V Странствования Манга. — Зеленый остров. — Месть Нгары. — Буря. — Гудок. — Человек в море. — Манг и
Теперь Мангу легче было совершать свои поездки. Он мог спокойно плыть, куда захочет, зная, что своих сородичей он всегда застанет на месте. Кроме того, он освободился от постоянного беспокойства за судьбу своих близких, которые были обеспечены всем необходимым.
В голове у юноши засела одна мысль: как бы поближе взглянуть на таинственных белых людей, побывать в тех местах, где они живут. Но корабли белых проплывали очень редко, и еще реже удавалось приблизиться к ним на лодке. Пока доплывешь — корабль уже далеко. Приходится ждать случая, чтобы как раз поспеть вовремя. Но удачи так редки!
А если даже и поспеешь, то поглядишь на корабль: может, бросят тебе что-нибудь оттуда — только и всего. Не успеешь даже людей как следует рассмотреть. Нет! Нужно поискать то место, где живут белые чужеземцы. А для этого необходимо самому отправиться туда, далеко на север, откуда приходят их корабли.
И однажды Манг сказал родителям, что хочет плыть далеко-далеко, посмотреть, как живут белые.
— Зачем тебе это? Стоит ли? — начали отговаривать его родные, особенно мать. — Ведь это, говорят, очень далеко, на другом конце света. Тебе и не доплыть туда, погибнешь в пути. Да и они могут убить тебя.
— Вы же сами видели, что они нам ничего плохого не делают, — настаивал Манг, — а что далеко, — так ведь я сильный. Если же увижу, что не доплыву, то вернусь.
Возразить на это было нечего. И старики решили: пусть сильный, смелый юноша отправится в дальний путь.
— Только берегись, чтобы тебя не околдовали чужеземцы, — посоветовала на прощанье мать.
Дальние поездки по морю для алакалуфов — самое обычное дело, и подготовка к ним весьма несложна. Манг быстро собрался и отправился в путь, словно выехал на короткую прогулку.
В своих легких челноках алакалуфы плавают по бесчисленным проливам и коридорам, среди скал и небольших островков. Выходить в открытый океан никто из них никогда не отваживается. Эти люди не знают об опасностях дальнего путешествия по морю; вот почему поездка Манга не вызвала у них серьезной тревоги.
Конечно, и сам Манг не имел ни малейшего представления о расстоянии, которое ему надо было преодолеть. До ближайшего сколько-нибудь значительного города Вальпарайзо было две тысячи километров, а до первого прибрежного селения — километров пятьсот.
В своем маленьком челноке, управляемом первобытным веслом, ему потребовался бы по крайней мере месяц, чтобы преодолеть эти пятьсот километров. А ведь на пути, особенно в открытом океане, он мог встретить неодолимые препятствия: бури, отсутствие пищи и воды.
Всего этого Манг не предвидел. Он думал, что пройдет каких-нибудь несколько дней и он будет у цели, всё осмотрит и спокойно вернется домой.
Первый день путешествия прошел спокойно. Те же, что и обычно, скалы, коридоры, те же птицы. Останавливаться в этот день нужды не было, Манг имел с собой запас воды и пищи. Ночь провел в лодке под защитой скалы. Но уже на следующий день останавливаться пришлось чаще. Особенно трудно было с водой. Запасти ее побольше — не во что. Даже та вода, которую он налил в свой небольшой примитивный горшочек, все время расплескивалась от качки. А на скалах и маленьких островках пресной воды не было. Приходилось высаживаться на берег и искать место, где есть вода. Чтобы найти такое место, подчас приходилось сильно отклоняться в сторону с намеченного пути. Так он за день продвинулся вперед всего километров на десять, тогда как фактически пройденный путь был значительно больше.
До захода солнца оставалось еще часа три, когда Манг выбрался на широкую водную гладь. Вместо высоких остроконечных скал, здесь было разбросано несколько ровных и низких островков, покрытых травой.
А Манг даже не помнил, когда и видел такую траву.
На одном из таких островков он решил остановиться на ночь. Однако выбранное им живописное место имело и недостатки: подступы к островку сплошь были усеяны рифами; они то торчали из воды, то скрывались под ее поверхностью. Даже такому легкому челну, как у Манга, трудно было пробраться между ними.
Наконец он кое-как высадился на берег, вытащил кану и отправился осматривать остров. Все свое имущество, в том числе и моржовую шкуру, он оставил в лодке. Он оставил у себя только шкуру морского котика, которую он всегда носил на плечах. Приятно было пройтись по мягкой траве. Повсюду цвели цветы, встречались какие-то незнакомые маленькие птички. Они пели как-то особенно красиво и звонко, совсем не так, как чайки, утки, альбатросы и другие морские птицы-рыболовы, от чьих криков только болела голова.
Вдали, у холма, виднелась рощица. Манг и направился к ней. На вид это был совсем неказистый лесочек, но Манг и такому был рад. В этих краях встречались лишь редкие низкорослые скрюченные деревца, цеплявшиеся изо всех сил за голые камни, а здесь они были пышнее и все в зелени.
Он пересек рощицу, взобрался на холм и сел отдохнуть. Вечер выдался такой хороший, какие редко случаются в этих местах. Море было почти неподвижно, на небе — ни единого облачка; солнце медленно опускалось за горизонт. А позади, как всегда, высились снеговые горы, и в одном месте к самой воде спускался ледник. Казалось, он почти совсем рядом, за ближней скалой, на самом же деле до него было километров пятьдесят.
Манг сидел, отдыхал и, задумавшись, любовался красотой природы.
А что это там, у берега? Как будто человек копошится в его лодке. Да, как раз на том месте, где челн Манга! Вот он отчаливает на своей лодке и тащит за собой вторую, — его, Манга, лодку!
Да ведь это Нгара, будь он проклят! Сразу видно по его дурацкой одежде из птичьих перьев.
Манг закричал диким голосом, сжал кулаки и что было силы помчался к берегу.
— Стой! Нгара! Стой! — задыхаясь, кричал он.
Но лодки неумолимо удалялись. Пока Манг добежал до берега, Нгара был уже на таком расстоянии, что ему ничто не угрожало. Он даже остановился, чтобы поиздеваться над Мангом.
— Нгара! Стой! — продолжал кричать Манг. — Ну, это тебе так не пройдет! Если не я, так отец мой и Кос расправятся с тобою. Бери, если хочешь, шкуру моржа, только оставь кану!
— Ты мне отдаешь шкуру, когда я и так уже взял ее, — насмешливо отвечал Нгара, — а кану я лучше брошу в море, чем оставлю тебе. Теперь ты, по крайней мере, больше не встретишься мне на пути и не станешь угрожать, как сейчас. Пусть твой отец думает, что ты утонул в море.
И он поплыл дальше.
— Нгара! Погоди! — снова взмолился Манг. — Возьми себе все, что захочешь, все мои вещи, только оставь кану.
— Ха-ха-ха! — захохотал тот. — Ну и глуп же ты! Я ведь и так все забрал. Желаю тебе счастья на новом месте!
И он быстро начал грести, постепенно удаляясь от острова. Напрасно Манг кричал ему вслед, потрясал кулаками, угрожал, молил. Лодки становились все меньше и меньше, и через некоторое время скрылись в темноте. Скрылось и солнце. Манг остался один с голыми руками на безлюдном острове.
В отчаянии бросился он на землю и, зарыдав, начал рвать на себе волосы. Потом волнение улеглось. Манг сел, успокоился и просидел неподвижно всю ночь… Воздух был теплым, море ласково плескалось у его ног, из-за гребня гор показался серп молодого месяца; такая тишина и спокойствие царили вокруг, что трудно было представить, какое несчастье произошло здесь совсем недавно.
Первые лучи солнца вернули Мангу бодрость. Он выпрямился, встряхнулся и оглядел все вокруг. Место, где он очутился, понравилось ему даже больше, чем его родные острова и заливы. Не хватало только кану. Ну, да от этого до смерти еще далеко. Он еще успеет сделать себе кану, тем более и деревья здесь есть. Тогда-то отплатит он этому Нгара!
За этими мыслями Манг совсем забыл об опасностях. Скорей приниматься за работу, сколько бы времени она ни потребовала! Никаких орудий у него не было: даже складной нож остался в лодке. Что ж, придется как-нибудь обойтись. Обходились же его предки, да и он сам, без всякого ножа. Тут же, на берегу, Манг насобирал побольше сухих ракушек и направился к роще. Выбрав там тонкое, стройное деревцо, Манг принялся ковырять его ствол у корней. Чтобы сделать ракушки острее, он разбивал их на части. Дерево было толщиной в руку, он быстро подрезал его, а затем сломал. Поработав несколько часов, он свалил таким образом семь деревьев: одну жердь под дно лодки, а шесть — для бортов.
И только теперь Манг вспомнил, что до сих пор ничего не ел и не пил. Он отправился к берегу, наловил небольших рачков и съел их сырыми. Не было питьевой воды. Чтобы не тратить времени на ее поиски, он решил терпеть и снова принялся за работу.
Однако обработать жерди оказалось куда труднее, чем свалить деревья. Концы жердей нужно было сделать потоньше, чтобы все семь штук связать в один пучок. Тут уж, кроме ракушек, пошли в ход и заостренные камни. Чтобы заострить концы жердей, Манг вставлял тонкое дерево в расселину между камнями и быстро вращал жердь. Это усовершенствование очень облегчило труд.
Юноша так увлекся работой, от которой зависело его спасение, что не заметил, как подошел вечер; тогда только он по-настоящему ощутил голод и особенно жажду. Однако было уже поздно искать что-нибудь в незнакомом месте, и Манг опустился под деревом, чтобы провести ночь. Усталость и проведенная накануне бессонная ночь заставили его быстро заснуть, забыв про голод и жажду.
Проснувшись и проглотив несколько морских рачков, Манг снова взялся за работу, но к полудню почувствовал, что дольше не может выдержать без воды. Нужно было немедленно идти искать ее. Но где найти воду здесь, на низменном островке? Оглядевшись, Манг заметил, что ветер стал крепчать; на западе собрались тучи.
— Подожду лучше дождя, — сказал он себе и опять принялся мастерить лодку.
Дождь не заставил себя долго ждать. Разразился такой ливень, что Манг согласился бы лучше терпеть жажду еще целые сутки. С полудня настала такая густая тьма, что в нескольких шагах ничего нельзя было разглядеть. Гигантские волны, не встречая на пути препятствий, катились из океана. Они грозили затопить весь остров, на котором находился Манг, но стоявшие у берега на страже рифы принимали первый удар на себя и превращали волны в брызги. Зато и злились же волны! Такой грохот, вой и шипенье подняли среди рифов, что страшно было слышать. Манг сидел под деревом, натянув на голову шкуру котика, и дрожал от холода. Каждая минута казалась часом, и такие минуты тянулись без конца. Так прошло, наверное, часа три. И вдруг там, за линией рифов, раздался гудок парохода, тревожный, жалобный… Манг мигом вскочил и побежал к берегу.