Глава семнадцатая

Макаров коньяки никогда на цвет не рассматривал и вообще разбирался в них слабо. Когда был выбор, предпочитал водку, и потому с некоторым удивлением смотрел на то, с каким наслаждением смаковал содержимое бутылки омоновец.

— Ты где научился это пойло пить? — спросил, не выдержав.

— Где, где… Мы же договаривались: о службе ни слова.

Макаров рассмеялся:

— Понял. Что там у нас на повестке дня застолья — женщины?

— Точно. Одна из них, кстати, не далее, как сегодня, передавала тебе привет и просила твой номер телефона. Я не решился это сделать без твоего благословения. Давать, нет?

— Если женщина хорошая…

— Эффектная, во всяком случае. И ты ей очень понравился.

— Тогда зачем спрашиваешь? Если я еще кому-то нравлюсь…

— Заметано. — Шиманов вновь наполнил рюмки. — Она, кстати, ждала, что ты подъедешь за ней после пяти вечера к конторе. Ты обещал, да?

Макаров только сейчас понял, кого имеет в виду Толик. Наташа, длинноногая секретарша из охранной фирмы. Ничего он ей конкретно не обещал, но почему бы действительно не встретиться?

— Ты что, опять был у Игоря? Он вроде ничего парень, да?

Шиманов передернул плечами:

— Смотря для кого. Но любому постороннему человеку одно могу сказать: дел с ним лучше не иметь, обведет вокруг пальца.

— А своих? Вы же служили вместе…

— Ну, у нас, предположим, с ним другие отношения, мы одно дело делаем, а потому друг друга не обманываем… Так, опять сбились с курса. Выпьем за женщин!

— За тех, которые у Игоря? Я, кстати, так толком и не понял, чем они там занимаются?

— Я же тебе говорил: постигают азы военной подготовки и техники любви, готовятся стать телохранителями и секретаршами.

— А кроме шуток?

Шиманов широко улыбнулся:

— Ну ты даешь! Не веришь в широкие возможности слабого пола? Ну-ка, друг, объясни, почему женщина не может стать телохранителем?

— Телохранители сейчас вообще не нужны. Снайпер при желании снимет тебя где угодно и когда угодно, а при помощи ножа и кулаков сводить счеты мода прошла. Разве что идиот какой найдется, вот тогда мордоворот его и должен остановить.

— Все верно. Для этих целей по мордовороту те, кто тело свое охраняет, держат, а вот длинноногие красавицы в камуфляже — вроде золотой цепочки на шее. Престиж. А раз есть спрос, то почему бы не обеспечить и товар? До этой идеи, между прочим, Игорь додумался. Она с двух сторон хороша: и деньги приносит, и свои люди в чужие организации попадают, а это — пополнение нужной информации. Игорь — голова… Впрочем, я это тоже говорил…

Макаров сейчас думал не об Игоре, а о Наташе. Опять представил ее идущей чуть впереди по светлому коридору: высокую, стройную, длинноногую. Неужели она действительно спрашивала о нем? Шиманов, стервец, мог и соврать… Хотя он ведь не знал, что Олег по пути к холлу обменялся с Наташей парой фраз. О хорошем вине с фруктами и о том, что после восемнадцати она бывает свободна. Вино. Что такое хорошее вино? Она, кажется, упоминала испанское. А фрукты — это яблоки и апельсины? Или красивые женщины предпочитают нечто другое? Господи, как он, оказывается, темен в этих делах!

— Если, Олег, тебе придется как-то общаться с Игорем, ты все-таки помни, о чем я сейчас говорю. Он, помимо всего прочего, еще психолог, умеет разбираться в людях, и ты ему понравился. Если надоест отдыхать и вздумаешь устраиваться на работу…

— Шиманов, лучше скажи, под вино какую закуску принято подавать?

Тот, наверное, ожидал всего, чего угодно, но только не такого вопроса. Очумело посмотрел на Олега, потер шею:

— Под красное, под белое? Сухое или десертное? Или ты подкалываешь так, что я не пойму, в чем подкол?

— Нет, я серьезно, Шиманов. Под вино подают фрукты, так? Какие?

— Виноград… Да иди ты к черту, Макаров! Ты просто меняешь тему разговора, да? Я опять о серьезном говорю, хотя обещал вести лишь светские беседы. Понял, наливаю.

«А что лучше, пригласить Наташу в ресторан или привести домой сразу? Черт возьми, ну не евнух же он в конце концов и не беспомощный старец! Леся далеко, да и не получается пока с ней любовь, он все еще командир для нее, все еще Олег Иванович, и не прикажешь же ей залезать в кровать. Все со временем, конечно, образуется, но пока…».

У Шиманова, похоже, на душе так наболело, что светская беседа никак не вытанцовывалась.

— Прости, Олег, но понимаешь, какое дело? Нападает на меня иногда хандра. Ты помнишь, наверное, как я в Чечню последний раз уезжал: серьезно думал, что не вернусь, потому как хорошо знал, куда еду. И вот сейчас… Сейчас все наоборот: ничего со мной тут случиться вроде не должно, а выговориться хочется, как перед кончиной. У тебя никогда такого не случалось?

Да, мы уже хлебнули лишнего, подумал Макаров. Ну и что ж, с самого начала ведь это самоцелью было: выпить, разрядиться, поплакаться в жилетку. Чай, не железные!

— Понимаешь, Олежка, мы же всю эту сволоту московскую знаем назубок: кто притоны содержит, кто фарцует, кто машины угоняет, кто… Все, бля, знаем! Но ничего сделать не можем.

— Сил мало?

— Сил бы хватило. Ты знаешь, почему невозможна очередная мировая война? Вот все пугают ею друг друга, пугают, а она невозможна.

— Открывай секрет.

— А тут нет никакого секрета. И политики, и военные понимают, что произойдет гарантированное взаимоуничтожение. Никто не спасется, победителей не будет. Вот и у нас так же. Мы все до того повязаны — депутаты, министры, артисты, преступники, шлюхи, банкиры, участковые… Друг от друга кормимся. Ничего поделать нельзя! По-настоящему потянешь эту ниточку — и все: и силовые, и властные структуры вдрызг разлетятся, великий бардак в России начнется. И захватит тот бардак и левых, и правых, и господ, и товарищей… Потому никому он не нужен. Вот и выходит, что по поводу борьбы с преступностью мы способны только болтать. Можно еще, правда, использовать неконституционные, как говорят, формы, но это, сам понимаешь, — тот же бандитизм. А бывает ли бандитизм во благо? Я сам и отвечу, только ты не удивляйся: бывает. Возьмем господина-товарища Робина Гуда…

Шиманова потянуло на философию, отметил Макаров и решил, что пить хватит. Ему захотелось домой. Вдруг действительно позвонит Наташа? Нет, конечно, она не позвонит. Но разговор на общие темы о мировых войнах не воспринялся им. Войну он видел и знал. В Чечне не хватило стойкости и профессионализма у больших командиров, позволивших политикам помыкать собой, отсюда и неудачи. Так же, наверное, обстоит дело и у тех, кто занимается бандитами…

— Если б не потерял пацанов на Кавказе, если б не дал слово посчитаться за них, то и сейчас бы плюнул на все, закрыл глаза. Я, Олег, одному тебе скажу: я Лену, жену, специально к матери отправил, потому что игра ожидается… Без правил игра. Есть у меня ты, есть еще пара ребят…

— Тоже Чечню прошли?

— Им и тут работы хватало. И вообще, давай нас не делить: прошли не прошли. Будто одна война — мерило порядочности.

— Ты прав, Толик. Познакомь меня со своими, я с удовольствием помогу вам всех этих Бенов на чистую воду вывести.

— Бена? Бронислава Евгеньевича? А вот его трогать как раз не надо.

Макаров скривился:

— Потому что на работу взять обещает? Лучший свой ларек доверит? И товарищей из органов у себя пристраивает?

Шиманов чуть нахмурился, рассердился, видно, на себя и ответил:

— Все не так просто. Через пару дней на трезвую голову об этом поговорим, а сейчас давай наполним наши рюмашки.

— По последней, — сказал Макаров. — Мы уже не о женщинах, а о службе и политике речь повели. Значит, упились.

— Хорошо, по последней. Твое здоровье!

По пути домой Макаров, воровато оглянувшись, зашел в универсам, почему-то испытывая неловкость, словно при покупке презервативов в аптеке, взял две бутылки испанского вина, несколько огромных кистей винограда, коробку конфет. Ему показалось, что кассирша догадливо ухмыляется, выбивая чек, и он старался не смотреть не нее.