Вот ему и звонил сейчас Пузанов.

Гудков не было, ни длинных, ни коротких, но трубку на другом конце провода подняли:

— Слушаю.

Ни здравствуйте, ни как дела, ни до свиданья. Весь разговор вместился в одну фразу:

— Встреча состоялась, он может сдать всех, на него есть компромат.

Вышли из будки.

— Что дальше? — спросил Пузанов.

— В какой гостинице остановился Рамазан?

У того вытянулось лицо:

— Этого не знаете? Или меня проверяете?

— А если так?

Он ответил и задал вновь тот же вопрос:

— Что дальше?

— Тебе дать денег на такси?

Опять удивление на лице:

— Я что, свободен?

Женька ничего не ответил, вскочил в подошедший к остановке троллейбус, встал у заднего стекла. Он увидел, как Пузанов слепо подошел к грязной скамейке, сел на нее, уронив плетями руки.

Троллейбус тронулся, и «пловец» тут же стал невиден в темной ночи.

Возле гостиницы было много света и мало людей. Зырянов толком и сам не знал, зачем он приехал сюда. Прошелся по тротуару мимо массивных, из светлого дерева, дверей, перешел на другую сторону дороги, посмотрел на вычурное здание издали. Конечно, туда не зайти. Ну а если и зайдешь, что дальше? Если даже среди сотен дверей найдешь нужную, зайдешь к кавказцу, дальше-то что? Пальчиком ему грозить и говорить, чтоб он ничего не предпринимал против Аллы?

На даче Макарова были московские телефонные номера, и Женька, так и не спуская глаз с гостиницы, набрал нужный номер.

Алла тотчас взяла трубку.

— А знаешь, действительно, это самое разумное, что я осталась тут. Ты свои дела уже сделал? К которому часу тебя ждать?

— Думаю, что я скоро вернусь, вот только на пару минут заскочу к Олегу Ивановичу.

— Буду ждать. Ой, у меня… Погоди…

И дальше произошло непонятное. Сначала Женька отчетливо услышал шум шагов, потом то ли негромкий взрыв, то ли хлопок двери — и все замерло.

— Алло, Алла, Алла!..

Он вновь закрутил диск, но пошли обычные длинные сигналы, будто Алла положила трубку на аппарат и не хотела поднимать ее. Что-то там произошло, страшное, совершенно непонятное.

— Алла!

Длинные гудки.

Зырянов выскочил из кабинки телефона-автомата, поднял руку, чуть не угодил под колеса проезжающего «Форда».

— За город надо, подбрось!

Молодой сытый парень сказал сквозь зубы:

— Твое счастье — спешу! Отбивную бы из тебя сейчас сделал, идиот. Сойди с трассы.

Женька даже не понял, о чем его предупредили, кинулся к вишневой «девятке», но тут кто-то схватил его за спину и чуть ли не выволок на тротуар. Зырянов хотел уже было пнуть напавшего сзади ногой, но вовремя заметил, что это милиционер. Мужчине в чине капитана было за тридцать, он чуть брезгливо оглядел Женьку, потом сказал:

— Вроде не пьяный, не обкуренный. Чего на бамперы бросаешься?

— Мне надо срочно на Ярославку, — Женька назвал деревню. — Плачу сколько надо.

— К жене, что ли, торопишься?

— К жене. — Он не солгал, это было действительно так.

Капитан хмыкнул:

— Ну, во-первых, ты неудачную улицу выбрал: тут ездят в основном те, которых твои деньги не интересуют. Погрязней и потемней трассы для этого выбирай. А во-вторых, пойдем-ка со мной, разберемся, что ты за гусь, и не вздумай брыкаться.

— Мне некогда, капитан, честное слово, некогда!

Удивленный офицер сдавил ему плечо.

Зырянову ничего бы не стоило уйти от этой хватки, с одной рукой провести болевой против капитана, но, даже находясь в горячке, он понимал, что тогда уж точно не попадет сегодня к Алле.

— Послушайте, мне надо, там с ней что-то случилось, будьте человеком, товарищ капитан!

Офицер смягчился, ему уже не тыкали, говорили так, как положено говорить с блюстителем порядка, да и большого греха за парнем вроде не просматривалось, можно было его и отпустить…

— Документы покажи.

Женька полез во внутренний карман плаща и застыл. Он увидел, как открылась дверь гостиницы и из нее вышел Рамазан, неся объемистый чемодан. Подошел к машине, той самой, на которой уехал после встречи с Макаровым, бросил чемодан на заднее сиденье, сам сел за руль. Иномарка плавно тронулась с места.

— Я говорю, документы покажи, чего остекленел-то? Странный какой-то. Придется все-таки с тобой пройти куда следует.

— Да нет, все нормально…

Машина вырулила со стоянки, набирая скорость, пошла по трассе. Вот уже только сигнальные красные огни ее видны, ничем не отличающиеся от других…

Знакомый до омерзения звук — так рвется мина. Клуб темного дыма с отсветом желтого огня — и нет уже сигнальных лампочек. Глухие стуки сталкивающихся машин, скрежет тормозов, крики людей…

— Е… — Капитан отпустил Женьку, по тротуару побежал туда, где раздался взрыв.

Зырянов вспомнил звонок Пузанова, вспомнил и фамилию человека, которому тот звонил.

— Валентинов, — сказал он вслух. — Дай Бог, чтоб это была хорошая работа.

«Скорая» прибыла к месту происшествия очень быстро, будто специально стояла за углом и ждала, когда тут что-то случится.

Пострадавших было несколько человек. Но на носилки погрузили лишь одного: Рамазана. Выглядел он как окровавленный, чуть закопченный ствол старого дерева.

Рамазана накрыли простыней, простыня сразу пропиталась кровью.

Зырянов повернул в темный переулок, поспешил побыстрее уйти от гостиницы, от элитных машин и сытых водителей. Махнул проезжающему мимо «Москвичу». Тот притормозил, шофер высунулся из окошка:

— Куда?

Женька сказал. В ответ услышал:

— Ты что, рехнулся?

«Москвичок» набрал было скорость, но тотчас сбавил ее, и человек за баранкой поинтересовался:

— А сколько дашь?