Глава двадцать первая

— Теперь мне нужно надевать джинсы?

Олег молча смотрел на фотографии.

Наташа вздохнула:

— Понимаю: когда говорят «А», надо говорить и «Б». Снимки делают только с тех, кого в холл привожу я. Фотограф снимает, а проявляю пленки и распечатываю кадры тоже я. И навязываюсь в гости к тем мужчинам, к которым меня посылает начальство.

«Господи, — подумал Макаров, — сейчас заноет затылок, и я перестану соображать».

— Вот и к тебе меня начальство послало.

Он собрал фотографии и уложил их в тот же серый конверт. Ему нечего было сказать, даже спрашивать Наташу было не о чем. Оставалось только сидеть на краешке кровати и слушать ее.

— На тебя теперь заведено досье, обычная папка со шнурками, там — негативы, снимки, естественно. Анкета с общими данными — я, кстати, вчера прочла ее. Плюс еще информация, вложенная в компьютерный банк данных. Но туда я допуска не имею и не знаю, что там хранится.

Макаров молчал.

— Теперь можешь называть меня сучкой и выгонять из дома. — Наташа села на край кровати и начала одеваться.

— Странная у вас контора, — сказал вместо этого Олег. — Даже когда я сидел в кабинете Игоря, нас, оказывается, прослушивали. У аквариума один человек рассказал мне о том, о чем мы беседовали за закрытыми дверями.

— Борщев, — скривилась Наташа, будто на зуб ей попалась зеленая виноградина. — Ему положено. Игорь, когда надо, нажимает там одну кнопочку.

— А чем он у вас занимается?

— Борщев? В дерьме копается. Называет себя специалистом по нюансам. Сбор информации — это как раз его дело: кто с кем спит, кто кому должен, у кого какие счета на книжках.

— Зачем я все же вам понадобился? — спросил Макаров.

— Нам? Это очень растяжимое понятие. Что касается начальства, то тут слишком ломать голову не надо: оно берет на заметку каждого второго, кто переступает порог нашего заведения. К примеру, досье на Шиманова тоже есть.

— Ты вот так же к нему приходила?

Она, уже в джинсах, свитере, встала, глянула на себя в трюмо:

— Давай не будем.

— Но все-таки? — упрямо спросил он.

— Я не многостаночница, я подобные задания вообще получала очень редко. И потом, если не ошибаюсь, твоего Шиманова такая проверка миновала.

Он подошел к шторам, раздернул их. За рекой-Москвой вырастала новостройка. Солнце от земли начало медленно карабкаться вверх по огромному подъемному крану.

— Зачем ты пришла — ясно: начальство прислало. Но почему со снимками?

— Если бы я тебе сейчас начала заливать, что влюбилась в тебя с первого взгляда и потому решила открыться, ты бы поверил?

— Нет, — ответил Макаров.

— Вот я этого и не говорю. И сделаю честное признание, даже не интересуясь, как ты к нему отнесешься. Тебя я случайно выбрала, абсолютно случайно. В тот день с утра решила: кто бы ни пришел, это будет последний человек, которого я предам. Ты никогда не занимался этой гадостью? Ни за кем не следил, ни на кого не доносил?

— У меня была иная служба, — сказал Олег.

— А у меня иной не было. Завалила экзамены в институт, начала искать в столице работу. И нашла вот… «Идет набор в экспериментальную группу женщин-телохранителей» — не попадалось тебе в газетах такое объявление?

— Не помню. Я, наверное, просто не обращал на такие внимание.

— А я обратила, потому что там была приписка еще: выпускники курсов обеспечиваются работой с хорошим окладом. Так вот, в эту ночь я должна была задать тебе кучу вопросов и завтра занести твои ответы в специальную анкету. — Она усмехнулась. — Это у меня было бы вроде преддипломной практики. Если бы я справилась с заданием, то получила бы корочки и распределение. Или у Бена в конторе осталась бы секретарствовать, или какому другому жулику и бандиту чаи с бутербродами подавать стала. Господи, как же это противно!

— Значит, твой выбор — воля случая? — спросил Макаров.

Она кивнула:

— Прости, Олег, это действительно так.

— Ты бы могла не пить со мной водку и не лезть в постель, а сказать обо всем сразу, еще вчера.

— Легче в постель, чем признаваться в таком… И потом, я же видела, что ты меня хотел, да еще перед этим анкету прочла…

— И пожалеть решила?

— Нет, решила не отказывать себе в удовольствии. Я действительно получила удовольствие, тут не вру. Ты славный человек, Олег. А я ужасный циник. Ну да ладно, все, что думала, сказала, теперь выгоняй меня, если больше нет вопросов.

— Что они хотели обо мне узнать? — спросил Макаров.

— Борщев-то? С кем пьешь, с кем из бывших сослуживцев контакты поддерживаешь, даже в каких магазинах отовариваешься… Это будет долгое перечисление.

Макаров разлил по бокалам вино:

— Давай выпьем.

— Давай. С такими оторвами и стервами не приходилось еще, небось, время проводить?

— Ты сейчас уйдешь от меня и что будешь делать?

— Пойду в контору, напишу о тебе то, что в голову придет. Потом дотяну до получки и уеду отсюда в свою Сибирь к мамочке. Все, бывай!

Она еще раз взглянула в зеркало, поправила прическу, пошла к выходу.

— Погоди, — сказал Олег.

Наташа остановилась почти уже у двери, взглянула на него.

— Знаешь, я нисколько не жалею, что ты приходила. Все было нормально. Сколько дней ты еще пробудешь в Москве?

— До получки — неделя. А что?

Он подошел, хотел было положить ладони на ее плечи, но Наташа отстранилась, нахмурилась.

— Ты не хочешь больше со мной встретиться?

— Если тебе просто нужна на ночь женщина…

— Нет! Я еще не знаю, почему, но мне нужна именно ты.

— Я знаю, — ответила она. — На безрыбье и рак рыба, так говорят. У тебя долго никого не было, даже шпионок…

— Зато мне теперь легко будет с тобой разговаривать. Я тебе обязательно позвоню…