Народные песни Пушкин записывал и от сербских воевод, которых встречал у Липранди. Воеводы эти вместе с другими сербами в 1818 году поселились в Кишинёве и образовали здесь Сербскую улицу. Пушкин слышал от них удалые юнацкие песни, прославлявшие сербов-юнаков — удальцов, восстававших против турок, их вождя Георгия Петровича, прозванного в народе Кара-Георгием — Георгием Чёрным — за то, что он убил своего брата и отчима, не хотевших бороться с турками.

Первое стихотворение, написанное Пушкиным в Кишинёве, называлось «Дочери Карагеоргия».

Из молдавских песен Пушкину очень нравилась та, что начиналась словами: «Арде — мэ, фриджи — мэ», то есть: «Жги меня, жарь меня». Он попросил записать и мелодию этой песни.

В доме Липранди, у которого из-за его тайных дел вечно появлялись самые разные люди, Пушкин познакомился с тремя участниками этерии греками Каравией, Пендадекой и Дукой. От них записал два молдавских предания и, используя их, сочинил две повести в прозе.

«С прозой беда, — говорил он Липранди. — Хочу попробовать…»

Так появились «Дафна и Дабижа, молдавское предание 1663 года» и «Дука, молдавское предание XVII века».

Повести эти не сохранились. Может быть, затерялись, а может быть, Пушкин сам уничтожил их. После восстания декабристов он многое уничтожил на случай обыска.

Содержание повестей осталось бы неизвестным, если бы несколько лет спустя не появился в двух тогдашних журналах пересказ тех же самых преданий. По нему можно судить, о чём писал Пушкин.

В первом предании говорилось так. Велик и богат был господарь Молдавии Истрат Дабижа. Но богат не венгерским золотом и не польским серебром, а дочерью Домницей Дафной. Она была прекрасна и стройна, как тополь, возвышающийся на берегах Днестра. Глаза у неё были голубые, как небо, брови чёрные, как крыло ворона, волосы золотые, а шея белая, как грудь дунайского лебедя. При дворе Дабижи служил молодой арнаут Василий Дука. Он любил Дафну, но она не любила его. Дука был умён, но имел коварную душу. Чтобы завладеть Дафной, он поджёг дворец своего господина и во время пожара спас Дафну и Дабижу, вывел их из огня. Ничего не подозревая, благодарный Дабижа женил Дуку на Дафне. После смерти Дабижи Дука стал господарем.

Таково было содержание первого из преданий.

Во втором рассказывалось, что уже пятый год правил Молдавией коварный, жестокий Дука, разоряя и тираня её. Страна бедствовала. Народ ненавидел Дуку за его злодеяния. И пока ненавистный князь стоял с войском под стенами Вены, его противники собрались в замке Фромосе и решили свергнуть Дуку, возвратить Молдавии свободу и счастье, избрать господарем Стефана Петричейку. Только с небольшим отрядом возвратился Дука из ненужного похода. Почти всё его войско полегло на чужбине. Зато привёз он пленницу из гарема великого визиря и объявил её княгиней. В замке Дуки собрались бояре. Идёт пир. И когда возглашают в честь Дуки здравицу, боярин Табакану восклицает:

— За здравие и долгоденствие великого господаря Стефана Петричейки!

Участь Дуки решена. Замок окружён заговорщиками. Новый господарь приказывает схватить Дуку, заключить его в тюрьму и забить в колодки. Предание кончается страшной смертью Дуки.

Свергнутого тирана в разорванном плаще везут на телеге. Его мучит жажда. Мимо проходит старуха с ковшом молока, и Дука требует, чтобы она напоила его. Старуха сперва не хочет. Её ждут голодные дети. Им нечего есть. Старуха не узнаёт Дуку и говорит ему: «Ты, верно, слышал о сребролюбии господаря Дуки. Он разорил богатую Молдавию».

Но старой женщине жаль колодника. «Быть может, — думает она, — он тоже жертва Дуки». И протягивает ему ковш со словами: «Подкрепи себя молоком. Но если в сие время злой губитель пирует, то да превратится сладкий напиток в отраву». Проклятье сбывается. Дука пьёт молоко и исходит кровью.

Возвышение и гибель тирана, неправдой захватившего власть и разорившего страну. Восстание недовольных. Смерть Дуки как расплата за злодейство… Всё это не могло не волновать Пушкина, не рождать аналогий.