БЕЗМОЛВНЫЕ СВИДЕТЕЛИ

ише, не нужно шуметь. И расспрашивать тоже. Ведь это криминалистическая лаборатория. Их несколько в нашей стране, и мы находимся в одной из них.

Там, в углу, научный сотрудник рассматривает что-то, напоминающее слепки. Наверное, отпечатки следов преступника. Слепки сделаны из вязкой пасты, а раньше их отливали из гипса. Рядом за столом женщина в халате и с лупой в руке застыла над каким-то предметом. Быть может, на нем отпечатки пальцев преступника. А что это за аппарат? Для каких целей он предназначен? Сейчас нам покажут. В аппарат закладывают бумагу. Она залита не то чернилами, не то тушью. Не разберешь ни слова. А теперь? Пожалуйста, читайте — каждую букву, каждое слово.

Сколько тут различных приборов, штативов, колб с химикатами! И скульптуры. Головные скульптуры. Это совсем неожиданно. Почему же их поместили в отдел криминалистических и специальных исследований?

Оказывается, преступник часто оставляет после себя только один реальный след — жертву преступления. К тому же случается, труп находят уже полуистлевшим. И вот по черепу восстанавливают скульптурный портрет. Затем фотографируют его и фотографии рассылают для опознания.

Но ведь этот метод научно разработал скульптор М. Герасимов. И разработал вовсе не для криминалистики, а для истории. Недаром же Герасимов — доктор исторических наук.

Но метод Герасимова равно пригоден и для историков и для следователей-криминалистов.

Но не будем мешать. Скоро окончат экспертизу, ее результаты передадут следователю, потом прокурору. И дело поступит в суд. Попрощаемся и уйдем отсюда с пожеланием, которое, быть может, не совсем любезно со стороны гостей, так добивавшихся этой экскурсии… И все же: «Надеемся, что скоро настанет время, когда исчезнет необходимость в криминалистических лабораториях!»

Заглянем теперь и в исторический музей. Зайдем в его лабораторию. Вот и знакомые скульптурные портреты. Узнаете? Это, например, завоеватель Тимур. Те же штативы и колбы с реактивами. А вот тот работник в углу лаборатории что-то внимательно разглядывает в лупу. Рядом аккуратно сложены какие-то пожелтевшие бумаги, залитые чернилами и тушью. Их сейчас отправят в криминалистическую лабораторию. Ведь она выполняет множество заказов, поступающих от историков! Не зря А. М. Горький отметил, что «историк смотрит в даль прошлого с высоты достижений своей эпохи, он рассказывает о процессах законченных, как судья о преступлениях или защитник преступника».

Представим себе зал суда. Судья, народные заседатели, государственный обвинитель и защитник — все на своих местах. На столе перед судьей — папки: «дела», вещественные доказательства. Сейчас будут давать показания свидетели…

У историков на столах тоже много вещественных доказательств. Есть у них и свидетели. Что же касается «дел», то они не уместятся ни на одном столе. Если все эти «дела», которые изучают историки, плотно-плотно прижать друг к другу и расставить на полке, то полка вытянется от Москвы до Свердловска, а может быть, и чуть дальше!

И как тут не вспомнить о знаменитом детективе Шерлоке Холмсе! Вооруженный методом дедукции, легендарный сыщик по самым на первый взгляд незначительным и малозаметном деталям, пустячным фактам восстанавливал картину и логическую связь поступков и действий людей. Вот у него в руках обыкновенная шляпа. Шерлок Холмс всматривается в нее и вдруг начинает рассказывать о том, каков характер ее владельца. А взглянув на грязные ботинки, он безошибочно определяет, в каких районах Лондона они побывали.

О работе следователей, сыщиков буржуазного мира, разведчиках-следопытах написаны горы книг. Что и говорить, это увлекательное чтение в часы отдыха.

А ведь есть историки-следователи, археологи-следопыты. Может быть, вы слыхали о. Борисе Александровиче Рыбакове, действительном члене Академии наук СССР. Нет, о нем, о его поиске еще не написан роман. А жаль!

Где-либо в семейном альбоме Бориса Александровича, вероятно, хранится фотография — высокий, очень плотно обитый человек с острым взглядом больших, немного навыкате глаз рассматривает древнюю литейную форму. А если нет такой фотографии, то во многих библиотеках вы встретите книгу Рыбакова «Ремесло древней Руси». Прочтите эту капитальную работу, за которую Борис Александрович, еще будучи молодым доцентом Московского университета, был удостоен степени доктора исторических наук. По литейной форме он восстановил картину металлургического производства на Руси!

Увлекательный поиск. И, конечно же, метод дедукции. Но этого мало: незаурядный дар исследователя, огромные знания — вот о чем должен был бы рассказать писатель, создавая роман об археологе Рыбакове.

Так что историк — это прежде всего «криминалист», изучающий «улики», оставленные людьми, жившими задолго до наших дней.

Но вот тут-то и начинается различие профессий.

Следователь, как правило, имеет дело с преступником. Улики нужны ему, чтобы бесспорно доказать наличие состава преступления. Правда, иногда эти улики, наоборот, говорят о невиновности человека.

Историк тоже «уличает». Но ему приходится выступать и как прокурору и как защитнику. Исторические «улики», «следы», оставленные людьми прошлого, могут свидетельствовать и о величайших злодеяниях и о гениальных открытиях, они рассказывают и об узаконенном насилии, и о героической борьбе с ним. И, конечно, историку всегда приятнее произнести защитительную речь, нежели обвинительный приговор.

Но прежде чем сказать свое «да» или «нет», прежде чем обвинять или защищать, прежде чем делать теоретические обобщения, историк должен убедиться, что «улики», которыми он располагает, достоверны, что это, так сказать, подлинники, а не имитации, не подделки; что они объективно свидетельствуют о событиях, людях, явлениях, а не являются случайностью, плодом личных симпатий или антипатий и т. п.

И снова историк выступает как криминалист. Снова он занят сбором улик, опросом «свидетелей», проверкой показаний.

«Свидетели» тоже бывают самые различные. В очень общем понятии — все, что создано руками человека, все, что связано с его трудовой и духовной деятельностью, все, что как-то материализовалось в виде вещественных памятников или произведений науки, искусства, литературы, законодательства, — все это «свидетели» историка. Все это следы человека прошлого.

Находить «следы» — дело нелегкое. Пустите неискушенного человека по следу преступника — вряд ли он приведет туда, куда следует. Так же и со «следами» прошлого. Их нужно уметь прослеживать, уметь читать.

А как часто мы проходим мимо этих следов, не замечая, не думая о том, как много могут рассказать нам безмолвные свидетели прошлой жизни человечества! А ведь эти рассказы куда увлекательней самых пышных вымыслов — и, во всяком случае, поучительней их.

Мы порою привычным взглядом окидываем храм Василия Блаженного, Петропавловскую крепость, развалины смоленской стены и, чего греха таить, часто знаем о них ровно столько, чтобы дать краткую справку любопытствующему прохожему или подрастающему сыну. А немые свидетели знают очень, очень много. И не только о себе. Попробуйте заговорить с ними. И они расскажут о мастерстве псковских каменотесов XVI века, построивших храм Василия Блаженного, поведают о трагической судьбе узников царизма, брошенных в казематы Алексеевского равелина, воскресят подвиги русского воинства, разившего у древних стен Смоленска и войска Сигизмунда III, и полчища Наполеона, и гитлеровские банды.

Немые памятники умеют говорить. Только нужно научиться беседовать с ними.

Узкая ножевидная пластинка из кремня с ре-тушью поведает пытливому исследователю об упорном труде первобытного человека, который изо дня в день, из месяца в месяц делал все тот же нож. В краеведческих музеях хранятся шлифованные каменные молотки, проушные топоры, ромбовидные наконечники стрел, тяжелые латы, неуклюжие пищали, мотыги, зернотерки.

Орудия труда и оружие, всевозможные украшения, посуду, остатки жилищ принято именовать вещественными или археологическими памятниками. Их изучает специальная отрасль исторической науки — археология. Археолог — это историк, вооруженный лопатой. Труд археолога кропотлив. Ученый должен не только добыть из земли памятники материальной культуры, но в «беседах» с ними восстановить облик человека, понять, какие и как он строил жилища, во что одевался, чем занимался, какова была его техника. Необъятным хранилищем археологических памятников является земля. И только незначительная часть их извлечена пока учеными и подвергнута исследованию.

Хотя археологические памятники очень важный вид исторических источников, они не могут обрисовать всю разнообразную картину человеческой жизни в прошлом. Поэтому историки обращаются и к другим свидетельствам. Эти свидетельства сохранили нам человеческая память, быт современных людей.

На первый взгляд может показаться странным — исторический памятник в современном быту? Разве что какая-либо историческая реликвия, передающаяся из рода в род? Нет, речь идет именно о быте.

В нашем быту сохранилось еще много пережитков давно прошедших времен. Изучая эти пережитки, историк пополняет свои знания о нравах, обычаях, традициях людей, обитавших в ту или иную отдаленную от нас эпоху, о социальном укладе их. Еще и сейчас на островах архипелагов или в дебрях Африки живут племена, которые значительно отстали в своем экономическом и культурном развитии от народов других стран. В быту этих племен можно наблюдать удивительные сочетания различных по времени своего происхождения культур. В журналах и книгах мы не раз встречали фотографии людей, у которых на головах замысловатые уборы из перьев, огромнейшие серьги в ушах, а иногда и в ноздрях, металлические мониста на груди. Эти украшения — пережиток «детства человечества», когда обладание металлом считалось у людей признаком богатства. Но иногда «дикарь», украшенный монистами и перьями, опирается на современный винчестер и отлично знает, что такое доллар…