С горечью осознаю, что никогда не смогу понять и простить ему этого. Я уже ненавижу его, а после того, что он сделает, возненавижу ещё больше. Если, конечно, не умру сейчас от боли.

Господи… Помоги мне…

_________________

Моя рука крепко сжимала рукоять короткого кожаного кнута. Глаза скользили по вытянутой в струну хрупкой девичьей фигурке с бардовой после вчерашней порки задницей, по её спине, усыпанной роскошной копной каштановых волос. Захватил их свободной рукой, медленно и планомерно намотав на ладонь, чтобы перекинуть через плечо и обнажить гладкую, чистую кожу молочного цвета.

Она была прекрасна.

Но всё происходящее сейчас ни хрена не заводило меня. Скорее даже наоборот. Все шло не по плану, не так, как должно было быть с ней, и от этого я был в бешенстве.

Злился на неё, на её дерзость, на её неповиновение, злился до красной пелены перед глазами, хотя должен был злиться только на самого себя. Это я сглупил. Связался с девчонкой. И пусть её внешность далека от детской, но в сущности она все ещё оставалась самым настоящим ребёнком. Наивным, доверчивым, по уши влюблённым в меня ребенком.

Только вот я и подумать не мог, что этот ребёнок может не испугаться папиного ремня, и начать показывать свой характер. Да и кто бы мог подумать, что эта робкая застенчивая девочка умеет дерзить!?

Впервые кто-то осмелился так нагло меня ослушаться, бросив вызов моим словам. Я не ожидал такого. Да что там, я просто охренел!

Вчера я ведь ехал домой, чтобы отменить своё наказание. Чтобы поговорить с ней, объяснить всё случившееся.

Я не хотел больше её бить, клянусь, не хотел. Да и сейчас не хочу. Но она сама напросилась.

Я ведь чётко дал ей понять, что мои слова не обсуждаются, что буду снова бить её, если ослушается. А она не просто ослушалась, а вообще проигнорировала все сказанное ей, да ещё и не отвечала на звонки.

И сейчас молчала, тряслась от страха, но молчала. Не просила прощения, не умоляла. Гордая. Глупая…

Наверняка она даже не понимает, почему я это делаю, и считает это неправильным.

Но она должна раз и навсегда уяснить, что нельзя вот так взять, связаться с сомнительной личностью, вроде меня, дать своё согласие на нестандартные отношения, о составе которых даже понятия не имеет, а потом думать, что можно легко избежать последствий, просто отключив свой телефон!

Нет, девочка, так делать нельзя. Надеюсь, теперь ты усвоишь урок и, наконец, поймёшь, что я не бросаю слов на ветер.

Подошёл к ней ближе. Обнял за талию, грубо прижал к себе. Маленькая, она не просто тряслась, ее буквально колотило от страха. И меня это уже нихера не вставляло.

Нужно было хотя бы объяснить ей, почему я делаю это. Только вряд ли сейчас она поймёт.

- Ты понимаешь, почему сейчас это происходит?

- Нет, - тихо всхлипнула она.

Так я и думал. Её хрупкое горячее тело содрогнулось и затряслось ещё сильнее в глухих рыданиях.

- Пожалуйста, не бей меня, пожалуйста… не бей… Прошу, не бей меня…

Черт, я так не могу. Оттолкнул ее, заставив качнуться на натянутых цепях, бросил кнут на кровать, стал расхаживать туда-сюда по комнате.

Какого черта со мной происходит? Откуда во мне эта неуместная жалость?!

Я ведь похоронил её много лет назад!

Снова схватил кнут. Замахнулся для удара, но в последний момент увел руку и полоснул по стене, оставив на ее идеально ровном покрытии тонкую длинную трещину.

И, что за черт, от мысли, что это повреждение могло появиться на хрупкой спине Раи, меня вдруг передернуло!

Снова швырнул кнут, на этот раз уже на пол, сел в растерянности на кровать.

И вдруг понял, что я не могу. Она не мазохистка и никогда ею не станет. Боль не приносит ей удовольствия, и даже десять оргазмов после - не компенсируют её страданий.

Она обычная девочка, красивая, романтичная, самоотверженная, которая влюбилась на свою беду в монстра, а я мучаю и истязаю её за это. Черт, да я просто насилую её. И чем я тогда лучше ублюдка Ветрова?

Снова подошёл к ней, снял наручи, и её тело тут же обмякло, упав на мои руки. Легко подхватил её и сел на кровать, аккуратно, чтобы не задеть её больную попу, уложил к себе на колени.

Она вся тряслась от рыданий, а я чувствовал отвращение к самому себе за это. Гладил, успокаивал её, убаюкивал, как дитя.

Мне больше не хотелось причинять ей боль, не хотелось, чтобы она страдала и плакала. Мне хотелось ласкать, целовать, нежить её.

И я ласкал. Как безумный, искал губами ее пальцы, целовал виски и скулы, зарывался носом в густые волосы, вдыхая полной грудью её нежный девичий запах. И охеревал сам от себя. Такого со мной не было со времён Лейлы.

Я привык общаться с покорными рабынями, которые прутся от боли и унижений. Единственные отношения в моей жизни с обычной девушкой закончились полным фиаско. Так с чего я взял, что с Раей все может получиться?

Моя самонадеянность сыграла со мной злую шутку. Думал, смогу воспитать её под себя, сделать из неё идеальную партнершу. Собирался постепенно приучать к боли, выдавая её маленькими порциями, перемешивая с ласками и оргазмами - чтобы эти ощущения ассоциировались с удовольствием, с наслаждением, и не вызывала страха. Но вместо этого, идиот, сам взял и все испортил.

Конечно, я понимал, что рано или поздно все равно случится что-нибудь, что вышибет меня из равновесия, и я снова начну зверствовать, но я не думал, что это произойдёт так скоро, когда она будет ещё совсем не готова.

А теперь и вовсе сомневался в своей затее. Она слишком нежная. Слишком боится боли.

Даже сейчас, когда она почти успокоилась под моими ласками, перестала плакать, и только изредка всхлипывала, уткнувшись носиком в мою грудь, её тело все ещё оставалось напряжённым.

Чем я только думал, когда решил попробовать с ней. Это была плохая идея. Очень плохая идея.

Признавать свои ошибки всегда тяжело. Но сейчас было самое время все исправить, пока ещё не слишком поздно.

Пока ещё я не сломал её окончательно.

Взгляд снова заскользил по её нереально красивой фигуре, по светлой бархатной коже, по полной упругой груди с маленькими розовыми кружками сосков.

Черт, как же я хотел её! Эту маленькую хрупкую девочку, которая была только моей, принадлежала только мне, и никто и никогда не касался до меня её тела. От мыслей, что я должен отпустить её, зубы сводило.

Рука сама собой скользнула в её горячую промежность, и девушка вся напрягалась, схватив меня за запястье в попытке остановить. Одного долгого взгляда ей в глаза было достаточно, чтобы она поняла, что не стоит этого делать, и её рука разжалась сама собой.

Осторожно провёл пальцем по её совершенно сухим лепесткам, проник внутрь, где тоже было очень сухо. Она не хотела меня. И всем своим видом показывала, что не хотела, хоть и боялась об этом сказать.

Первый порыв был заставить. Сделать больно, запугать, или же просто взять силой то, что моё. Но что-то меня остановило.

Я не хотел так. Я хотел ее взаимности. Хотел её горящий, восхищенный взгляд, её нежность и податливость, робкую смущенную улыбку на её губах… Хотел кожей ощущать этот её почти благоговейный трепет передо мной.

Меня заводила её наивность, доверчивость, её детская влюблённость. И все это я сам уничтожил своими руками.

Теперь она боится меня. Как черта боится, и правильно делает.

Я не заслуживаю ни нежности её, ни доверия, ни любви.

Да и то, что было до вчерашнего вечера, я получил обманом. Оправдывал себя тем, что на словах предупреждал её, но сам вводил в заблуждение своими действиями. Заставил поверить в ложь, в сказку, которой на самом деле не будет.

И теперь резко и жёстко окунул в правду. Одним махом искалечил все ее хрупкие, нежные чувства.

Чем я только думал. Как мог вообще поверить, что между нами что-то возможно.

Снова посмотрел на ее заплаканное печальное личико. Мне не нравилось то, что я испытывал в этот момент. Ее страдания отзывались тупой болью в груди. И я не знал, что это было. Жалость, сострадание? Совесть?

Бред. Нет во мне ничего этого. И не стоит заниматься самообманом.

Глава 18

Несмотря на все его ласки, я никак не могла расслабиться и поверить в то, что мне удалось избежать наказания. Казалось, это только отсрочка, и он может передумать в любую секунду, произнеся своё ледяное “на колени”.

Особенно когда он дотронулся до меня там, а я непроизвольно дёрнулась, чтобы остановить его… Знаю, это была очередная глупость с моей стороны, ведь я снова могла разозлить его и спровоцировать на грубость, но это вышло как-то само собой. И он, действительно, кажется, разозлился, но все же больше не тронул меня. Вместо этого приказал одеваться, и вышел из комнаты.

Я не знала, что у него на уме, почему он передумал, и что меня ждёт дальше. Было страшно. До дрожи в коленях страшно. Что если он на самом деле не передумал, а решил изменить наказание, как в прошлый раз? Что если он задумал сделать со мной нечто ещё худшее, чем порка?

Но мне не хватало смелости спросить, а сам он молчал. Вернулся, приказал идти за ним, помог надеть куртку. И вскоре его чёрный автомобиль снова нес меня в неизвестность.

На улице уже смеркалось, вечерний час пик шёл на убыль, и мы ловко лавировали между поредевших машин, поочерёдно оставляя их позади себя. Я никак не могла привыкнуть к его дерзкой манере вождения, и даже после пережитого сегодня стресса, дух по прежнему захватывало от каждого такого манёвра.

- Ты голодная? - впервые нарушил он тишину с тех пор, как мы покинули его квартиру.

Признаться честно, с самого утра у меня во рту и маковой росинки не было, но, несмотря на это, никакого голода я не испытывала.

- Нет, - ответила ему, с трудом разлепив пересохшие губы.

- Не ври мне, - прозвучал строгий упрёк, заставивший меня сжаться всем телом.

- Я и не вру, мне правда не хочется есть, - усилием воли заставила свой голос звучать ровно.