыть эту вечеринку, хотя внук и уверял ее, что его окружают хорошие ребята, благородные и честные. Они и в политике разбираются, и музыкой увлекаются, интересуются серьезной литературой. А что выпили, так в этом нет, мол, ничего особенного — обыкновенная студенческая пирушка. Но бабушка твердила, что если бы не она, он бы замерз и отдал богу душу.
Писать в Мирославль бабушка воздерживалась, надеясь, что, может быть, все кончится хорошо. Но когда Леонтий привел в дом парня с огромной гривой, она не выдержала и написала родителям. Космы этого патлатого юнца свисали на плечи, Леонтик попросил у бабушки ножницы. Та, не отрываясь от печи, ответила им и продолжала заниматься своим делом. Она решила, что внук хочет немного подровнять кудри сокурсника. Иди знай, что он задумал… Когда она вошла в комнату, то окаменела: волосы, повсюду — волосы. На полу, на стуле, на одежде ребят, на окне, возле которого парни возились… А рядом — продукты, еда. К тому же Леонтик еще принялся отряхивать тут же полотенце, которым вместо простыни накрывал плечи своего пациента. Клара Борисовна рассердилась, выгнала ребят на балкон — приводить себя в порядок, и принялась выметать сор. Когда она выпрямила спину, мальчиков и след простыл — к еде даже не притронулись. Для кого же она старалась, обед готовила? Это, должно быть, и огорчило ее больше всего.
Грустным получилось письмо в Мирославль. Клара Борисовна не жаловалась, просто сообщала: чувствует она себя не так хорошо, как хотелось бы, видимо, полениваться стала на старости. Делать ничего не хочется. Иногда целый день в постели пролежит. Но, слава богу, такое случается не часто. Бывает, что самочувствие меняется в течение дня — то хуже становится, а то — совсем отлично. Она уразумела, как вести себя: помаленечку, не торопясь возиться, а главное — не волноваться.
Она долго искала причину, вызвавшую ее нынешнее состояние, пока не уяснила себе — страх! Беда стряслась с нею оттого, что она перепугалась. Да разве можно остаться равнодушным, если человек твердит изо дня в день, что учеба ему невыносима и он с ума сойдет? Много раз ей казалось: да, у Леонтика действительно не все в порядке. Однажды приходит он и говорит: «Посмотри-ка, бабушка, в мои глаза — они как у безумца, видишь?» Поначалу она, струхнув, потеряла дар речи, но быстро придя в себя, приложила все силы, чтобы отвлечь его от этих мыслей. Правда, через несколько дней Леонтий вновь заговорил о том, что все ему надоело и ради чего, мол, городить огород, все равно долго жить он не будет. Несколько месяцев, не больше. Опять у бабушки дух захватило, голова пошла кругом, но она заставила себя улыбнуться и превратить все в шутку. О, сколько здоровья это отняло у нее! И что же, это подействовало, внук развеселился и завел разговор совсем на другую тему. Все вроде пошло на лад. Бабушка было совсем успокоилась. И вдруг: Леонтий пропал. Всю ночь не сомкнула глаз и утром побежала в университет — но и здесь его не было!
Вечером объявился. На лице играла самодовольная улыбка, и ни капли раскаяния в глазах. Ничего не сказала бабушка, лишь отвернулась.
Письмо она все же отослала, пусть родители знают все. Клара Борисовна лишь просила, чтоб Давид и Дуся не шпыняли сына, не дергали, а постарались найти подход к нему.
После зимних каникул Леонтий до мая месяца охотно посещал занятия в университете, но сердце у бабушки было неспокойно: круг друзей остался прежним.
За два дня до первого мая четверо парней в половине двенадцатого вышли из ресторана: Леонтий, его товарищи, у которого устраивалась злополучная пирушка, где Леонтий утверждал, что лично он вина не пил, товарищ же для храбрости принял сто пятьдесят граммов. Вчетвером они направились к какой-то девушке. Длинноволосый постучал в дверь. Вышла не она, а ее брат. Слово за слово, и завязалась драчка. Старший товарищ Леонтика и татарин тут же скрылись. Леонтий же остался, считая, что его долг — помочь товарищу.