Настало время мне держать паузу. Я делал вид, что думаю.

- Нет. У меня теперь есть дела. Прости. Хотя, вроде, не за что, - мне показалось, что она первой повесила трубку.

Я вошел в ванную комнату, пустил воду в раковине, и присел на край ванной.

- Ну вот, теперь у меня есть Имя. Настоящее Имя. Осталось всего ничего.

В дверь ванной постучали.

- Дима, тебе плохо? Открой, Дима!

- Хорошо мне, хорошо. У меня все в порядке, - я улыбнулся своему отражению и почти потерял сознание - зеркало показалось мне мягким, оно отекало, принимая формы, близкие к контурам модерна.

- Стоять! - прошептал я, и зеркало остановилось, отвердевая прямоугольником амальгамы.

Сашенька по-прежнему скреблась в дверь.

- Дима, не глупи, открой! Не нужно глупостей!

- Успокойся, не собираюсь я вены вскрывать. Да мне и нечем, - и в самом деле, на стеклянной полке под зеркалом ничего не было.

А что, это не такая уж плохая мысль - вскрыть себе вены. Попробовать смерть на вкус. Все равно ничего не случится. Да, вскрыть себе вены ржавой опасной бритвой, с черной ручкой. Ничего так, художественно. С этой мыслью я уже открывал дверь.

Сашенька буквально ворвалась в ванную и стала рыскать по всем углам.

- Что ты врешь мне? Я тебе плохое что сделала?

- Чего вру? - не понял я.

- Ты говорил - резаться нечем. А это что? - на стеклянной полке, там, где только что ничего не было, лежала приоткрытая опасная бритва с черной рукояткой. На лезвии была видна ржавчина. Материализация идей. Вчера вечером этого не было еще. Хотя как знать - я теперь себя с трудом узнаю.

- Ну так выкини, не видишь - ржавая, - скрывая раздраженное удивление, ответил я.

- Дурак ты, - Саша с видом победителя пронесла мимо меня бритву в кухню. Загремело мусорное ведро.

Я сел за стол. Кофе уже остыл, и допивать его не хотелось.

- Ну и что делать - то мне теперь? Вены резать ты мне запретила, родной отец восстает из мертвых, мать, оказывается, не завуч начальных классов, а агент... Чего делать мне, прямо отвечай! - от приоткрытой тайны мне стало немного легче, хотелось смеяться.

Саша посмотрела на меня, пытаясь разглядеть внутри меня то ли насмешку, то ли издевку, но я достаточно хорошо их скрывал.

- Дима, прости меня... Я хочу с тобой уехать.

- Куда это?

- В Британию. У меня почти все готово. Я уже второй год готовлюсь. Мне попутчик нужен.

- А я-то почему?..

- Мне нужен попутчик, с которым мне самой хотелось бы уехать.

Я не успел переварить ее ответ - спас телефонный звонок.

- Я сейчас, подожди.

- Дмитрий Евгеньевич? - генерал волновался.

- Да, это я, конечно это я, генерал... - я свыкался со звучанием своего нового имени.

- Вам уже все известно... Простите меня, Дмитрий Евгеньевич, я не мог по-другому...

- И что же мне делать теперь?

- Ну уж не убегать. Он же Вас все равно достанет.

- Кто - он? - мне показалось, что я знаю ответ.

- Ваш отец, конечно. Он же ищет Вас, чтобы отомстить.

- Мне? Да мне-то за что???

- Это трудно объяснить. Он же не совсем обычный человек. Он, верно, считает, что Вы его предали. А может быть, Вы ему мешаете. Я не знаю. Мы знаем, что он попытается Вас уничтожить, но не знаем как.

- Ну, это ему просто - мыслью, например...

- Он уже утрачивает свои былые способности. Сейчас он уже не может просто так, на расстоянии, мыслью. Ему нужен живой контакт. Он ведь и себя разрушает, верно?

- Вам виднее...

- Давайте так: Вы нам помогаете, а мы Вам поможем, хорошо?

- Мне нужно подумать. Звоните мне завтра. Я все решу. Что-то мне не вериться во все эти истории, Вы мне каждый день подкидываете что-то новенькое.

- Спасибо, Дмитрий Евгеньевич, я Вам очень благодарен. Извините великодушно за беспокойство.

Я повесил трубку и вернулся в кухню.

- Начальник, что ли? - спросила Сашенька.

- Начальник... Мама моя ему, верно, доложила обо всем... Да, так и что мне в этой Англии делать?

- Они хорошие там. Мы им все расскажем, попросим политического убежища. У нас пенсия будет, я справки наводила. Можно даже ребенка прокормить. А потом, ты же архитектор, работу найдешь... У тебя с английским все в порядке? - она нервничала, путаясь в словах и гипотезах, приобретая неестественность. Дневной шарм сползал с нее, как нестойкая краска. Может, сумерки были тому виной. Чего же она хочет, не в Англию же со мной улететь, это же глупо. Тоже мне прикрытие - человек под наблюдением. А может быть, они просто хотят, чтобы я вышел из игры проверяют на устойчивость? Может быть, здесь все самое интересное только начинается? Ну уж нет, уступать я им не намерен, какое там уезжать, я же в первом ряду...

- А чем они такие хорошие, в твоей Англии?

- Ну, я не знаю, вот британский музей у них, слышал? Они же первые стали пирамиды раскапывать! Пирамиды - это же главное, что во всей истории было, понимаешь? Это же никак не поменяешь, учебник не перепишешь. Пирамиды - они есть, и все тут! - Сашенька увлеклась, забывая об отправной точке своего рассказа, и сама вдруг поняла это, - А я что, тебе совсем не нравлюсь, или ты патриот?.. Слушай, а и вправду, может быть ты против Британии в принципе? Так у меня и в Австралию коридор есть...

- Ну ладно, ладно, хватит, утро вечера мудренее, - мой намек был вполне ясен. Мне совсем не хотелось провести всю ночь в бесконечных выяснениях отношений. Саша молчала, и мне пришлось уточнить, - Тебе такси вызвать?

- А я здесь останусь ночевать, - она не стеснялась своих слов.

- А раскладушка здесь есть?

- Нет здесь никакой раскладушки... - удивилась Саша.

Это в мои планы не входило, и я представил себе эту раскладушку, как она лежит там, на антресолях, одинокая, пыльная, с двумя дырами в брезентовой ткани.

- Я посмотрю все-таки.

- Ну посмотри, но я же знаю!

Раскладушка лежала там, совпадающая с моим представлением до мелочей. Я молча извлек ее из мрака потолочного шкафа, и разложил. Ткань была порвана разломившимися пружинами в двух местах.

- А ты говоришь... Спокойной ночи.

Раскладушку я поставил в комнате с письменным столом и лег на нее не раздеваясь. Некоторое время было слышно, как Саша возится у себя в комнате, потом там погас свет. Стало совсем тихо, только на кухне гудел холодильник. Сумерки сгущались как в тропиках - быстро и безвозвратно.

- Дима! - раздалось из соседней комнаты, - Иди ко мне, мне страшно!

- Спи, - я уже сознательно использовал силу своих слов. Самому мне спать не хотелось. Может быть, мне это было не нужно.

Вот все и прояснилось. Молодой Бог оказался просто средством для поимки другого, более могущественного Бога. Созданный вокруг меня с такой тщательностью дворец был просто мышеловкой. С другой стороны, это, наверное, совсем, не вся правда - что я знаю об этих целях и средствах...

Если бы они хотели уничтожить моего отца, они это сделали бы.

Я встал с раскладушки и пошел на кухню попить воды. В конце коридора лежал почти неразличимый в темноте пес. Услышав мои шаги, он поднял голову и в темноте блеснули красным два угля. Вот так - поднимаешься ночью, и тебя встречает персональный Анубис. Теперь нужно идти к нему - он препроводит усопшего на место.

А может быть, придумать себе новый город, новую страну, все новое, чтобы не возвращаться уже сюда никогда, а все остальное - гори огнем? Вот так, запросто придумать, как бритву, как раскладушку.

Не стоило мне, конечно, об этом думать. Хотя, здесь нет ничего преступного, в этой мысли, так, просто мысль, даже догадка скорее. Сфинкс. Улыбка сфинкса. Я присел около пса на корточки и потрепал его за торчащее ухо. Пес сидел как сфинкс, неподвижный и серьезный.

Вот придумаю себе свой мир, а ты там так же будешь сидеть и смотреть на меня. Или нет, тебя тоже придется стереть. Чтобы все, до самой последней капельки, осталось в прошлом. Может быть, и вся эта история с концом света была придумана только для того, чтобы сфинкса расстреляли3.