Три черных тени, как будто обведенные по контуру слабо светящейся каймой, обрушились на нее сверху, из ночного неба, размыкаясь, словно настигшие зайца борзые. Невольно ойкнув, Ольга рванулась прочь с проворством, на какое только была способна – ее обдало таким порывом злобы и враждебности, что не следовало задерживаться ни на миг. И гадать, с кем ее на сей раз столкнула судьба, не следовало – побыстрее унести ноги, вот и все…

Ветер посвистывал в ушах, гудел потревоженный воздух, выжимая слезы… Она неслась высоко над крышами, всем своим существом ощущая накатывавшую сзади лютую ненависть, в которой не было ничего рассудочного, словно ее преследовали некие животные.

Наконец Ольга решилась оглянуться – по пятам за ней, бесшумно и стремительно, неслись три черных силуэта, более всего, пожалуй, напоминавшие птиц, а вернее – их гротескные подобия… Темнее окружающего мрака, плоские, как доски, окруженные зеленовато-желтой светящейся каемкой, с которой срывались, улетая прочь, длинные искры, они то и дело раскрывали длинные клювы, светящиеся изнутри, в которых виднелось нечто вроде острых зубов…

Твари не отставали. Это был бешеный полет, жуткая гонка высоко над крышами… Сделав отчаянный рывок, Ольга обогнула высокий купол какого-то здания: еще миг – и она расшиблась бы о него насмерть. Она судорожно пыталась овладеть ситуацией, здраво оценить свои дальнейшие действия, но гонка была столь отчаянной, что никак не удавалось собраться с мыслями. Одно ей было ясно: ее догоняет если не смерть, то нечто дьявольски опасное, способное причинить непоправимый вред…

– Ай! – невольно вскрикнула она.

Левую ногу пониже колена словно огнем обожгло – одно из чудовищ коснулось не то клювом, не то зубами… Ольга наддала, насколько возможно, всей кожей ощущая, что ее вот-вот схватит нечто невероятно холодное, злобное, хищное…

Редкие огни внизу сливались в сплошные полоски, пунктирные линии, зигзаги… Впереди слабо засветилось что-то громоздкое, правильных очертаний…

Осколочком смятенного сознания опознав золоченый купол Исаакия, Ольга резко повернула к нему, ведомая не рассудком, а некими инстинктами. Хриплые каркающие звуки наплывали сзади, раздирая ночную тьму уже над самым ухом.

Выгнувшись, почти вертикально встав в воздухе, Ольга резко затормозила и больно ударилась о подножие золоченого купола.

Она оказалась у высокого, по пояс, каменного парапета, на узкой площадке между ним и куполом собора. Прижавшись спиной к холодному, как лед, куполу, раскинув руки, решилась посмотреть, что происходит вокруг. Все неприятные ощущения от приземления-падения на крышу собора как рукой сняло – она с превеликой радостью обнаружила, что черные птицеподобные силуэты, которых было уже пять, кружат далеко от собора.

Ольга счастливо улыбнулась, облегченно вздохнула, закрыв на миг глаза. Смутная догадка не подвела: эти создания не смели приблизиться к церкви, а вот с ней самой не происходило ничего неприятного, ее это величественное здание по крайней мере не отвергало, что вселяло надежды на будущее…

Она успокоилась настолько, что показала язык крутившимся поодаль тварям и фыркнула:

– Что, съели?

Ей ответил раздраженный клекот: черные твари издали целились клювами в ее сторону, временами выпуская длинные зеленоватые искры – не долетавшие, однако, до стен Исаакия.

Выходит, к Вистенгофу на всякий случай приставили сторожей – оконфузившихся прежестоко, впрочем. «Вы не всемогущи, господа, – подумала Ольга со злорадством, – вы определенно, как и я, вынуждены подчиняться неким ограничениям, держаться в неких рамках, и я, колдунья-новичок, вам пока что не по зубам… Ну конечно, будь иначе, вы бы не разводили условностей, не действовали потаенно, вы бы давно заполонили все и господствовали над землей и человечеством… пережитки клятые!»

Однако под влиянием ночной прохлады, тишины, при виде безостановочного скольжения поблизости черных силуэтов – Ольга начала грустить. Сейчас она в безопасности… но ведь придется выбираться отсюда. Нетрудно спуститься вниз, на улицу – но вряд ли ее оставят в покое, когда она окажется на мостовой. Или попробовать все же? Нельзя же остаться на крыше после восхода солнца – это зрелище не для добрых (и не особенно) петербуржцев…

Небо было уже не черным, а жемчужно-серым, а на востоке еще светлее. До рассвета оставалось всего ничего…

Пора решаться. Ольга еще раз огляделась: ну да, занимаемое собором пространство значительно обширнее купола, кто бы сомневался…

Оживившиеся твари приблизились, маяча у незримого рубежа, надежно державшего их в отдалении. Ольга, вздохнув, встала на парапет и спрыгнула вниз. Миновав карниз, медленно опустилась на верхнюю широкую ступеньку у подножия колонны.

Твари кружили теперь на уровне ее лица. Хотя стало чуточку светлее, Ольга по-прежнему не могла их рассмотреть, добавить что-то новое к первым впечатлениям: плоские черные силуэты, слабо светящиеся пасти, хриплые каркающие звуки, исполненные злобы…

Избавление наступило, когда небо стало светло-серым, когда исчезли звезды, но полностью еще не рассвело. В один прекрасный миг стая черных тварей вдруг испустила вопль, в котором слышалась разочарование, и, сбившись в кучу так стремительно и плотно, что походила теперь на смазанную черную полосу, метнулась на юго-запад, в момент исчезнув с глаз. Какое-то время Ольга, подозревая подвох, не трогалась с места, но, видя, что серые оттенки неба понемногу начинают превращаться в первую голубизну, все же решилась. Медленно спустилась по ступеням, а потом, глядя вверх, пересекла некую черту.

Наступило то самое время, когда полагается наконец прокричать уважающим себя третьим петухам – но где же их услышишь в самом центре огромного каменного города…

Ольга колебалась, прикидывая, что делать дальше. Все необходимое для выполнения плана находилось в домике на Васильевском – и гусарский мундир, и купленная загодя верховая лошадь по имени Бедуин. Нет никакой необходимости возвращаться в княжеский особняк – убедительное объяснение своего отсутствия можно будет придумать потом, до сих пор тайные отлучки сходили ей с рук, есть надежда, что и на этот раз пронесет… Сие в конце концов несущественно – ведь большие маневры начинаются сегодня…

А значит, именно сегодня заговорщики начнут действовать по намеченному плану. И флигель-адъютант Вистенгоф, если еще не проснулся, то вскорости непременно проснется – и, надевая со всем тщанием парадный мундир, спрячет под него тот самый кинжал с затейливой рукояткой, который она прекрасно запомнила, быть может, на всю оставшуюся жизнь…

Уже не колеблясь, Ольга оттолкнулась обеими ногами, взмыла в воздух, поднялась повыше над крышами и со всей возможной скоростью помчалась в сторону Васильевского. Те люди, что могут появиться на улице в столь ранний час, в большинстве своем возвращаются по домам после ночи, проведенный в увеселениях, сопряженных с винопитием. А потому они скорее всего решат, что пронесшаяся высоко над крышами человеческая фигура им попросту почудилась в рассветный час, когда все очертания зыбки и неуверенны, когда весь мир вокруг кажется чуточку нереальным…

Пролетая над Невским, Ольга увидела идущую по нему гвардейскую конницу, заранее, надо полагать, выдвигавшуюся на место маневров. Но ее саму вряд ли кто-нибудь углядел – кавалеристы на марше не имеют привычки таращиться в небо, они как-никак не ученые астрономы и поглощены земными заботами, особенно в столь знаменательный день…