Глава 2

Так рано меня не ожидали — Ольга готовила ужин, Бэлла спала. Она часто засыпала среди дня — старенькая, слабая… Приняв душ, я переоделась в свою рабочую одежду — легкое светлое платье с коротким кружевным фартучком и прошлась по квартире. Мне будет не хватать этой атмосферы благородной старины, медлительного спокойствия и умиротворенности. Казалось, что время в этой квартире замедляет свой бег, никто здесь никуда не мчится, не спешит жить, все происходит с другой скоростью, в другом ритме… За окном двадцать первый век, а здесь… девятнадцатый?

Эти концерты в записи по телевизору, беседы за столом, сервированным изысканными столовыми приборами, обсуждение прочитанных книг и неторопливые рассказы о тонкостях этикета и сервировки, были как погружение в другое время — изысканное и странное, почему-то ставшее близким мне. Эта атмосфера, эта женщина действовали на меня, как наркотик.

А еще она умела не только говорить, но и внимательно слушать. Так, как мы уже не умеем — заинтересованно, не перебивая, давая собеседнику возможность изложить свою мысль до конца. Я не представляла, как буду жить, не бывая здесь.

Из хозяйской спальни донеслось тихое покашливание. Ольга выглянула из кухни, кивнула мне. Я встала с кресла и пошла к Бэлле. Она уже сидела на постели, нужно было помочь ей встать, посетить уборную и довести до дивана, где она будет ждать свой ужин. Подав ей длинный бархатный халат, привычно произвела все нужные действия. Выглядела она неплохо и обрадовалась моему раннему приходу. А я все не могла решить для себя — начинать разговор при Ольге или подождать когда она уйдет, поэтому спросила в ванной:

— Бэлла Аркадьевна, мне необходимо поговорить с вами. Хотелось бы знать, насколько вы доверяете Ольге Игоревне?

— Поговорим позже, если это не срочно.

Пока ушла Ольга, казалось, прошла целая вечность. Но, в конце концов, мы остались вдвоем.

— Я слушаю, Рина.

И я рассказала все, начиная с того, как первый раз увидела Алекса и до того, как мы распрощались. Рассказывала, подробно описав его (вдруг она его знает), припоминая наш разговор дословно и отвлеченно глядя на темнеющее окно. Когда закончила рассказ и посмотрела на женщину, то оторопела — у нее по щекам стекали слезы. Она аккуратно промокнула их кружевным платочком, извинилась и надолго умолкла.

В комнате совсем стемнело, а мы не включали освещение. В наступающей темноте прозвучал ее спокойный, чуть дрожащий от старости голос — она попросила зажечь свет. Я привычно переставила бронзовый канделябр на столик и зажгла толстые восковые свечи. Запахло дымком и медом. И в этом привычном, уютном полумраке прозвучали неожиданные слова:

— Рина, есть не только этот мир… Существует, наверное, великое множество и миров, и реальностей. Об этом известно, но это знание запретное. Простые люди, может случиться, что и никогда не узнают об этом.

— Вы оттуда? — спросила я зачарованно, веря ей на все сто.

— Да, оттуда. И ты… оттуда. Только, очевидно, дедушка и бабушка твоей маме и тебе не рассказали… возможно — не успели. Или просто не стали… я понимаю их в этом.

— А почему это всплыло сейчас? — спросила я, не понимая сама своей слишком спокойной реакции на ее слова.

— Я думала, что мне будет отпущено больше… Здесь не такой уж плохой мир, вполне можно жить. Но сроки жизни несопоставимы, и к этому невозможно привыкнуть… А оттуда я давно, что там сейчас, как? — В ее глазах стояли слезы.

— Мы с вами родственницы?

— Нет… нет, мы не родственницы, но обе — изгнанницы. Или беглянки, тут уж как сказать. Смотря, что там сейчас. Туда можно вернуться хоть сегодня и попасть на плаху. Или вернуть состояние и высокое положение. Мне, правда, уже ни к чему — осталось мало времени. Почти пятьдесят лет я здесь и только сейчас поняла, что с меня не спускали глаз… Я прожила неплохую жизнь, Рина. И меня уже не тронут, дадут спокойно дожить. Тебе почти двадцать, почему ты одна? — неожиданно спросила она, очень удивив меня этим вопросом. На ее откровенность захотелось ответить такой же откровенностью.

— Слишком много претендентов — тошно. Много, а нужно всем одно. Тут без вариантов — значение имеет только внешность. Вы не представляете, я и стерву включала, и сволочь корыстную — все прокатило, то есть прошло… простите. Хамила в открытую, нарывалась, дуру забитую изображала — им все равно. Гадко как-то. Я сама не интересна никому, совсем не интересна.

— Ну, среди них, наверняка, были и хорошие люди, Рина. А мы все таковы — сначала обращаем внимание на внешность. Дальше мужчине нужно завладеть твоим вниманием, временем, чтобы показать себя, а тебя заинтерисовать, очаровать… заполучить, в конце концов, тебя всю.

С какой целью, зависит уже от того, что о тебе узнают в процессе более близкого знакомства.

Стерву потом потерпят некоторое время в постели, корыстной заплатят, а ту, что завоюет сердце, захотят видеть рядом всю жизнь, иметь от нее детей. Физическая близость для мужчин более важна, чем для молодых девушек. Ты ждала чистой, платонической любви, любования твоим духовным миром? Так не бывает, это идеализм. Твоя красота вызывает желание, и если ты разбудишь в мужчине что-то большее, то умный поклонник даст тебе время и сделает все возможное, чтобы и ты почувствовала к нему такое же влечение. Что в этом плохого? Закономерное развитие отношений, стремление любящих друг друга людей оставить после себя продолжение. А ты просто не даешь им и шанса показать себя, раскрыть.

— Кто такой этот Алекс, вы знаете его?

— Нет. Не знаю — кто. Но, по описанию — он оттуда. Внешность, речь, манеры. Есть еще одна легко узнаваемая особенность — людей из нашего мира отличает легкость и сила в движениях, природная грация. Этот Алекс был с тобой дружелюбен. Ты можешь обратиться к нему, если почувствуешь настоящую угрозу себе. Только не спеши развивать отношения, ни в коем случае не спеши с поцелуями и подарками — запомни это.

— Вы могли бы и не говорить об этом. Я даже и не думала. И согласна, что веду себя немного… нетипично. Я всегда настороже. Странно, да? И я даже еще не целовалась… в моем возрасте это странно и даже дико… мне говорили… Не то, чтобы не было любопытно… но это же — дать аванс, надежду, как будто пообещать продолжение… а продолжения пока ни с кем не хотелось… А почему нас изгнали, за что?

— Там все сложно. В двух словах — борьба за власть, за женщину. Мир другой — страсти те же. А поцелуи… они слишком много значат в нашем мире, неизмеримо много… возможно, что ты подсознательно, на генном уровне осознаешь это и поэтому избегаешь их.

— И что мне делать сейчас?

— То, что требуют. А что ты можешь? Мне точно ничего не угрожает, так что живи спокойно. Просто отойди, ты вынуждена это сделать. У меня были мысли, планы на тебя… но теперь этого нельзя. Да, наверное, и не получилось бы ничего…

В глазах у нее снова блеснули слезы, лицо исказила гримаса боли и страдания, оно резко постарело. Но она быстро справилась с эмоциями и продолжила:

— Я скажу завтра Ольге, чтобы искала другого человека, а ты не приходи больше, раз уж так сложилось.

— Я не хочу, я привязалась к вам. Чувствовала что-то такое? Расскажите про тот мир, хоть что-нибудь. Там живут только люди?

— Нет… там нет людей.

— А мы?

— Не люди.

— В чем мы не люди?

— В способностях. Там мы можем иметь не только человеческую суть. Но тебе это уже не дано, может, только если там…

— Оборотни? — Я сейчас поверила бы и в это.

— Нет, там все иначе. Не знаю, нужно ли тебе знать? У нас подходящую женщину ищут по запаху, не только по внешности. Точно — химия, твои мысли на лице твоем.

Она хмыкнула, по-доброму улыбнулась, мечтательно продолжила:

— Нет, там все глубже, более драматично. Там сильнее чувствуют, не боятся и умеют говорить об этом. И там невинность невесты — залог чистоты крови потомства. Впрочем, как и здесь, хотя это незаслуженно не принимается во внимание. Там живут страстями, это опасно, но и восхитительно. Любят всем сердцем, и жизнь иногда отдают за любовь. Это страшно и прекрасно одновременно…

Может быть и хорошо, что сейчас ты не там. Здесь больше шансов прожить спокойную жизнь. Там из-за красивых женщин разыгрывались трагедии и драмы, даже дуэли со смертельным исходом, были похищения, возможно и насилие. Для такой женщины нужен очень сильный и влиятельный мужчина, способный защитить и отстоять свое. Впрочем, как и здесь. В этом мире угроза наказания законом и некоторая эмоциональная холодность дают некую гарантию безопасности, но в итоге — все то же. Если ты серьезно заинтересуешь сильного мужчину, наделенного властью — берегись. Будет так же. В другом антураже, не так романтично. Но, все же…будь осторожна.

Хочу дать тебе совет: сними свои внутренние ограничения, найди себе мужчину, влюбись, выйди замуж. Как можно скорее. Тебя уже обнаружили и могут претендовать на тебя. Они будут настойчивы, а ты, из-за отсутствия опыта каких-либо отношений — беспомощна, наивна и беззащитна…

И еще одно — я хочу оставить тебе на память…это оттуда, немногое из того, что уцелело. Пусть будет память обо мне, там… в комоде, внизу…футляр. Да, это он. Смотри, Рина, — она раскрыла коробочку, которую я нашла и подала ей.

Я смотрела на простоватое ожерелье и не понимала… Суровая нитка, нанизанные на нее камушки. По цвету, как гранаты — вишневые, но совсем не прозрачные. Ничего такого особенного. Ощущалось разочарование… Не створилось как-то это ожерелье с окружающей обстановкой. Бэлла, печально улыбаясь, наблюдала за мной.

— Оно уже сыграло свою роль в моей жизни. А для тебя это, к моему огромному сожалению, просто сувенир. Дорогой мне, как память.

— Кем вы там были?

— Тебе это знание не даст ничего, Рина.

— А кто мои предки? Почему я здесь, у вас работаю?