29

С последними лучами заката, угасавшего за широким поворотом реки, вдали наконец замаячил город Матади.

Команда «Пингаррона» собралась на палубе с чувством явного облегчения, вконец измученная опасным переходом вверх по реке от самого устья. Пришлось десять часов провести на ногах, лавируя между невидимыми песчаными мелями и плывущими по воде огромными деревьями — настоящими плавучими островами, вырванными из глубины джунглей и увлекаемые течением на сотни и тысячи километров к далёкому морю, где им суждено сгинуть навсегда.

Однако стоило приблизиться к Матади и рассмотреть город во всех подробностях, как радость сменилась разочарованием, когда они увидели, что город, выросший среди джунглей, мало чем отличается от грязной деревушки и даже отдалённо не похож на маленький, но чистенький и кокетливый Санта-Исабель.

Речной порт на деле оказался просто выложенной параллельно берегу бетонной полосой, уставленной длинными каноэ и парусными лодками. Город растянулся вдоль берега, словно уродливое длинное пятно, бесконечной чередой хижин и низких деревянных домов под цинковыми крышами, почерневшими от влаги и грязи, царившей на немощёных улицах. Из этой удручающей картины выбивались лишь отдельные здания колониальной эпохи, в два или три этажа, ещё сохранявшие следы былого великолепия. Несколько таких зданий сгрудились вокруг церкви; развевавшийся над ними флаг Бельгийского Конго указывал на правительственную принадлежность. Другие, более ухоженные и нарядные, были раскиданы вдоль всего порта и отмечены яркими вывесками с названиями лесозаготовительных, горнодобывающих и торговых компаний.

— Вот уж поистине дерьмовое место! — выругался вполголоса Джек, озвучив таким образом всеобщее мнение.

Когда они приблизились к причалу, галисиец перевесился через борт, готовый швартоваться. Стоявшая рядом с ним Жюли держала наготове защитную шину, чтобы корпус судна не бился о причал.

— А ты точно уверен, что это и есть Матади? — с последней надеждой спросило она. — Может быть…

Прежде чем она успел договорить, Джек указал на замызганный грязный плакат на причале, гласивший: «Добро пожаловать в Матади!»

— Вот ведь дерьмо… — выругалась француженка.

Старший помощник «Пингаррона» лишь кивнул в ответ.

— Вот и я о том же.

Швартовка продолжалась до поздней ночи; лишь тогда они позволили себе отдохнуть после многотрудного дня. После недолгого ужина, во время которого не было ни смеха, ни обычных шуток, поскольку ни у кого не осталось сил, все разбрелись по каютам, мечтая лишь об одном: поскорее принять душ и уснуть без задних ног до утра, в надежде, что удушающая тропическая жара и москиты проявят милосердие и дадут хоть немного отдохнуть.

Но не тут-то было!

Наутро их разбудил проливной дождь, хлынувший из свинцового неба и затянувший все вокруг густой, грязно-серой завесой цвета плесени, отчего все стало похожим за старую выцветшую фотографию, забытую в ящике на многие десятки лет. Влажный, почти неподвижный воздух весь пропитался запахом промокшей земли, гниющего мусора и орхидей; ударяя в нос с каждым глотком воздуха, этот коктейль ароматов, казалось, заставлял язык прилипать к нёбу.

После недолгой процедуры таможенного досмотра и беседы в портовом полицейском участке, где они предъявили документы и паспорта, Райли, Джек, Марович и Хадженс направились в контору ван Дайка, занимавшуюся погрузкой, которая располагалась в восточной части портового района.

Тротуаров в Матади не было, а потому ничего не оставалось, как брести прямо по грязи, укрываясь, где возможно, под аркадами от сплошной стены густого тёплого дождя, словно кто-то лил на головы изрядно остывший суп из кастрюли.

На улице не было видно ни единого белого человека, а единственным средством передвижения, попавшимся на пути, оказался старый грузовик «Бедфорд», произведённый, похоже, ещё в начале века, и, казалось, намертво застрявший в непролазной грязи. Проходя мимо, Джек тронул капитана за плечо, и тот, повернувшись, увидел, какой именно груз везёт машина. В кузове маленького грузовика столпились около тридцати мужчин-негров. Одетые в лохмотья, в железных ошейниках, они тряслись в кузове под проливным тропическим дождём. На лицах застыло одинаковое выражение глубокой апатии и бесконечной тоски.

Райли потребовалось несколько секунд, чтобы убедиться, что глаза его не обманывают, и грузовик везёт вовсе не скот на бойню, а людей. Он невольно стиснул челюсти, а руки сами сжались в кулаки.

— Идёмте, — равнодушно бросил Хадженс. — Это не наше дело.

Услышав эти слова, Райли в ярости повернулся к коммандеру, но тот уже ушёл вперёд и теперь, не оглядываясь, следовал дальше.

Взяв Райли за плечо, Джек потянул его за собой.

— Он прав, — шепнул он. — Это не наше дело. Даже если бы нас это касалось, мы все равно ничего не можем сделать.

Райли хотел было что-то ответить, но передумал, взглянув на друга, чьё лицо облепили промокшие волосы и борода. Бросив последний взгляд на грузовик, уже почти неразличимый за густой пеленой дождя, он поднял воротник плаща и двинулся вслед за Хадженсом.

В двухстах метрах впереди перед ними предстало двухэтажное здание в колониальном стиле, на нем ещё сохранились следы голубой краски. Над козырьком парадной двери помещалась вывеска, выкрашенная голубой и жёлтой краской, гласившая: «Коммерческое управление ван Дайка».

Укрывшись от дождя под козырьком, они постарались по возможности привести себя в порядок, однако места для четверых весьма крупных мужчин, промокших до костей, было слишком мало, и к тому времени, когда дверь открыли, под ноги натекла изрядная лужа.

Слуга предупредительно открыл дверь и пригласил их в приёмную. Спустя минуту он вернулся с улыбкой на лице и чистыми полотенцами в руках. Отдав должное его услужливости, моряки спросили позволить, не могут ли поговорить с директором конторы.

Однако вместо директора навстречу вышла секретарша-мулатка в облегающем костюме, сшитом на заказ.

— Вам назначено? — спросила она на безупречном английском.

— Нет, — честно признался Хадженс. — Мы ночью пришли в порт.

Секретарша с любопытством прищурилась.

— Вы владельцы этого судна? Как его… «Пингон»?

— «Пингаррон», — поправил Райли с самой любезной улыбкой. — Я вижу, новости здесь быстро расходятся.

— В маленьких городах новости распространяются быстро. — Девушка вновь улыбнулась. — И в конце концов, это наша работа.

— Мы можем поговорить с мистером ван Дайком? — спросил Хадженс, почти теряя терпение.

— Весьма сожалею, но сейчас он очень занят, — ответила секретарша. — Но, если вам угодно, вы можете обсудить ваше дело со мной или, если желаете, назначить встречу на другой день.

Хадженс покачал головой.

— Мы должны поговорить с мистером ван Дайком прямо сейчас, — повторил он в третий раз. — У нас к нему дело величайшей важности, и оно может оказаться для него весьма выгодным. Так что сейчас вы пройдёте к нему в кабинет, сообщите о нашем приходе и попросите его уделить нам несколько минут драгоценного времени.

Секретарша какое-то время помедлила, переваривая слова коммандера и растерянно глядя на незнакомцев, не внушавших доверия. Одна из её обязанностей как раз в том и заключалась, чтобы тщательно отсеивать неподходящих посетителей, отличая авантюристов и шарлатанов от солидных коммерсантов, на которых эта четвёрка чужаков никак не походила.

— Подождите, пожалуйста, — сказала она, в конце концов решив, что будет лучше, если ван Дайк потратит на них несколько минут своего времени, чем если окажется, что они говорили чистую правду, и в итоге выгодный контракт достанется конкурентам.

С кошачьей грацией она поднялась по лестнице и через минуту вернулась все с той же улыбкой на лице.

— Господин ван Дайк примет вас, — сообщила она.

Велев Марко подождать в приёмной, Райли вместе с Джеком и Хадженсом направился вслед за девушкой на второй этаж, где она остановилась перед высокой дверью из красного дерева, все с той же любезной улыбкой пригласив войти.

За дверью оказался большой кабинет, обставленный так, словно он находится в Антверпене или Брюсселе: стены с бордовыми обоями, несколько стульев в ряд у стены, кожаный угловой диван, а на стене перед входом — портрет короля Леопольда III в парадном военном мундире, между двух флагов — бельгийского и другого, голубого с жёлтой пятиконечной звездой в центре, представляющего бельгийскую колонию Конго.

Перед флагами и картиной стоял большой стол тёмного дерева, почти скрывавший грузного, лысого человека, уткнувшегося в бумаги, громоздившиеся перед ним на столе. Лишь когда за посетителями закрылась дверь, он поднял голову и встал из-за стола.

— Проходите, пожалуйста, — сказал он, указывая на два свободных стула по другую сторону стола.

Этот человек являл собой живой образец успеха и процветания: весьма упитанный, но все же не слишком толстый, с плутоватой улыбкой, лоснящимися глазками за круглыми очками и розовой кожей, которой, похоже, никогда не касались лучи экваториального солнца. Единственной уступкой климату африканского континента были свободный полотняный костюм, отсутствие галстука и потолочные вентиляторы, работавшие на полной скорости.

— Вы англичанине? — спросил он, усаживаясь на своё место.

— Американцы, — пояснил Хадженс.

Вам Дайк поднял брови, изображая крайнее удивление.

— Ах! — воскликнул он. — Просто потрясающе! Ну и чем же я могу вам помочь, джентльмены?

Райли, играющий здесь вторую скрипку, терпеливо ждал, пока Хадженс задаст необходимые вопросы, которые помогут сначала выяснить, насколько ван Дайк готов к сотрудничеству, а затем, шаг за шагом, коммандер начнёт задавать все более конкретные вопросы, чтобы добыть необходимую информацию.