— Так он же рыжий! — снова засмеялся Роман. — А Эльза всегда брюнетов предпочитала! А конь витязя как раз вороной!

— Ага. И с неотразимой звёздочкой во лбу…

— …и стройными, длинными ногами. Однако же, папа, всё, что она просит, ей необходимо сообщить. Иначе свои промахи и неудачи по возвращении непременно будут свалены на нас. Ты же знаешь, какая зазвучит песня: «Один малюсенький фактик по вашей милости до меня не дошёл — из-за этого дело и рухнуло!»

— Вот и сообщай сам, если хочешь. А меня уволь. Слышать о ней не хочу. Видеть тоже и, как минимум, неделю.

Роман едва заметно, но с большим облегчением вздохнул: теперь Эльза не останется без странной, но зачем-то необходимой ей информации. Кажется, его примитивная дипломатия сработала… А не то отец, увлечённый идеей завершить всё самому и всерьёз разозлённый на свою дочку, вполне мог отстранить её от дела, а это вряд ли приведёт к чему-нибудь хорошему. Брат знал: как бы сестрица ни выкрутасничала, начатую работу она не бросала никогда. Кстати, не помешает в довесок порадовать её реакцией папы Густава: пусть самолюбие наедет на ещё большее самолюбие. Хотя чьё больше — этот тоже вопрос вопросов…

Размышления о непомерных амбициях родственников естественным образом навели Романа на интересную мысль, и он поспешил поделиться ей с отцом. Однако того чужие проблемы, как всегда, занимали мало.

— Да так ли уж важно, кто и по какой причине решил подработать на стороне? — совершенно искренне удивился он. — Допустим, Станислав разобиделся на всё на свете — и правда, без вины виноватый, при таких-то способностях! И что? Меня не волнует — в конце концов, это его личное дело. Примечателен сам факт установления контакта с представителями Династии и то, что об этом все упорно молчали: сидим, мол, тихо и носа с Базы годами не кажем… Конспираторы липовые!

— Неужели ты ожидал добровольных признаний?

— Нет, конечно, — идеализмом я переболел ещё в трёхлетнем возрасте. Досадно, что действовать мы начали слишком поспешно, не обеспечив себе тылы! В результате может получиться так, что незаметный с виду промах напрочь перечеркнёт все наши усилия. Впрочем, тут претензии я могу предъявить только самому себе.

— Излишне самокритично, — покачал головою Роман. — Такой свистопляски на этой планете никто не ожидал, иначе подготовка была бы совсем другой. Однако непоправимых ошибок мы, кажется, ещё не сделали. Только вот подозрительных лиц что-то многовато! С посторонними (скажем так) личностями общаются тайком и в открытую семейство Ладвинов, семейство Шедуэлл и старинный ихний дружок Феликс Бартальски; зигзаги путешествий езуита второй степени посвящения Кирилла Инфантьева, боюсь, придется ещё долго отслеживать… Кстати, как тебе удалось так быстро всё о нем разузнать?

— Задав прямой вопрос, — улыбнулся Командор, явно любуясь своей проницательностью. — Не ему самому, конечно, не делай такие удивлённые глаза! Просто оценив всё, что нам известно о его женушке Инге, я подумал: с ней лучше всего обойтись по-деловому. Поэтому, связавшись с госпожой Инфантьевой по радио, некий Густав фон Хётцен сначала официально представился по всей форме, а затем, сухо обрисовав положение вещёй, предложил привычный для неё выбор: или — или. То есть если она откажется предоставить кое-какие, не слишком афишируемые, подробности из жизни своего мужа, тогда я немедленно осуществлю ряд весьма радикальных мер. Последствия для них обоих будут настолько плачевными, что о дальнейшем нормальном существовании им придётся навсегда забыть. О какой-либо карьере и заикаться нечего.

— Интересно, какой была первая реакция? — прищурившись, поинтересовался Роман, с трудом пытаясь припомнить внешний облик Инги (мешал постоянный навязчивый образ чего-то блестящего: волос, глаз, материала костюма из чёрного атласа, ярчайших серёг…) — Неужели, помолчав для приличия, она бесстрастным голосом изложила всё от «а» до «я»?

— Нет, сначала она попробовала воздействовать на меня голосом и довольно эффективно, — сказал Командор. — Но я к этому был готов и незамедлительно отключился, так что ничего неприятного не случилось, кроме сильного головокружения. Примерно через полчаса после этого Инга Инфантьева позвонила мне сама. Извинившись за свой импульсивный женский поступок, она чётко ответила на вопросы, полностью удовлетворив моё профессиональное любопытство. Правда, на сей раз я не спешил, а не то можно было и спугнуть! Специальной разработкой этой иммигранточки я займусь позже.

— Стало быть, в главных подозреваемых не она? — немного удивился Роман. — Странно… Так всё неплохо сходилось, я даже могу выстроить почти безупречную логическую схему! Впрочем, я тебя понимаю: агенты себя по пустякам не компрометируют. А она чуть ли не визитную карточку предъявила! Но тогда кто же?

— А кто работал на третьем и четвёртом «цветках» не по своей специальности? Ведь «связист» и «обслуга волнового генератора» далеко не близкие области! — хитровато прищурился Командор. — Кто, прибыв с нами на малую станцию № 3, несколько часов гулял неизвестно где? Кто лихо бродил по генераторской, не оставляя следов? И — самое главное — на кой ляд этот мужичок с сонными глазами вообще за нами увязался?

— Как это «на кой»? Ты же сам просил провожатого у начальника Станции!

— А ты, оказывается, не понял… Нет, сынок, это я устроил маленькую, простецкую проверочку! Конечно, Иоганн Ладвин как туповатый и не склонный к рассуждениям служащий просто выполнял мою просьбу, но милейший Эрик вместо того, чтобы вызваться добровольцем, должен был резонно поинтересоваться, а отчего бы нам не воспользоваться программой автопилота любого из вездеходов Базы? Перевели бы её в наши бортовые компы — и чудесненько, без всякого проводника добрались бы до места. И по прямой, и по кривой, и задом наперёд с закрытыми глазами! А нам говорят «яволль!», берут под козырёк и бодро топают рядом, не боясь подвергнуться возможным опасностям. И это после того, как во всех деталях расписали всеобщую нелюбовь персонала Станции к прогулкам!

Роман основательно призадумался, благо обстановка позволяла. Начался длинный, пологий спуск по кочковатой, но открытой местности; кони ступали ровно и уверенно, за исключением каурой кобылы Вадима, которая постоянно взволнованно пофыркивала и стремилась замедлить шаг. Помимо этого, красивая золотисто-каштановая лошадка иногда совершенно человеческим жестом вскидывала голову, словно ожидала с минуты на минуту увидеть впереди нечто тревожное. Такое поведение животного нервировало ехавших рядом десантников — они тоже начали вытягивать шеи и внимательно всматриваться в бесконечную стену нового леса, зеленевшего впереди. Там начинались сразу две «мёртвых зоны» (техническая и ночная), и следовало быть настороже: до Сафат-реки оставалось совсем немного. Поэтому, желая поскорее вывести размышляющего сына из рассеянного состояния, Командор приоткрыл ему свои таинственные планы:

— Завтра я собираюсь устроить на «цветке» № 4 настоящий спектакль, в финале которого «Незнакомец в маске» и услышит роковые для него слова. После этого мои люди возьмут его под белы ручки, и начнётся самая интересная часть работы — профессиональная раскрутка! Для участия в подобном шоу требуются, естественно, хорошие актёры. Вот я и пригласил пожаловать сюда следующих лиц: господина Иоганна Ладвина, пижона Феликса Бартальски, работягу Дэвида Сача и парочку самых беспокойных существ на свете, представлять которых будут Инга Инфантьева и Уэнди Шедуэлл. В сочетании с супругом последней и Златой Йорковой будет практически полный комплект!

— Ты и в самом деле только приглашал?

— Только — и в самой почтительной форме.

— И не побоялся возможных отказов? — недоверчиво переспросил Роман. — Впрочем, это опять-таки похоже на проверку нервов на прочность.

— Разумеется! И, как выяснилось, прочность оказалась весьма слабенькой. Наотрез отказывался приехать только жуликоватый в прошлом связист по имени Феликс. Это поначалу меня заинтересовало, но его поспешное объяснение: «Не выношу легавых любой окраски!» всё поставило на свои места: парень основательно встревожен и поэтому хамит со страху. Я в ответ раскатисто расхохотался в переговорное устройство, а затем сообщил, что и впрямь отлично обойдусь без такого кретина. Если он им себя ещё не чувствует, то в полной мере ощутит парой дней позже.

— Стало быть, к нашему возвращению все как раз и подъедут?

— Значительно раньше — уже сегодня к полудню. До завтра всю компанию подержим в некотором напряжении, а утречком окончательно и разберёмся. Тебе, кстати, тоже отводится небольшая, но любопытная роль — в подробности задуманного посвящу попозже, ночью. Дело несложное, справишься! А пока я прошу тебя немедленно переговорить с Младшей Королевной и попытаться выяснить, что ей известно о контактах сотрудников Базы (никаких фамилий, разумеется!) с высокопоставленными лицами из Замка Рэчери — а вот тут можешь упомянуть имя Филиппа-Учёного. Посмотрим, что из этого выйдет… Только не забудь предупредить о конфиденциальности беседы, а не то наша девочка возьмёт да и прощебечет: «Пойду, спрошу у Мстислава!» И вся секретность полетит в тартарары…

Несмотря на то, что ему буквально и в рот положили, и разжевали весьма тщательно, фон Хётцен-младший ухитрился уверенно провалить нетрудное задание. Малинка отозвалась практически сразу и очень обрадовалась появившейся возможности поговорить. Сначала Романа подробно выспросили о его самочувствии, настроении и планах на сегодняшний вечер; затем несколько раз извинились за то, что не смогли его сопровождать до Сафат-реки («…потому, что тогда за мною обязательно увязалась бы и Ольда, и эта странная женщина с неприятным взглядом и… и ничего хорошего не получилось бы…») Тут же мимоходом попытались выяснить, давно ли сын Командора знает Злату Йоркову и почему так часто с ней беседует, на что Роман по-военному коротко и убедительно отчеканил: «Всего три дня, и до чёртиков жалею, что познакомился: надоела страшно!» Интонация оказалась настолько убедительной, что поверили сразу, а когда было добавлено шёпотом, что он уже привык находиться рядом с одной симпатичной девушкой в золотой короне и очень без неё скучает, в голосе Младшей Королевны зазвучали почти ликующие нотки. Возможно, это всё и испортило, ибо, едва дослушав просьбу Романа, оформленную в длинную и очень сложную словесную конструкцию, Малинка поспешно сообщила, что по данному вопросу лучше всего проконсультироваться с Ольдой и со словами: «Я сейчас, подожди минуточку…», отключилась. Вряд ли она поступила бы так, поинтересуйся Роман для начала здоровьем прекрасной мадемуазели Ласкэ…