XIX ПОБЕГ

Райт скатился с железнодорожной насыпи в канаву, больно ударился плечом о камень, но тут же вскочил на ноги.

Мимо пронеслись вагоны. Последний из них ещё не скрылся в темноте, когда заскрежетали тормоза. Быстро теряя скорость, поезд начал останавливаться. Что значило это, Райту объяснять не следовало.

Нужно было торопиться.

Он машинально потёр рукой ушибленное место и поспешно выбрался из канавы. Однако Райт не помчался без оглядки подальше от железной дороги. Чтобы хоть на первых порах осложнить контрразведчикам поиски, он переполз через рельсы и двинулся туда, где на фоне безлунного ночного неба чернели кроны деревьев.

В темноте бежать было трудно. Райт натыкался на кусты, проваливался в какие-то неглубокие ямы, спотыкался о пни и кочки, падал, поднимался и снова бежал.

У первого дерева, попавшегося на пути, он остановился, привалился к нему грудью и, пугливо озираясь по сторонам, прислушался.

Поезд потонул во мраке и узнавался по ярким лучам прожекторов паровоза и тускло светящейся цепочке вагонных окон.

Над головой шумели листья дерева. Моросил мелкий дождичек. Его Райт заметил только теперь и с надеждой подумал:

«Хлынул бы ливень, все следы смыл бы...»

Он вытер ладонью лицо, и торопливо зашагал дальше, к лесу, который по мере приближения к нему будто разрастался, поднимался вверх и наваливался огромной мрачной стеной.

В лесу, под плотно сомкнувшимися вверху кронами, идти было значительно труднее. Здесь всё слилось в одну непроглядную, тёмную массу. Словно тешась над беглецом, деревья на каждом шагу преграждали ему путь, сухие сучья цеплялись за одежду. Но Райта это не могло остановить. Он шёл, вытянув перед собой правую руку, а левой — защищая глаза и лицо от колючих веток.

Особенно тяжело было пробираться сквозь заросли низкорослого, но густого кустарника. Беглец вначале попробовал обойти его стороной, но во мраке не мог быстро найти проход и потому двинулся напрямик, ломая ногами, разрывая руками и плечом перевившуюся молодую поросль. Упругие лозы нещадно хлестали его по лицу, но Райт не обращал на это внимания. Он рвался вперёд, только бы подальше уйти.

Неожиданно кусты расступились, и он выбрался на дорогу, зажатую с двух сторон высокими соснами.

Тут было значительно светлее. Успевшие привыкнуть к темноте глаза Райта могли довольно отчётливо разглядеть ближайшие кусты и стволы деревьев.

Учащённо дыша, Райт устало побежал по дороге.

У поворота он замедлил бег.

Сзади нарастал неясный гул.

Обернувшись, Райт прислушался и вдруг бросился за ближайшее дерево.

Минуту спустя на дороге появилась автомашина. Она быстро приближалась.

Райт сообразил, что это не могла быть погоня за ним, для этого прошло слишком мало времени. Стараясь остаться незамеченным, он плотнее прижался к стволу дерева. Но как только мимо него промелькнула кабина, кинулся вперёд и вцепился руками в борт автомобиля. Забраться затем в кузов для него было делом нескольких секунд.

Грузовик сильно трясло на неровной лесной дороге, но Райт, не считаясь с тем, что каждый толчок отдавался во всём теле и особенно в ушибленном плече, улёгся на дно кузова. Так ему было удобнее наблюдать за шофёром, голову которого он видел в заднее окошко кабины, и за дорогой, что оставалась позади.

Шофёр вёл машину быстро и напевал:

— Кто сей путник и отколе,

И далёк ли путь ему?

По неволе иль по воле

Мчится он в ночную тьму?

И с особой лихостью продолжал:

— Еду, еду, еду к ней,

Еду к любушке своей!

— Еду, е-еду, — с большим чувством выводил он, — еду к ней...

Шофёр неожиданно оборвал песню, переключил скорость и, остановив машину, выскочил из кабины.

Джек Райт прижался спиной к деревянной стенке кузова и, опасливо прислушиваясь, достал из-за борта тужурки пистолет.

Шофёр, не подозревая присутствия постороннего человека, спокойно поднял капот машины, что-то подвернул гаечным ключом, «газнул» несколько раз и направился к кузову.

Собираясь нанести удар, Райт медленно начал закидывать руку с зажатым в ней пистолетом.

Но шофёр не заглянул в кузов. Он постучал носком сапога по скатам, вернулся на своё место и захлопнул дверцу кабины.

Джек Райт сунул пистолет за левый борт тужурки.

Машина помчалась дальше...

Майор Кочетов вышел на лесную дорогу и подошёл к Шовгенову, когда тот, светя карманным фонариком, что-то разглядывал на земле.

— Уберите фонарик, — приказал Кочетов и недовольно пояснил: — Светить сейчас небезопасно.

— А-а! — с досадой махнул рукой Шовгенов, но, спохватившись, выпрямился, погасил фонарик и доложил: — Товарищ майор, Джек Райт удрал на автомашине.

Тогда Кочетов включил свой электрический фонарь и глянул на землю возле дерева, куда указал лейтенант.

— Глубокий след от носка правого сапога. Так.

Майор осветил дорогу.

На прибитой дождиком дорожной пыли ясно выделялись две параллельные полосы, оставленные колёсами недавно прошедшей здесь автомашины.

Майор сразу представил себе всё, что тут произошло.

— Ясно, — недовольно буркнул он.

— Всего ведь на несколько минут опоздал, — с горечью воскликнул пылкий Шовгенов. — Случайно я правее взял и, сам того не зная, пошёл ему наперерез. Не подвернись эта злосчастная машина, я бы его здесь на месте захватил. И надо ж такому случиться!.. А ведь на автомашине Райт может далеко укатить. В Москву прорвётся, затеряется.

— Из-под земли выдерем, но найдём, — резко произнёс Кочетов и продолжал с обычной выдержкой и спокойствием: — Подождём машины.

— Машины? — удивился Шовгенов. — Здесь? Ночью?.. Райту посчастливилось, но это совсем не значит, что такой же случай выпадет на нашу долю...

— Автомашины уже идут, — прервал его майор.

— Идут?

Шовгенов прислушался.

Действительно, издалека доносился рокот быстро приближающихся автомобилей.

Лейтенант смущённо потёр горбинку носа. Он догадался, что майор, покидая вагон, сказал подполковнику медслужбы Герасимову, куда следует позвонить по прибытии поезда на станцию, чтобы машины немедленно отправились к месту происшествия. Дорога была одна, и по ней теперь мчались автомобили.

— О такой возможности я и не подумал, — точно извиняясь, откровенно признался Шовгенов.

Ему не стоялось на месте, и он выбежал на середину дороги.

Скоро, ослепительно сверкнув фарами, из-за поворота одна за другой вынырнули две автомашины и сразу затормозили ход.

Из переднего автомобиля выскочил мужчина, которого Шовгенов не мог разглядеть в темноте, и спросил:

— А майор где?

— Товарищ капитан? — Шовгенов узнал по голосу офицера, но ответить на его вопрос не успел.

Подошёл Кочетов.

— Я здесь.

Приехавший офицер поднёс ладонь к козырьку фуражки:

— Товарищ майор, капитан Добровольский с оперативной группой прибыл в ваше распоряжение.

— Очень хорошо, товарищ капитан, что вы поторопились, — пожал его руку Кочетов.

— В районе собрать нужных людей не так уж трудно, к тому же, полковник Чумак предупредил, — пояснил капитан. — Как только мне позвонили с вокзала, мы почти тут же и выехали.

— Будем двигаться дальше. С обстановкой я познакомлю вас в пути. Сейчас дорога каждая минута.

Кочетов подошёл к небольшой крытой автомашине ГАЗ-69, пропустил вперёд себя Добровольского и Шовгенова и затем занял место рядом с шофёром.

— Давайте вперёд, по следу, пока его окончательно не прибил дождик.

— Есть по следу, — отчеканил шофёр.

Машина рванулась вперёд. Вырываемые светом фар из мрака стремительно понеслись мимо кусты, светлые, будто янтарные, стволы сосен, разлапистые ели.

Прежде чем приступить к объяснению существа дела, Кочетов, повернувшись к сидящему на заднем сидении капитану Добровольскому, спросил:

— Что сказал врач?

— Павлюк пришёл в себя, но положение его очень тяжёлое. Лейтенант Рудницкий продолжает оставаться без сознания...

Райт был доволен. Шофёр вёл машину на предельной скорости. Он несколько притормаживал только на крутых поворотах и перед глубокими выбоинами.

«Если мы всю ночь будем так ехать, то к рассвету проедем километров полтораста», — прикидывал в уме диверсант.

Он, конечно, понимал, что это не спасёт его от преследования, но по своему опыту знал, что на большом расстоянии легче запутать следы. К тому же Райт совсем не собирался ехать на машине до конца её пути. Это было бы большой глупостью! Следом могла ввязаться погоня. Он рассчитывал покинуть автомашину на ходу так же незаметно, как и сел. Шофёра не следовало делать свидетелем. Наоборот, пусть он будет твёрдо убеждён в том, что в кузове автомашины никто не ехал.

Райт с удовлетворением чувствовал, как к нему снова возвращается потерянное было самообладание и, главное, уверенность, что для него, как всегда, всё закончится благополучно.

Много раз в жизни ему сказочно везло! Почему теперь счастье должно отвернуться от него? Удачное бегство из тамбура вагона, неожиданное появление автомашины на глухой лесной дороге, эта стремительная езда — не предвещали неудачи. Сыплет мелкий дождик, и он на руку, через полчаса вода смоет следы. Всё складывалось наилучшим образом.

Правда, задание провалено, но не безнадёжно. Об этом ещё будет время подумать. Только бы унести ноги, а там шефу всё одно раскошеливаться придётся. А сейчас досадно — звёзд не видно, нельзя разобраться, в какую сторону машина идёт. Однако существенного значения это пока не имеет. Главное удрать подальше...

Проскочив через деревянный мосток, машина вдруг круто свернула влево и покатила значительно тише по менее накатанной дороге.

Райт усмехнулся.

То, что машина неожиданно сошла с прямого пути, его вполне устраивало. Погоня, которая — в чём он не сомневался — будет послана за ним во все концы, по всем дорогам, могла легко проскочить мимо.

«Вот что значит родиться под счастливой звездой», — с умилением подумал Джек Райт, не лишённый суеверия.