17

Для предстоящего торжества Жюли выбрала — по настоянию Кармен и вопреки протестам мужа — длинное красное шёлковое платье с открытыми плечами, как печатка облегающее все изгибы её соблазнительной фигуры двадцатилетней девушки. Глубокий вырез в форме сердца и парочка небольших уловок, в которых Камрен была непревзойдённой мастерицей, подчеркнули и без того впечатляющую грудь, которая, казалась, готова была вырваться из платья при первой же возможности. Увидев её в этом наряде, Сесар заявил, что они произведут на мужчин такое же впечатление, как два бифштекса на стаю голодных гиен.

Кармен, со своей стороны, решила одеться в греческом стиле, сделав сложную причёску с пучком в виде пирожка и надев свободное платье из белого шифона, которое, хоть и имело достаточно скромное декольте, оставляло открытой всю спину. На первый взгляд, платье не так бросалось в глаза, как наряд Жюли, но имело одну замечательную особенность: при определённом освещении оно казалось почти прозрачным и позволяло разглядеть во всех подробностях как фигуру Кармен, так и фасон и цвет её нижнего белья. Или его отсутствие, как в данном случае.

— Вы стали похожи на шлюх, — заявил Марко с присущей ему деликатностью.

Как ни странно, Кармен ничуть не рассердилась.

— А мы этого и добиваемся, — ответила она.

— Но если вы появитесь в таком виде на приёме, — вмешался Сесар, по-прежнему не желающий понимать, почему его жена должна выглядеть, как дорогая проститутка, — вы же разозлите всех местных дам. И видя, как их мужья пускают слюни, глядя на вас, они тут же схватят их за шкирку и утащат прочь.

— Может, оно даже к лучшему, — заметил Хадженс. — В конце концов, не забывайте: нас интересуют моряки с двух судов, у которых никаких жён нет.

— Хадженс прав, — поддержал Райли. — Если «высшее общество» Санта-Исабель покинет приём, моряки будут вести себя более раскованно, чем если бы за ними наблюдали добропорядочные дамы.

Сесар смотрел на жену, словно видел её впервые в жизни.

— Ты уверена, что поступаешь правильно, Жюли? — спросил он.

— Разумеется, mon chéri, — француженка улыбнулась, уперев руку в бедро. — Это будет забавно, и к тому же наши рыцари защитят нас в случае необходимости, — она указала на Алекса и Джека. — Не правда ли?

— Можешь быть уверена, я не спущу с тебя глаз, — пошутил галисиец, невольно заглядывая в её неотразимое декольте.

— Не забывай все же, что ты моя жена, — хмуро проворчал Сесар, скрестив на груди руки.

— Не болтайте глупостей, — перебил Хадженс, который нервничал гораздо сильнее, чем хотел показать. — Ну, что, все готовы?

Кармен подошла к Райли, весьма импозантному в своём белом смокинге с красной гвоздикой в петлице.

Кармен помогла ему завязать галстук-бабочку — Алекс так и не научился делать это сам.

— Вот никогда мне не нравились эти штуки, — проворчал капитан «Пингаррона», позволяя ей завязать галстук.

— Мне тоже, — ответила она, немного отступив и удовлетворённо оглядывая плоды своих трудов. — Ты очень элегантен.

Это был не просто комплимент, и к словам Кармен следовало прислушаться.

— Но я не понимаю, зачем здесь эта гвоздика, — заметил он, поправляя цветок. — Она тут совершенно лишняя.

— Я видела такую у своего друга-археолога в шанхайском клубе в 1935 году, — пояснила она. — Мне очень понравилось.

Кармен игриво взглянула на него.

— А я и не знал, что ты бывала в Шанхае.

— Это долгая история. Как-нибудь расскажу, — она поцеловала его в губы, давая понять, что тема закрыта. — А кстати, — прошептала она ему на ухо, — когда все закончится, мы сможем неплохо провести время в каюте — ты, я и это платье.

— В таком случае, не станем терять времени, — заявил Хадженс. — Мы уже и так слишком долго провозились. Все по местам! — воскликнул он, хлопнув в ладоши. — Операция начинается!

В начале десятого вечера Жюли, Джек, Кармен и Алекс уже подходили к парадной двери казино, где их встречал хозяин с преувеличенно радостной улыбкой на лице.

— Добрый вечер! — воскликнул он, раскрывая объятия. — А мы уже вас заждались!

— Простите, что задержались, — ответил Райли, покосившись на Жюли и Кармен. — Ох уж эти женщины… в общем, вы понимаете.

Эмилио Амиливия украдкой посмотрел на женщин, и его глаза расширились от изумления.

Следуя за Амиливией, они переступили порог казино. Тридцать голов разом повернулись в их сторону: на лицах мужчин проступила похоть, на лицах присутствующих дам — плохо скрытое негодование.

— Прошу, — пригласил Амиливия, галантно пропуская их вперёд.

Столы стояли вдоль стен, образуя букву «П»; свободное пространство посреди зала предназначалось для танцев. Гости, собравшись небольшими группами, оживлённо переговаривались; однако при виде компании с «Пингаррона» все разговоры тут же умолкли.

Над головами лениво вращались потолочные вентиляторы, в такт льющимся из проигрывателя звукам оркестра.

— Дамы и господа! — объявил владелец казино, привлекая к себе всеобщее внимание, в чем, впрочем, не было никакой необходимости. — Мне выпала большая честь представить вам капитана Смита, его очаровательную невесту и команду судна «Пингаррон».

Зал взорвался аплодисментами, причём, итальянцы рукоплескали с искренним восторгам, а дамы — с плохо скрываемой неохотой.

Взяв на себя роль главного церемониймейстера, Амиливия продолжал представлять их остальным гостям, начиная с небольшой компании, где, кроме губернатора, было ещё шестеро кабальеро, в безупречных белых льняных костюмам или элегантных длинных рубашках. Все курили огромные сигары и держали в руках стаканы виски со льдом.

— Капитан Смит, позвольте вас представить сеньору Соралусе, губернатору острова.

— А мы уже знакомы, — ответил тот, радостно протягивая руку. — Хоть и не столь близко, как мне бы хотелось.

— Я тоже рад снова видеть вас, губернатор, — ответил Алекс, словно не замечая многозначительного покашливания Джека у себя за спиной.

— А это, — продолжал Амиливия, — доктор Хосе Флорес, сеньор Сиприано Гарсия, сеньор Хосе-Антонио Вега, сеньор Генрих Люхр и капитан Оливеда, командир гарнизона.

Алекс, Джек, Жюли и Кармен поочерёдно приветствовали всех кабальеро, которые, за исключением губернатора, отчаянно старались не пялиться на двух красавиц. Причём дело было вовсе не в деликатности или хорошем воспитании; просто с другого конца зала за ними ревниво следили жены, отмечая каждый похотливый взгляд, чтобы на другой день припомнить все с методической точностью.

Затем им представили офицеров с «Герцогини д'Аоста» во главе с капитаном Умберто Валле и старшим помощником Антонио Буссани, а также девять других офицеров и восхищённых моряков. Затем пришёл черёд местных дам, которые пытались изображать вежливое равнодушие, но при этом, несомненно, готовы были выцарапать глаза Кармен и Жюли, будь у них такая возможность. И, наконец, Амиливия подвёл их к группе немцев, среди которых были и двое офицеров с «Ликомбы»: капитан Герберт Спетч (его они встретили в управлении порта в день прибытия, хотя он, похоже, их не узнал) и механик Франц Ивански. Кроме того, здесь были немецкий консул, его секретарь, фрау Люхр и Агустин Соррилья — тот, казалось, что-то хотел сообщить Райли взглядом, хотя непонятно, что именно.

Когда церемония знакомства закончилась, Амиливия пригласил всех занять свои места за столом. Тут же появилась когорта официантов, несущих блюда с жареными цыплятами с гарниром из арахиса, и другим жарким — как оказалось, из маленькой антилопы размером чуть больше кошки, с гарниром из маниоки.

Когда все гости занялись поглощением пищи, Райли извинился, выбрался из-за стола под предлогом, что ему нужно помыть руки, и направился в сторону балкона, выходящего на залив, откуда были прекрасно видны оба немецких судна, стоявшая почти посреди гавани «Герцогиня д'Аоста» и, чуть дальше, чёрный силуэт «Пингаррона» с потушенными огнями, как и приказал Хадженс.

В ту же минуту на балкон вышел Соррилья.

— Что-то случилось? — напрямую спросил Алекс.

— Пока ничего. Но немецкие офицеры несколько раз повторили, что уйдут, как только поедят, и я даже не представляю, как мы сможем заставить их напиться. Оказывается, эти козлы — убеждённые трезвенники.

Райли посмотрел на часы.

— Ещё нет и десяти.

— Я знаю. А кроме того, несмотря на ваш испанский паспорт, все сразу обратили внимание на американский акцент, что явно не добавило вам популярности. Я уже не говорю о фрау Люхр, у которой ваши сеньориты украли внимание всех мужчин.

— Вы должны задержать их любой ценой, — заявил Райли.

— Я посмотрю, что можно сделать, но предупреждаю: это будет нелегко.

— Если бы это было легко, нам ни к чему было бы устраивать весь этот цирк для их развлечения, разве не так?

Испанец ненадолго задумался.

— Конечно, конечно, — согласился он. — Но мне потребуется помощь.

Алекс положил руку ему на плечо.

— Когда ужин закончится, я пришлю подкрепление, а пока сделайте все, чтобы заставить их остаться, хорошо?

Соррилья кивнул.

— Посмотрим, возможно, с кошечками нам повезёт больше, чем с выпивкой, — проворчал он, возвращаясь в зал.

Немного погодя Алекс последовал за ним и уселся рядом со своим старшим помощником.

— Какие-то проблемы? — шёпотом спросил тот.

— Пока не знаю, — ответил Алекс, покосившись в сторону немцев. — Возможно.

Джек, расценив слова капитана по-своему, похлопал себя по пиджаку в области левой подмышки.

— Если все пойдёт совсем уж скверно, — сказал он, — мы всегда можем прибегнуть к решительным мерам.

Алекс покачал головой.

— Это на самый крайний случай, — ответил Райли, имея в виду пистолеты, спрятанные у обоих под костюмами. — Нам всем может грозить опасность, да и сама операция может оказаться под угрозой.

— И что же ты намерен делать, если все пойдёт наперекосяк?