— Ты знаешь об животворящих иконах? О святынях, чудотворных мощах?

Я удивленно округлила глаза и помотала головой. Это еще что такое?

— Икона — это та же картина, — пояснил Рок. — Нарисованное изображение на холсте. И чем она древнее, тем больше и дольше энергии в нее вливалось при молитвах. Люди на протяжении веков простаивали перед ней, просили, благодарили, каялись. И со временем икона начинает отдавать энергию, так же, как до этого поглощала ее.

Я по-прежнему ничего не понимала. Моро увидел это по моим глазам.

— Если честно, я сам не очень верю в эту чушь, — рассмеялся он, — но говорят, что некоторые иконы или святыни могут исцелять болезни.

— И они оживают? — немного испуганно пролепетала я.

— Нет, — отмахнулся Моро, — они нарисованы на обычном холсте. Надеюсь, — добавил через секунду. — Было бы странно, если бы при молитвах из рамок вываливались святые. Ладно, — Моро перевел взгляд на часы и зевнул, словно только сейчас заметил, что глубокая ночь. — Мой человек отведет тебя в одну из спален наверху. Располагайся. Завтра утром поедем за холстом. Я отпущу Джорджа, когда картина будет у меня. Не то чтобы я тебе не доверял…

Я встала вслед за стариком. Ноги немного затекли. Еще бы — просидеть в кресле почти шесть часов! Двери перед хозяином распахнулись, словно в них был встроен датчик движения. Это такая интересная штука, которая зажигает свет в подъезде или раздвигает стеклянные створки в магазине перед покупателями. Поначалу я как ребенок восхищалась всей этой непонятной техникой, потом привыкла. Но здесь, в бандитском особняке, датчиков не было — за дверями дежурили телохранители.

Моро сказал одному из громил проводить меня. Поклонился, чинно и торжественно поцеловал мне руку. Я даже опешила от такой помпезности. Потом развернулся и направился в боковой коридор, медленно по-стариковски шаркая. Наверное, разговор его тоже вымотал. Я кашлянула и произнесла ему в спину:

— Месье Моро. Я работаю в модельном агентстве. У меня контракт. Вы отпустите завтра меня на съемки? — и замерла, ожидая закономерной вспышки гнева.

Моро обернулся и уставился мне в лицо тяжелым взглядом. Он смотрел и многозначительно молчал. Что он хотел этим сказать? Напугать? Смутить? Вогнать в дрожь? Я тоже могу неподвижно долго стоять, так что вряд ли он переиграет меня в гляделки. Война взглядов длилась пару минут. В конце концов старик утвердительно кивнул, то ли разочаровавшись в силе своего взгляда, то ли зауважав меня.

— Хорошо. Только будешь ездить на работу на моем транспорте и с моими телохранителями.

— У меня есть водитель, — стараясь не выдать своего ликования, произнесла я. — Можно он будет за рулем?

— Знаю. Альберто Санчас, пятидесяти четырех лет, — откликнулся Моро, секунду поразмышлял и добавил, — можно. Только под охраной моих ребят.

— Спасибо, – улыбнулась я. Да он добряк!

Моро, ничего не ответив, ушел. Один из громил направился вслед за стариком, второй остался со мной.

— Я покажу вашу спальню, мадмуазель Симпсон, — нейтрально произнес он, галантно протягивая руку. Я молча пошла к лестнице, переваривая то, что услышала за вечер от Моро, но на первой же ступеньке обернулась к идущему за мной мужчине.

— Вы не могли бы меня отвести к Джеймсу Олдриджу? Он мой друг, — наивно поинтересовалась я, — гостит где-то у вас.

— Нет, — коротко отрезал он, — хозяин велел проводить вас в спальню, других распоряжений не поступало.

Я и не сомневалась, что «не поступало», но попробовать стоило. Пожав плечами, я легко взлетела по лестнице и направилась к первой двери справа. Толкнула и очутилась в громадной комнате, из которой вело несколько других дверей. Остановилась в проеме и вопросительно приподняла бровь.

— Располагайтесь, мадмуазель Симпсон, — нейтрально произнес громила, — я буду дежурить у двери. Если что-нибудь понадобится, зовите.

Надежда на то, что меня оставят одну, не оправдалась. Закрыв дверь, стянув, наконец, неудобные туфли, я принялась рассматривать новообретенное жилье. Обошла элегантную гостиную, сунула нос в спальню, побывала в ванной комнате, выглянула в окно. По двору ходили охранники, везде были натыканы камеры. Окно было без ручек, створки не открывались. Я опустила портьеру и задумчиво отошла вглубь комнаты. Мартин! Нужно позвонить!

— Где ты?! — заорала она в трубку, и я поняла, что подруга не ложилась, так же, как и я. — Что происходит?! Альберто слезно умолял не звонить в полицию, и я послушалась. Теперь уже жалею.

— У меня все хорошо, — я умудрилась вставить слово в бесконечный поток воплей, — я у друзей, завтра приеду на работу и расскажу.

— Приедешь? — словно не веря, переспросила Мартин. — Тогда ладно, потерплю до утра.

Я положила трубку и села на диван. Спать не хотелось. Столько я всего узнала за этот вечер нового. Голова пухла от информации. Моя картина волшебная! Она может оживлять! Я на миг представила, чтобы я хотела получить и растерялась. Ничего не приходило в голову. Никаких материальных ценностей. Любовь Джорджа? Но как нарисовать любовь? Страсть, нежность? Никак. Была бы моя воля, пусть бы и дальше холст лежал в сейфе от греха подальше. Но, увы. Завтра он будет в руках этого маньяка. Хотя мне даже будет интересно увидеть со стороны, как картина работает.

Я старалась не думать, что меня ждет впереди, сколько народу Моро погубит для того, чтобы напитать ее энергией. Моей главной целью было спасти Джорджа. Нужно ставить перед собой достижимые цели. А в моей власти только это.

***

Джордж не знал, сколько он просидел в подвале. Здесь не было ни окна, чтобы наблюдать за солнцем, ни часов. А яркая надоедливая лампочка в углу потолка не выключалась никогда. Два раза (в день?) ему приносили еду, питье. Ничего особенного. Ветчина, каша, бифштексы. В комнате из мебели была только кровать, а из развлечений — голые бетонные стены — полотна для его мысленных картин. Джорджу не было скучно. Воображение работало на всю катушку. Он часами лежал на кушетке, уставившись в пустоту, и мечтал.

Значит, она ожила. Вышла из рамки и тут же сбежала. А он в это время пил с гостями, принимал поздравления, планировал жизнь с Изабеллой Касс. Дурак. Он же чувствовал, что картина живая. Что она излучает свет, тепло, очарование. Он чувствовал, Лаура отвечает ему, но посчитал это пустой фантазией, которую нарисовало писательское воображение.

Джордж закрыл глаза и представил ее. Сейчас, после того, как он узнал правду, ассоциации изменились. Теперь в голове возникала не картина с нарисованной босоногой девушкой в ночной рубашке, а прекрасная мадмуазель Симпсон, топ-модель в дизайнерском платье, увешанная драгоценностями. Такую, какую он видел на многочисленных рекламных проспектах и в интернете.

Какая же она красивая. Ему даже стало немного больно. Сейчас, когда она завоевала мир, когда она на вершине славы, посмотрит ли она на него? Обратит внимание на простого ничем не примечательного журналиста и не слишком удачливого писателя? Джордж вдруг подумал, что ради нее он бы мог свернуть горы. Писать дни и ночи напролет и даже сделать то, что отказался делать по просьбе бывшей жены — взять на себя обязанности по управлению отелями, войти в совет директоров. Стать наследником империи Олдриджей. Если бы она попросила — мог бы. Но ей не за чем наследник гостиничной империи, и она не попросит.

Да и вряд ли ему представится эта возможность. Он почему-то был твердо уверен, что не выйдет из подвала, а если и выйдет, то сразу на тот свет. И когда в комнату вошел громила без подноса, с мешком под мышкой, Джордж только и успел обреченно подумать: «Вот и конец».

— Повернись, тебя отпускают, — буркнул мужчина.

Еще двое стояли в коридоре за дверью. «Врут или действительно отпускают?» — удивленно подумал Джордж, поворачиваясь спиной. Вряд ли бы бандиты давали бы ему необоснованную надежду, но кто их знает. Может быть, у них такие извращенные развлечения?

Его связали, на голову натянули плотный мешок. Сразу стало темно и жутко. Крепкая рука ухватила за локоть, направляя на выход. Тычок в спину, и вот Джордж чуть не падает, пытаясь нащупать ногой ступени. Пахнуло утренней прохладой. Его вывели на улицу. Хлопнула дверца автомобиля, снова удар в поясницу. Его грубо закидывают на заднее сидение. Машина тронулась.

Ни слова. Ни запугиваний, ни приказов молчать. Только гул мотора и колотящееся сердце. Они ехали и ехали. В общем и целом Джорджу показалось, что они ехали около трех часов. Автомобиль долго петлял, запутывая следы. Сюда он добирался в бессознательном состоянии, а обратно его везут, петляя и безостановочно кружа. Они думают, что он сможет найти дом босса? Зачем это ему?

Впервые в сердце Джорджа прокралась надежда — если бандиты беспокоятся, чтобы он не нашел особняк, значит, действительно отпустят. В конце концов, через целую вечность, с него сдернули мешок, развязали руки и выкинули из машины на углу улицы Грез. До дома оставалось сотня метров. Завизжали шины и джип умчался на бешенной скорости. Почти как в фильмах о мафии. Джордж, кряхтя, поднялся с асфальта, неуверенно огляделся и поковылял к дому.

Когда до подъезда оставалось пару метров, из него вышла соседка, мадам Буше.

— Бог мой! Что с вами случилось? — воскликнула она взволнованно, перегораживая вход.

Джордж досадливо скривился. Видок у него был еще тот. Футболка и спортивные брюки превратились в рваное грязное тряпье, измазанное кровью. Больше недели он не мылся и не брился, и представлял, что за запах он источает. Нужно же было самой скандальной тетке в доме отправиться утром по делам и встретить его?

— Заблудился в лесу, — буркнул он, отодвинул мадам в сторону и решительно вошел в подъезд.

Джордж поднялся на свой этаж, воспользовавшись лифтом, чего никогда не делал раньше. Но сейчас, с отбитыми почками и поврежденной рукой, ему не хотелось не то что подниматься на четвертый этаж, не хотелось двигаться вообще. Дверь была заботливо прикрыта. То ли бандиты постарались закрыть за собой, то ли сердобольная соседка.