Шестой бандюган, правда, чуточку портил общую картину. И рост у него был немаленький, и в плечах косая сажень, и рожа соответствующая – утюгом, но держался он суетливо, приниженно, словно каждую минуту ждал затрещины, а то и чего похуже.
Были основания. Он тут оказался крайним. Насквозь виноватым. Специально Мазуру ничего не объясняли, но из разговоров и реплик очень быстро выяснилось, что именно этот малый серьезно напортачил. При неких загадочных обстоятельствах, которые при Мазуре старательно обходили молчанием, он выбросил за борт сумку с «товаром» – что в тех условиях было самым правильным. Но теперь никак не мог вспомнить точное место – что с точки зрения его подельников, да и Мазура тоже, было уже серьезным упущением: дело происходило ясным днем, мог бы и пошустрее быть…
– Кончай смолить, – сказал Санни, стоя над Мазуром и нервно раскачиваясь с пятки на носок. – От табака рак бывает, точно тебе говорю… Ну, что скажешь?
– По поводу рака?
– Не придуривайся! По поводу дела!
Не глядя на него, Мазур пожал плечами:
– А что тут можно сказать? Баллоны пустые на три четверти. Осталось еще на один приличный бокс, и можно сворачивать лавочку. У вас же нет компрессора, зарядить баллоны можно только на берегу. Я уже дважды отработал впустую…
– Искал, наверное, спустя рукава! – выкрикнул Энди, тот самый проштрафившийся. Хотел разделить с кем-нибудь ответственность, паскуда такая…
Мазур не удостоил его и взглядом. Процедил:
– Санни, скажи этому хорьку, пусть заткнется. Ага, мне только и хочется прохлаждаться, чтобы подольше задержаться у вас в гостях… Можно подумать! Я умею работать под водой – и дно тут, кстати, чистое, без ила. Будь ваша сумка в тех местах, где показывал этот клоун, я бы ее давно поднял. Не иголка, судя по вашему же описанию, на дне заметна, как монах в борделе. Так что вы уж, душевно вас прошу, разберитесь с проводником… Что-то он мне доверия не внушает. Так, наугад, мы долго будем биться.
Чахлый с недоброй интонацией сказал:
– Я, конечно, при том не был, когда сумку топили, но болтают иные циники, что сумка, очень может оказаться, и вовсе не на дне… А, Энди?
– Да ну, не может быть, – с наигранным добродушием подключился Санни. – Чахлый, кого ты слушаешь? Как ты мог подумать, что Энди решится увести у Ричарда из-под носа товара на несколько миллионов баксов? У него что, девять жизней, как у кыски? Он, конечно, прохвост, но не законченный же идиот? Должен понимать, что такое обмануть Ричарда. Слышал краем уха, что с подобными шустриками бывало. Верно, Энди? Хотя… – он сделал зловещую паузу. Когда Джонни дважды нырял впустую именно в тех местах, куда показал ему Энди, в голову и в самом деле начинает лезть всякая чушь. Касательно не Джонни, а Энди. В чем интерес Джонни, мне понятно – побыстрее с нами развязаться, а для этого ему нужно побыстрее найти сумку… А вот Энди… Тянет, путает…
– Парни! – едва ли не взвыл несчастный Энди. – Да вы что?! Рехнулись? Чем угодно клянусь, я ее бросил в море, со всем товаром, только булькнуло! Но поймите вы, у меня начисто из башки вылетело это чертово место… Заварушка была та еще, они палили со всех сторон, как сумасшедшие…
– Тебе, между прочим, задница, как раз и платят нехилые бабки, чтобы не терял головы ни при каких обстоятельствах…
Послышался явственный лязг металла, звонкий и недвусмысленный, и Энди отчаянно завизжал:
– С ума сошел?!
Мазур поднял голову. Санни с недоброй ухмылкой покачивал на ладони свою внушительную пушку пресловутого тридцать восьмого калибра. Добавляя напряга, Чахлый безмятежно сообщил:
– Я так-то моря терпеть не могу, но вот за что его уважаю – в море не надо ломать голову, куда припрятать жмура. Кинул за борт – и все заботы с плеч, только брызги полетели…
– Парни!
– Ну вот что, непутевый, – сказал Санни, играя револьвером. – Слышал, что сказал спец по нырянию? Воздуха осталось на одно-единственное путное погружение, и больше его взять неоткуда. И дело – к вечеру. Если и в третий раз будет пустышка… Боже упаси, я тебя шлепать не буду, не такой я болван. Мы все просто-напросто дружненько вернемся домой, и я тут же наябедничаю Ричарду: мол, сукин кот Энди, по общему глубокому убеждению, нарочно валяет дурака, показывает неправильные места, притворяясь, что у него память отшибло. Так и скажу, с места мне не сойти! А ты ведь знаешь Ричарда. Мы все знаем Ричарда, даже Джонни успел понять, что с ним шутки плохи, а ты ведь человек не случайный, давно в деле. Насколько я знаю Ричарда, в следующий рейс ты отправишься с мелкими недочетами – скажем, без пары пальчиков. Но это будет продолжаться… Ну, Энди! Собери в кучу мозги! Никто тебе мешать не станет. Соберись хорошенько, припомни все в точности, где был катер, какие ориентиры и все такое прочее… У тебя осталась одна-единственная попытка… Давай, сокровище мое! Все молчат, а Энди думает и вспоминает…
Воцарилась мертвая, напряженная тишина. Мазуру даже стало любопытно, чем все кончится. Вообще-то, по размышлении, он ничего не имел против того, чтобы сегодняшние поиски закончились полным крахом – лично ему при таком раскладе ничего не грозит, целым и невредимым вернется на остров, а там Лаврик наконец раскачается и что-нибудь придумает…
Энди стоял у борта с невероятно сосредоточенным лицом, сведенным смертной тоской в унылую маску, смотрел на море, на зеленые острова, рыскал взглядом, что-то лихорадочно прикидывая про себя. Остальные прямо-таки затаили дыхание – ну конечно, вряд ли за неудачу будет отдуваться один Энди, несомненно, грядут массовые репрессии, коли уж речь идет о нескольких миллионах.
Словно электрический ток, Мазура пронзило ощущение полной и законченной ненормальности его жизни. Нет, конечно, она была правильной и нужной, но насквозь ненормальной по сравнению со спокойным, размеренным, безопасным и скучным бытием других. Миллионов, а то и миллиардов. В отличие от подавляющего большинства его соседей по планете Земля, Мазур обитал посреди невидимых и неизвестных остальному миру ненормальностей. Вот и сейчас. Флибустьерское море, откуда давным-давно сгинули флибустьеры, загадочный груз на дне, тянувший на миллионы долларов, гангстерские рожи…
А впрочем, как всякий раз, не первый раз уже и даже не десятый, это прямо-таки физическое ощущение полной и законченной ненормальности жизни улетучилось через пару мгновений…
Энди выбросил руку жестом отчаявшегося было Колумба, его лицо озарилось надеждой:
– Если проплыть туда, метров на триста… Чтобы вон тот чертов островок был как раз напротив…
– Сделай ему, – громко распорядился Санни, кивнув обернувшемуся к ним безмолвному рулевому.
Тот кивнул, выбрал якорь и включил мотор. Катер неспешно двинулся вперед. Второй латинос нагнулся, ловким движением поднял с настила «Гаранд» и, умело держа его под углом в сорок пять градусов, напряженно уставился на безымянный островок. Мазур его прекрасно понимал. Он услышал достаточно. Сумка оказалась за бортом исключительно оттого, что на перевозивших ее кто-то напал – с шумом, пальбой и переполохом. Неважно, полиция это или конкуренты. Главное, кто-то давным-давно может торчать тут в засаде, наблюдая за ними с самого начала. В зарослях на любом из островков может спрятаться не то что кучка людей – батальон полного состава. Если нападавшие видели, что сумка улетела за борт… Черт, а ведь ее могли уже и достать! Но с Санни делиться этой догадкой не стоит – психанет и озвереет, как любой на его месте…
– Стоп! – вскрикнул Энди. – Стоп-стоп-стоп! Вот примерно где-то здесь… Остров был как раз напротив… Вернее, катер напротив острова… точнее…
– Я понял, понял, – сказал Санни, сверля его взглядом. – Ты хочешь сказать, что на сей раз – место верное? Ну вот… Молись, чтобы так оно и оказалось… Джонни, работай давай! Ты уж там в оба смотри…
Выбросив за борт обе бухты мокрого троса – они моментально пошли ко дну, увлекаемые грузилами, – Мазур натянул ласты, притопнул правой ногой, потом левой, проверяя, надел маску. И перевалился через низкий борт спиной вперед, ушел на глубину. Погружался в привычном темпе, неподалеку от парочки тросов. Вокруг, как сто раз до того, постепенно темнело, синеватый полумрак сгущался, рыбы бросались в стороны.