Макаров замолчал. Чехотный сам пошел на кухню, принес чайник, но хозяин этого не заметил. Он продолжал:

— Я даже не помню ее толком. Темненькая, высокая. Грудь красивая. Перед Рождеством позвала на чай… Подробности не нужны?

— Потом она уволилась от вас?

— Потом меня по Карабаху еще швыряло, по Осетии, по Чечне… За это время столько уволилось и столько новых пришло! Но этой весной, в самом начале марта, меня под Серноводском посекло малость, в лазарет угодил. А врач — из старой гвардии. Ну и вспомнили Карабах, Новый год, чайник с водкой. Так я и узнал, что Котенкова уволилась, сына растит. Они переписывались иногда…

— И что вам сказал Ляшенко, когда вернулся?

— Он уже ничего не сказал.

— Простите. Но он просил вам передать…

— Да, я знаю. Мне передали. Я понял, что сломал жизнь еще одному человеку. Ей плохо живется. Миша, правда, отвез немного денег…

Чехотный смотрел в чашку, будто гадал на кофейной гуще.

Молоденькая красивая женщина родила от Макарова, у которого не было детей. У полковника могла начаться новая жизнь. Одна помеха — жена. Это Макаров говорит, что она была согласна на развод. А на самом деле? Делить двухкомнатную квартиру, машину, дачу…

В принципе, Макарову могли убить и люди Рамазана, но по чьей команде? На какой уровень отношений вышли в конце концов полковник и торгаш?

По лицу Макарова, уже которой раз за время разговора, прошла судорога.

«Хорошо, если бы я остался в дураках», — подумал следователь, а вслух спросил:

— И что вы теперь намерены делать? По-прежнему с утра до вечера лежать на диване и плакаться на судьбу?

— Я уже просто боюсь что-либо предпринимать. Все выходит боком для других.

— Поезжайте к ней, Олег Иванович.

— Вы так думаете?

…Еще в метро, не дотерпев до приезда домой, Чехотный вытащил из кармана подобранную с пола газетную вырезку. Речь в ней шла о событиях десятилетней давности. Офицер, вернувшийся из Афгана, с особой жестокостью расправился со своей женой, изменявшей ему. Он расчленил тело на куски и отнес в лес. Потом сам пошел в милицию и заявил о пропаже жены. И алиби придумал: косил в тот день теще сено. Теща это подтвердила. Она ведь не видела, что он сел на мотоцикл и отсутствовал пару часов…

Чехотный аккуратно свернул газетную вырезку и сунул ее обратно в карман.