11 апреля генерал П. Н. Врангель своим приказом объявил новое «Положение об управлении областями, занимаемыми вооруженными силами на Юге России». По нему «Правитель и Главнокомандующий вооруженными силами на Юге России» обладал всей полнотой военной и гражданской власти. Вскоре правитель пригласил к себе представителей местной и зарубежной печати, в выступлении перед которыми коротко изложил основу своей политической программы. Одним из центральных пунктов нового курса стал отказ от «марша на Москву».

Врангель заявил буквально следующее: «Не триумфальным шествием из Крыма к Москве можно освободить Россию, а созданием хотя бы на клочке русской территории такого порядка и таких условий жизни, которые потянули бы к себе все помыслы и силы стонущего под красным игом народа»{176}.

Одновременно с этим генерал заявил о своем желании как можно скорее разрешить вопрос о земле передачей в частную собственность мелким землевладельцам максимально возможно большего ее количества. Улучшение материального благосостояния рабочих и удовлетворение их профессиональных нужд он также назвал своей главной задачей{177}.

В письме на имя главы французского правительства М. Мильерана за подписью П. Б. Струве, управляющего внешнеполитическим ведомством в правительстве Врангеля, детализировались принципы внутренней и внешней политики Южно-русского правительства. Захват крестьянами поместных земель безусловно признавался во всех случаях, где он имел место.

Предполагалось только оформить его юридически.

В отношении будущей России впервые белым движением выдвигался лозунг федерации. «Будущая организация России должна быть основана на договоре, заключенном между политическими новообразованиями… исходящем из общности интересов… Такая политика ни в коем случае не старается добиться объединения силой». Касаясь будущего статуса Крыма, Струве писал: «Прекращение гражданской войны… означало бы… не капитуляцию вооруженных сил на Юге России перед красной армией, а разграничение между Россией советской и Россией антибольшевистской, основанное на обеспечении жизненных потребностей обеих территорий»{178}.

Отказ от лозунга единой неделимой России привел к признанию прав на государственную независимость казачьих территорий. 4 августа 1920 г. состоялось подписание соответствующего соглашения между белым движением в лице генерала П. Н. Врангеля, с одной стороны, и атаманами и пра вительствами Дона, Кубани, Терека и Астрахани, с другой. Первым его пунктом «Государственным образованиям Дона, Кубани, Терека и Астрахани» гарантировалась полная независимость в определении ими своего внутреннего устройства и управления. В то же время главнокомандующему присваивалась вся полнота власти над вооруженными силами указанных выше государств «как в оперативном отношении, так и по принципиальным вопросам организации армии». Указанное соглашение заключалось «впредь до полного окончания гражданской войны»{179}.

Вскоре появились первые признаки благоприятной реакции западных правительств на смену политического курса белого движения.

22 июля 1920 г. глава правительства А. В. Кривошеин сообщил Врангелю о готовности Франции признать территорию Крыма и Таврии самостоятельным государством. Спустя месяц, 23 августа Мильеран письмом на имя Базили, советника русского посольства в Париже, уведомил о признании правительства Юга России de facto{180}.

Несомненно данное признание стало событием в истории белого движения во время гражданской войны в России. Оно же во многом позволило сохранить его организационные структуры в период изгнания с родной земли после того, как оборона Крыма потерпела фиаско.

7 июня 1920 г. был опубликован приказ Врангеля «О земле». В нем декларировался следующий принцип земельной реформы: «земля — трудящимся на ней хозяевам». Согласно правилам о передаче земель все земельные угодья оставались во владении «обрабатывающих их или пользующимися ими хозяев». Бывшим собственникам полагалось выплатить компенсацию деньгами или зерном. Все спорные вопросы по земле должны были разрешаться демократически избранными волостными земельными советами{181}.

28 июля 1920 г. вышел другой приказ Врангеля, которым вводилось в действие «Временное положение о Волостных Земских Учреждениях».

Главным мотивом, как его обозначил сам правитель, явился принцип: «Кому земля, тому и распоряжение земским делом, на том и ответ за это дело и за порядок его ведения». Высшим органом на местах отныне становилось волостное земское собрание, избираемое местным населением сроком на один год. Для ведения текущей работы из своего состава оно выделяло волостную земскую управу{182}.

Как вспоминал Н. В. Савич, бывший в правительстве Врангеля главой Государственного контроля, генералы верили, что издание этих законов привлечет к ним симпатии и доверие крестьянской массы. Однако, по его оценке, «мужика» этими законами не купили, подъема в населении не получилось, так же, как и готовности чем-либо жертвовать за белую власть{183}.

Таким образом, когда после заключения перемирия с Польшей большевики получили возможность добиться решающего перевеса в силах и средствах над войсками генерала Врангеля, участь белого движения на Юге России была предопределена. В ночь на 8 ноября началось общее наступление советских войск, завершившееся прорывом обороны и захватом крымских перешейков. В течение недели Крым был занят красными войсками{184}. К чести П. Н. Врангеля, он заранее предвидел подобный оборот событий и сумел организовать эвакуацию из Крыма всех желающих. На 126 судах было вывезено в район Константинополя 145 993 человека, не считая судовых команд{185}.

14 ноября 1920 г., когда от берегов Крыма отошел последний транспорт с беженцами, тем не менее не стало последним днем белой борьбы с большевизмом на территории России. В Сибири и на Дальнем Востоке очаги сопротивления продолжали оставаться вплоть до октября 1922 г., когда последний японский солдат, а вместе с ним и потерпевшие окончательное военное поражение участники белого движения оставили русскую землю.

4 января 1920 г. в Нижнеудинске адмирал А. В. Колчак подписал свой последний Указ, в котором ввиду передачи полномочий «Верховной Всероссийской Власти» генералу А. И. Деникину и впредь до получения от него указаний предоставлял главнокомандующему вооруженными силами Дальнего Востока и Иркутского военного округа генерал-лейтенанту Г. М. Семенову «всю полноту военной и гражданской власти на всей территории Российской Восточной Окраины» и поручал последнему образовать государственные органы управления{186}.

5 января 1920 г. адмирал, уступив доводам своего начальника штаба генерала Занкевича, распустил охрану и распорядился прицепить свой вагон к одному из чехословацких эшелонов, следовавших на восток. Днем 15 января 1920 г. бывший Верховный правитель и присоединившийся к нему в Нижнеудинске глава правительства В. Н. Пепеляев были доставлены в Иркутск. Вскоре в его вагон прибыл представитель союзного командования и заявил, что по приказу генерала Жанена чехословацкая охрана с вагона снимается. Как позднее вспоминали его сподвижники, Колчак на это спокойно заметил: «Это означает, что союзники меня предали». И действительно, в обмен на обещание образовавшегося перед тем в мятежном Иркутске Политического центра обеспечить беспрепятственный пропуск в сторону Забайкалья чехословацких эшелонов, с санкции союзного коман дования ему был выдан бывший Верховный правитель. 7 февраля 1920 г. в 4 утра на берегу реки Ушаковки, притока Ангары, адмирал А. В. Колчак и В. Н. Пепеляев по постановлению Иркутского военного революционного комитета были расстреляны{187}.

Остатки армии Колчака, потерпевшие 6 января 1920 г. под Красноярском решающее поражение, под командованием главнокомандующего Восточным фронтом генерала В. О. Каппеля[13] начали свой «Сибирский ледовый поход». После невероятных лишений, потеряв своего командующего, умершего 25 января 1920 г. от воспаления легких, в начале февраля 1920 г. во главе с преемником Каппеля генералом Войцеховским выжившие части перешли по льду оз. Байкал и сосредоточились на территории Забайкальского казачества во главе с атаманом Г. М. Семеновым{188}.

Последний еще 1 января издал Указ, по которому некоему Таскину было предписано сформировать правительство. Новый орган власти вскоре был признан всеми «белыми территориями», за исключением Хорвата. Если союзники отнеслись к Семенову более чем прохладно, то Япония немедленно заявила о его самой широкой поддержке. 13 и 14 января 1920 г. японское правительство признало необходимым сохранить status quo в отношении охраны железнодорожных зон и поддержания порядка в Восточной Сибири «ввиду особого географического положения Японии»{189}.

Вскоре установилась следующая схема организации власти — атаман Г. М. Семенов как главнокомандующий и глава правительства, и его помощники, управляющие отделами внутренних дел, финансов и торговли, путей сообщения и иностранной политики. Генерал Войцеховский был назначен командующим Дальневосточной армией, которая состояла из трех корпусов: 1 корпус из бывших забайкальских войск и 2 и 3 корпуса, составленные из остатков бывшей колчаковской армии{190}.

В книге М. И. Светачева, посвященной событиям гражданской войны на Дальнем Востоке и в Сибири, достаточно подробно проанализирована деятельность эсеро-меньшевистской Приморской земской управы, не имевшей ничего общего с белым движением, а также эволюция режима атамана Семенова. Последний, хотя и получил «ярлык на княжение» от адмирала Колчака, находился в полной зависимости от командования японских оккупационных войск и, следовательно, не играл практически никакой самостоятельной роли. С уходом в сентябре 1920 г. японских войск из За байкалья вынуждены были отступить на территорию Маньчжурии и все части атамана Семенова{191}.