Глава шестая

Макаров с Женькой опять поехали туда, где несколько дней назад видели рядом с автобусной остановкой «Москвич» Павла Базарова. Им захотелось поближе познакомиться с тем, кто выдавал теперь себя за владельца этой машины.

Крашенинникову Владимиру Георгиевичу недавно исполнилось двадцать восемь лет. В свое время он закончил техникум мясомолочной промышленности, два года работал технологом на комбинате, потом ушел продавцом в магазин, потом разделывал туши на рынке… Ныне коммерсант, занимается реализацией продуктов питания. Женат вторично.

О нынешней жене, Тихониной Анастасии, оставившей себе девичью фамилию, мало кто знает. Привез он ее из Омска, она старше его лет на пять, род занятий: выгуливание собаки, ротвейлера. Неконтактна. Детей у Крашенинникова нет.

Живет Владимир вроде безбедно. Только за один прошлый год приобрел две иномарки — «Опель» и «Тойоту». Но водительского опыта у него — никакого, и потому подсовывали ему туфту: проржавленные «консервные банки». Одну он разбил, другую угнали, на старую «Тойоту» позарился, видно, какой-то пацан, а не профессионал-угонщик. Теперь Крашенинников обзавелся «Москвичом».

Он выпивает, и тогда соседи слышат его выкрики. Но жену вроде не гоняет и посуду не бьет. Вообще вдвоем с женой его никогда не видят, там каждый гуляет сам по себе. Она — с собакой, он — с друзьями. Друзья к нему наезжают с виду солидные, тоже, по всей видимости, с бизнесом связанные. В клубных пиджаках, но сморкаются в кулак.

Все это стало известно Макарову ближе к вечеру следующего дня (в Чечне приходилось пить водку со столичной милицией). И пили ребята неплохо, и воевали нормально, и не забыли, слава Богу, те дни.

«Скажи только, зачем он тебе, Иваныч? Если хочешь бизнесом заняться и в компаньоны его взять, то не советуем».

«А почему?».

«Ну хотя бы потому, что мы, как видишь, имеем на него кое-какую информацию. Скользкий тип, судя по всему, наш потенциальный клиент».

«Спасибо, ребята, учту».

«Спасибо — много, нам бы бутылку… Когда еще в гости ждать?».

Итак, о Крашенинникове кое-что известно. Сказал бы еще только кто-нибудь, где он отирается в этот вечер, почему не стоит у его дома знакомый «Москвич».

Вышла на вторую уже прогулку с ротвейлером Анастасия Тихонина. Во время первой Зырянов долго звонил в дверь ее квартиры. Никто не отозвался, потому было решено, что хозяин отсутствует.

— Мне опять идти звонить, командир? Но в подъезд за эти три часа нашего бдения никто из рыжих и высоких не заходил.

— Я тоже это заметил, потому не стоит в пустую квартиру стучаться.

— И я так думаю. Может, сбегать хотя бы пивка купить? И на зуб чего-нибудь? Кто знает, сколько ждать придется.

— Нет, Женя, ты пойдешь сейчас и попросишь, чтоб Тихонина мужа домой вызвала. По крайней мере, сделаешь такую попытку.

Женька воспринял эти слова совсем без энтузиазма, покачал головой:

— Олег Иванович, это несерьезно, честное слово. Ради первого встречного, думаете, собачница начнет Крашенинникову вызванивать? И потом, что я ей скажу? Чтоб позвала мужа, поскольку я хочу морду ему набить? Да и тот — он просто не приедет. Зачем ему подставляться?

Макаров вынул авторучку, вырвал из блокнота листок и принялся писать на нем:

— Ничего ты ей, Женя, говорить не будешь, а поднимешься сейчас к их двери и пристроишь где-нибудь там, но так, чтоб Тихонина сразу же увидела, записку. Содержание вот такое составим… Сейчас дам прочесть… Клюнет рыбка, нет — это уже другое дело, но удочку мы закинем.

Записка была короткая, написана торопливым неровным и крупным почерком:

ЗАЕЗЖАЛ, ДОМА У ТЕБЯ НИКОГО, СЕЙЧАС ВОСЕМНАДЦАТЬ ТРИДЦАТЬ. БУДУ РОВНО ЧЕРЕЗ ЧАС. ДЕЛО ОЧЕНЬ ВАЖНОЕ, ПО ТЕЛЕФОНУ НЕЛЬЗЯ.

— Без подписи? — спросил Женька и тут же понял, что смолол чушь.

— Можешь поставить: «офицер спецназа Зырянов». — Олег улыбнулся. — Я, конечно, понимаю, что все это чушь собачья, но вдруг сработает, а? Вот я бы такую галиматью получил, подумал бы над ней минут пять, а потом, вполне возможно, приехал.

Зырянов почесал затылок:

— Но если ему почерк покажется незнакомым…

— Брось, Женя! Ты хорошо знаешь почерки своих знакомых? Я, например, совсем не знаю. Но дело даже не в этом. Записку по телефону прочтет ему жена, а сам Крашенинников сможет взять эту бумажку в руки только после того, как мы с ним побеседуем. Ладно, не будем терять времени, вдруг ротвейлеру быстро домой захочется. Действуй.

Олег как в воду глядел. Едва Зырянов отнес записку и вынырнул из подъезда, как Анастасия Тихонина проследовала с псом мимо автобусной остановки, на скамейке которой и сидел Макаров.

Она была далеко не красавицей: на широком лице — маленькие глазки, сведенные в бесцветную точку губы, неожиданно большой римский нос. Но зато Анастасия имела осанку королевы или по крайней мере гимнастки: спина ровная, плечи развернуты, подбородок вздернут. Это значит, никакого комплекса от своей некрасивости женщина не испытывает, оценивает себя по высшему баллу, а раз так, то и не замечает ничего вокруг. Посему можно предположить: Тихонина вряд ли обратила внимание на тот факт, что и три часа назад, то есть во время предыдущей своей прогулки, на скамейке автобусной остановки уже сидел мужчина в обычном неброском плаще, такой же шляпе.

По крайней мере, Макаров хотел этого и не желал бы ошибиться.

Он смотрел в спину Тихониной до тех пор, пока та не исчезла в подъезде дома. Женщина вышагивала той же гордой походкой и ни разу не то что не оглянулась, но даже не посмотрела по сторонам.