– Чёрт, было бы так легко проскользнуть в тебя прямо сейчас.

У неё перехватывает дыхание, глаза расширяются.

— Ты был бы без защиты внутри меня.

— Я буду без защиты внутри тебя, — говорю я ей. Не знаю, откуда, чёрт возьми, это взялось. Я никогда не был внутри девушки без презерватива, и я никогда не хотел до этого момента. Я Мистер Безопасность, Мистер Не-Рискуй.

Алекс хнычет, когда я продолжаю гладить её своим членом.

— Я никогда не делала этого раньше.

Блядь.

Это было бы впервые для нас обоих. Я не хочу делать этого здесь, не сейчас. Когда я протягиваю руку, чтобы выключить душ, она разочарованно стонет.

— Что ты делаешь? — хнычет принцесса. Я выхожу из душа и оборачиваю её полотенцем. Она вскрикивает, когда я несу её к кровати и опускаю на край. — Я вся мокрая!

— Ты промокнешь ещё больше, — отвечаю ей, даря свою лучшую ухмылку, прежде чем вернуться в ванную и вытереться полотенцем. Затем я направляюсь прямо к её шкафу.

— Подожди, зачем ты лезешь в мой шкаф? — кричит Александра. — Клянусь, если ты выйдешь одетый в моё нижнее бельё или что-то…

Когда я возвращаюсь, она лежит посреди кровати, откинувшись на кучу подушек и лениво раздвинув ноги. Её рука на бёдрах, пальцы опасно близко к этой блестящей влажной киске.

— Ты трогала себя? — спрашиваю я.

Девушка смеётся.

— Ты исчез в моём шкафу, оставив меня здесь одну развлекаться. Чем мне ещё заниматься?

Я поднимаю брови.

— Спросить разрешения.

— Я думала, мы уже закончили спрашивать разрешения, чтобы потрогать себя. — Александра пожимает плечами, её поза небрежная, но это меняется, когда я забираюсь на кровать, опускаясь коленями по обеим сторонам от её бёдер. Её язык скользит по нижней губе, а глаза устремлены прямо на мой член.

Я протягиваю руку, беру её запястье и поднимаю их над головой, мой член приближается к её губам. Принцесса открывает рот, готовая принять меня. Хоть мне и нравится её рвение, я не даю ей желаемого. Вместо этого я достаю шёлковый пояс из её коллекции халатов. Обернув шёлк вокруг её запястья, я подтягиваю его к одному из столбиков на кованом изголовье кровати и крепко привязываю к нему.

— Ты действительно думала, что я позволю тебе трогать себя в любое время, когда ты захочешь? — спрашиваю я. — Я же сказал, твоя киска теперь моя. Моя, чтобы трогать, моя, чтобы лизать, и моя, чтобы трахнуть.

Алекс тихо стонет в ответ, но больше ничего не говорит. Вместо этого принцесса с интересом наблюдает, как я закрепляю её запястье над головой. Когда я заканчиваю, она, наконец, говорит.

— Это то, чем ты занимаешься? — спрашивает Александра. — Ты наказываешь девушек за то, что они прикасаются к себе, привязывая их к кроватям?

Я опускаюсь на колени, рассматривая свою работу. Её руки связаны над головой, и она прямо передо мной, её губы так близко к моему члену, готовые принять его.

— Только тебя, — отвечаю ей.

— Только меня, что?

— Я не связываю других принцесс, — говорю я, скользя вниз по её телу, чтобы кончиком пальца проследить изгибы грудей. Александра извивается от моего прикосновения, путы туго натягиваются. Смотреть на неё связанную, чертовски тяжело. — Если уж на то пошло, я вообще не связываю других девушек. Я никогда никого не связывал раньше, и я, определённо, никогда никому не говорил, что её киска принадлежит мне.

Алекс поднимает брови, на её лице недоверие.

— Значит, ты хочешь сказать, что я единственная, с кем ты вёл себя, как законченный неандерталец? Как ты думаешь, почему именно так?

— Потому что ты моя. — Слова слетают с моих губ, удивляя меня. Но, как только я произношу их, понимаю, что именно их и имею в виду. — Вот и всё.

— Я никому не принадлежу, Джеймс, — шепчет девушка. — Я уже говорила тебе об этом.

— Ты всё время это повторяешь. — Я скольжу ниже, пока не оказываюсь между её ног, мой палец скользит за мной, вниз по её животу и по пирсингу в пупке. — Когда ты это сделала?

У принцессы перехватывает дыхание, когда я провожу пальцами по её бедру и вдоль линии бикини.

— Когда мне было шестнадцать, — отвечает Алекс, смеясь, когда я корчу гримасу. — Хотя, поскольку я была несовершеннолетней, никто — ну, во всяком случае, ни один уважающий себя человек — не прикоснулся бы ко мне, и все знали, кто я такая. Кстати, это одна из трудностей - быть членом королевской семьи. Поэтому я попросила моего друга сделать это с помощью иглы. Там было много текилы.

— А это? — мои пальцы пробираются вдоль маленького полудюймового шрама на её бедре.

— Мы играем в «двадцать вопросов»? — дразнится принцесса. — Потому что я думала, что мы трахаемся.

— Мы играем в то, во что я хочу играть, раз уж ты связана, — говорю я Алекс. — Откуда у тебя шрам?

Она вздыхает и закатывает глаза.

— В прошлом году перелазила через стену.

— Сбегала из дворца, — размышляю я, мои пальцы скользят по внутренней стороне бедра девушки. Её нога дёргается от моего прикосновения.

— Совершенно верно.

— У тебя привычка от всего убегать, и всё же ты позволяешь мне связывать тебя, — замечаю я. — Похоже, ты хочешь, чтобы я тебя поймал.

Принцесса смеётся.

— Это неправда. Это только из-за твоего большого, твёрдого члена.

— Потому что я тебе нравлюсь, — поправляю я её. Меня даже не волнует, признаёт она это или нет, потому что я знаю, что это правда. Я вижу, как Алекс смотрит на меня прямо сейчас. И всё же я не могу удержаться, чтобы не нажать на её кнопку. — Признай это.

— Я этого не признаю, — протестует она. — Ты связал меня только для того, чтобы я призналась, что ты мне нравишься?

Я ей не отвечаю. Вместо этого я медленно провожу кончиком пальца по её губам, наблюдая с самодовольным удовлетворением, как её бедра выгибаются навстречу моему пальцу. Я ловлю её влагу кончиком пальца, затем провожу им по её коже, намеренно избегая клитора, пока Алекс не издаёт серию тихих стонов.

— Мы оба знаем, что я тебе нравлюсь, но я позволю тебе ускользнуть, когда дело доходит до признания — пока, во всяком случае, — говорю я ей. — Я связал тебя, потому что хочу кое о чём спросить.

Девушка заливается смехом.

— Ты допрашиваешь меня, Телохранитель?

— Ага, и это будет лучшая пытка, которую ты когда-либо испытывала, — уверяю я её, забирая влагу из её киски и касаясь влажными пальцами её соска. Алекс стонет и борется с ограничениями, когда я дразню её сосок, пока он не превращается в твёрдый маленький камешек, и она извивается подо мной. — Я хочу кое-что узнать о тебе.

— Ты связал меня, чтобы узнать обо мне? — всхлипывает она, извиваясь ещё сильнее. Я не могу быть полностью уверен, корчится ли она больше из-за того, как я прикасаюсь к ней, или из-за перспективы того, что я попытаюсь узнать эту чёртову девушку.

— Не совсем, — признаюсь. Я даже не думал об этом, когда связывал её. — Но это хорошее преимущество. Таким образом, не будет никакого досадного молчания.

Больше никакого дерьма, которое случилось после того, как я связал принцессу в конюшне, и она молчала несколько дней.

— Тебе не кажется печальным, что тебе приходится связывать девушку, чтобы поговорить с ней?

— Кажется. — Я опускаюсь вниз и провожу языком по девичьему соску. Вкус киски Алекс задерживается на её коже, и это заставляет меня захотеть оказаться у неё между ног, как можно скорее. Её бёдра выгибаются навстречу моему твёрдому члену, и она стонет, напоминая мне, почему я связал её в первую очередь, и не для того, чтобы узнать о ней. — Абсолютно. Это самое печальное, что я когда-либо слышал.

Это действительно так.

У меня самая сексуальная девушка в мире связана и полностью находится в моей власти. Между тем, у меня непреодолимое желание задавать ей вопросы, потому что я хочу узнать её.

— Это полный пиздец, Макс, — шепчет принцесса.

Не могу не согласиться. Это самая хреновая вещь, которую я когда-либо слышал.