Глава пятая Малыш получает специальность

Так Малыш стал служебной собакой.

У каждой служебной собаки есть своя специальность.

Есть собаки-пограничники, связисты, подносчики патронов, санитары.

Под ожесточенным пулеметным и минометным обстрелом бегут и иногда ползут четвероногие связные и доставляют приказания и донесения. На поле боя собаки разыскивают раненых и сообщают о них санитарам.

Малыш — выносливый северянин — был зачислен в подразделение ездовых собак.

Прошло два месяца. Зима стояла дружная, ровная, без оттепелей и без сильных морозов.

Малыш стал совсем взрослым. Мускулы его окрепли. Пропали неуклюжесть и беспричинная щенячья восторженность. Шерсть лежала густая, с красивым переливом оттенков. Широкая белая грудь таила приобретенную с возрастом силу.

Однажды Анисимов не пришел в будку в обычный для кормления час. Это очень удивило Малыша. За два месяца он привык получать свою ежедневную норму в установленное время. Но прошло два часа, а вожатый все не появлялся, и Малыш стал проявлять признаки беспокойства. Он не был голоден и мог бы терпеть еще очень долго без пищи, но сказывалась сила привычки.

Еще более удивительным было то, что Анисимов пришел, но кормить не стал. Он вывел Малыша во двор и не отпустил, как обычно.

Во дворе их ждал другой вожатый, Ильинский.

Ильинский взял Малыша за ошейник, а Анисимов достал из сумки кусочек вяленого мяса и отбежал далеко к забору.

— Малыш, ко мне! — крикнул Анисимов, держа на виду мясо.

Ильинский отпустил Малыша, и тот немедленно бросился к лакомству, которое сразу же и получил.

— Хорошо, — ласково сказал Анисимов, оглаживая собаку.

Но кусочек мяса был слишком мал для необычайно возросшего аппетита. Малыш просительно заскулил. В этот момент он услышал свою кличку. Звал Ильинский, — и теперь он тоже держал в руке кусочек мяса.

— Малыш, ко мне!

Второй раз услышал Малыш эти короткие слова — «ко мне», произносимые повелительно.

Анисимов подтолкнул Малыша, направив его в сторону Ильинского.

— Ко мне! — повторил Ильинский, и Малыш побежал на зов.

Кусочек мяса, похвала «хорошо!» и ласка были поощрением.

«Ко мне!» — эту твердую, повелительную команду Малыш слышал сегодня несколько раз. И хотя ему уже не показывали мяса, он все же бежал. Он видел, что вожатый был особенно доволен, когда команда выполнялась быстро и старательно. Малыш любил и уважал Анисимова и потому всячески добивался его ласки, его доброго слова. И Малышу было приятно сейчас видеть довольного и улыбающегося вожатого.

После учебы Малыш получил обильный корм.

Он насытился и прилег на подстилку. Он наслаждался отдыхом. И даже когда Анисимов вышел, намеренно оставив дверь открытой, Малыш не пошевелился. Так хорошо было лежать, вытянув передние лапы и положив на них морду. Он закрыл глаза, и сладкая дрема охватила его. И вдруг он услышал:

— Малыш, ко мне!

Он вскочил и в ту же секунду уже мчался по двору к своему вожатому. Его влекла могучая сила воли человека, и ничто сейчас не могло бы его остановить или заставить повернуть в сторону.

Сияющий встретил его Анисимов.

С этого дня началась регулярная учеба.

Малыш легко поддавался дрессировке, и это очень радовало Анисимова.

— Вперед! — говорил вожатый.

Малыш срывался с места, и Анисимов едва поспевал за ним.

Малыш научился по команде ложиться и ползать. В искусстве ползать ему позавидовал бы самый ловкий пластун. Вытянувшись на снегу, энергично действуя лапами и извиваясь, собака передвигалась необычайно быстро.

Когда молодой пес постиг эти премудрости, Анисимов повел его на стрельбище.

Первый винтовочный выстрел испугал Малыша, но вожатый успокоил его ободряющим словом, погладил и дал мяса. Спокойный вид вожатого, как всегда, благотворно подействовал на собаку. Вскоре Малыш настолько привык к стрельбе, что не обращал внимания даже на станковый пулемет, установленный рядом и бьющий длинными оглушительными очередями.

Приближалась весна. Анисимов торопился с обучением Малыша.

Однажды он вывел Малыша из будки. У самой двери лежали четыре собаки, и среди них был Снежок. Тут же стояли легкие санки-нарты. То была собачья упряжка.

По команде собаки вскочили. Анисимов сел на нарты и крикнул:

— Вперед!

Собаки легко тронули с места нарты и побежали. Малыш со звонким лаем устремился за ними. Так они сделали несколько кругов по двору.

А на следующий день Малыш сам был запряжен в сани. Он попытался освободиться от потяга, рванулся в сторону и опрокинул нарты. Потом он лег на снег и жалобно заскулил.

Однако Анисимов был настойчив. Когда нарты были установлены и Малыш повторил свою уловку, вожатый рассердился. Впрочем, он не кричал и не ударил ленивца. Он только сказал: «Фу!»

А этого было вполне достаточно. Сконфуженный Малыш понял, что вожатый им крайне недоволен. Пришлось повиноваться. Он нехотя побежал вперед.

Спустя несколько дней Анисимов включил Малыша в большую упряжку. Начались ежедневные тренировочные выезды. И с каждым днем расстояние, пробегаемое собаками, увеличивалось.

Весна наступала неудержимо. Под крышами в бесчисленных сосульках горело солнце. И множество воронок от весенней капели окружало дома и собачьи будки.

В подразделении ездовых собак давно предполагалось провести учебно-тренировочный переход.

Пять упряжек участвовало в переходе. Малыш шел в упряжке со Снежком. Он уже вполне освоился с работой и старался тянуть изо всех сил. С тех пор как Малыша стали запрягать, у него появилось больше солидности и собачьего достоинства. Он чувствовал, что выполняет особенно полезное для Анисимова дело. И работал усердно и с желанием.