Глава 11

ЭДВАРД РУКИ-НОЖНИЦЫ

Бруклин

Поездка на мотоцикле сродни танцу в сидячем положении.

Сжать. Отпустить. Прокрутить. Левая рука. Правая рука. Ноги на место.

Когда я несусь по дороге, всё происходит в идеальной последовательности и ритме. Как и всегда, когда катаюсь, я отпускаю мысли в свободный полет.

И сразу же они пускаются в том направлении, которое мне нужно меньше всего.

К ней и ее сексуальному, миниатюрному телу, к тем кошачьим глазам и пухлым губкам. Нажав на газ, я пытаюсь забыть о девушке. Как бы я не старался, каждый раз проворачивая горячую кожаную ручку, я представляю мягкую кожу Амелии под своей рукой, вкус ее киски на языке, ощущение пальцев, тянущих меня за волосы.

Черт возьми. Как же я сейчас попал.

Сильнее сжимая коленями черный гладкий бензобак, я наклоняю голову так низко, что она оказывается едва ли не между ног. И тогда я представляю ее на этом месте: рот, обхвативший мой член, ее язык, облизывающий мои яйца, жаркие и тяжелые стоны от доставляемого мне удовольствия.

— Бля-я-ять! — бормочу я себе под нос. Не нужно было вымещать на нее агрессию, но у меня не было выхода. Взгляд ее знойных серых глаз вынудил меня убраться подальше.

Это было необходимо, пока я не взял ее на том же месте и не оттрахал, поддавшись сексуальному напряжению, окружавшему нас в спальне моего брата. И я знаю, что Амелия позволила бы мне сделать это, я видел это в ее глазах. Она жаждала стать плохой.

Как я.

И я хотел дать ей возможность.

Правда хотел.

Переключаясь на четвертую передачу, я нажимаю на газ и лечу вниз по дороге, ощущая охватившую меня вину. Я оставил ее одну на всё утро и день, и мне нужно было добраться домой.

День просто пролетел.

Купив новый телефон, я позвонил Кему, оставил ему сообщение и провел остаток дня, съездив в ЛА и обратно под гребаным дождем. Только я и мои мысли. И вы видите, куда меня это привело.

Теперь я несусь через траффик на скорости 140 км/час, пока не сворачиваю в пять вечера с первого шоссе на свою улицу, а после — в свой двор.

Как только открываю входную дверь, чувствую запах попкорна для микроволновки и не могу сдержать улыбку. Клянусь, она ест вредную еду так же часто, как и я.

— Амелия, — выкрикиваю я.

Ничего.

Осматриваюсь, но ее нигде нет. Иду по коридору. Дверь в комнату Мэгги открыта, но Амелии там нет.

Обыскиваю остаток дома, но ничего не нахожу.

Уже поднимаясь в свою комнату, я замечаю свет наверху. Переступая по две ступеньки за раз, спешу на второй этаж, но словно вкопанный останавливаюсь в дверях.

Амелия лежит на животе на моей кровати, выглядя очень сексуально. Ноги согнуты в коленях, а ступни болтаются в воздухе. Она как ни в чем не бывало ест попкорн из миски рядом и читает рукопись.

Мою рукопись.

Ту, что я выбросил!

Не способный контролировать себя, я широкими шагам подхожу к кровати и вырываю у девушки соединенные страницы.

— Что, черт возьми, ты делаешь?

Амелия с нескрываемым раздражением смотрит на меня.

— И тебе привет. Верни обратно. Я хочу дочитать.

«Фанатка», автор Бруклин Джеймс.

Это слова написаны на первой странице, так что она должна знать, что читает.

— Нет, это дрянь. Я выбросил её в мусор, туда она и вернется.

Амелия спрыгивает с кровати на босые ноги и начинает гоняться за мной по комнате.

— Это не дрянь, — она произносит это, ну или что-то подобное.

Господи, я даже думать не могу. У меня тут же появляется стояк. На ней очень короткое зеленое платье, то есть очень короткое. Она также сделала прическу и макияж. Точная копия Энн-Маргарет, когда та снималась вместе с Элвисом Пресли в «Да здравствует Лас-Вегас!».

И поверьте, я видел этот фильм кучу раз.

Мой брат Кин повернут на Элвисе. Черт, он ребенка назвал в честь него: Пресли, а не Элвис. Но будь это решение Кина, думаю, он назвал бы сына Элвисом.

В любом случае, Амелия просто сногсшибательна.

Вырвав рукопись у меня из рук, она возвращается в свою позу на кровати и в этот раз берет ручку рядом с собой, делая заметки, словно я вовсе не забирал у неё сценарий.

Я лишаюсь дара речи.

— Что... Почему... Почему ты так одета?

Она поднимает на меня взгляд, не выпуская ручки из руки.

— Вечеринка в честь помолвки, помнишь? Я пошла прикупить наряд сегодня днем. Полагаю, ты не против?

Я совершенно забыл об этой вечеринке. Моргнув, я не могу сказать ничего, кроме:

— Да, конечно. — Хоть и понимаю, что она просто издевается.

Чиркнув ручкой, Амелия проводит линию на странице и снова смотрит на меня.

— Тебе нужно собраться?

Я хмурюсь.

— Да, конечно, — вырывается из моего рта, но в этот раз я добавляю: — Что ты вообще тут делаешь?

Она отвечает, не поднимая взгляда и не прекращая записывать что-то на полях.

— Твой сосед Райан Герхард приходил с моим телефоном и камерой. Его жена спасла их, когда начался дождь, но он даже не подозревал об этом. Сказал, что приходил сюда вчера днем, но нас не было. Оказывается, это он был у двери утром, — увидев ее пухлые губки, я мгновенно ощущаю желание накрыть их своими и поцеловать. — В общем, — продолжает девушка, размахивая ручкой, — мой телефон разрядился, а зарядки у меня нет, так что я поднялась поискать твою, — она переводит внимание обратно на сценарий. — Подумала, ты будешь не против, тогда я и нашла твою рукопись.

Что ж, это ответ на мой вопрос.

Я медленно иду к ней, пытаясь избавиться от грязных мыслей о том, что хочу сделать с ней прямо сейчас на своей кровати. Как я хочу перевернуть ее и запустить руку под край платья, после чего проскользнуть пальцами в трусики и заставить кричать мое имя.

— Бруклин?

Теперь она зажала ручку между зубов, а ее шикарные знойные глаза направлены на меня.

Я движением подбородка указываю на страницу, покрытую примечаниями.

— Что всё это значит?

Она хлопает по кровати, после чего достает ручку изо рта и указывает на строку на странице.

— Это мое предположение, как Кейт должна отреагировать, когда Келлан не приезжает забрать ее с работы, как обещал, потому что он занимался серфингом и потерял счет времени.

Поддавшись любопытству, я беру в руки рукопись.

— Ты не хочешь, чтобы она звонила ему и спрашивала в голосовом сообщении, где он?

Она машет головой из стороны в сторону.

— Нет! Девушка бы этого не сделала. По крайней мере, не сразу.

Я задумчиво постукиваю по подбородку.

— Почему нет? Я бы сделал.

Раздается щелчок языка, и ручка указывает на меня.

— Именно. Так бы поступил парень, не девушка. Кейт бы ждала и ждала, и ждала, и становилась бы с каждой минутой всё злее и злее. И не важно, насколько она милая. Затем бы она ушла, отправившись домой, возможно, написала подруге и думала о нем, пока он, наконец, не позвонил бы ей. А если бы он не позвонил ей в течение часа или двух, тогда уже она позвонила бы ему.

Я чешу голову.

— Зачем ей звонить ему с таким опозданием?

— Потому что он был придурком, променявшим ее на нечто более веселое, и не заслуживает знать, что она ждала его.

— Нет, он не поэтому опоздал. Просто он увлекся.

— Но Кейт этого не знает.

— Он скажет ей об этом позже.

Амелия пожимает плечами.

— Но это всё равно неправильно. Кейт часами думала о нем, в то время как он и не вспоминал о ней, пока не слез с доски. Теперь ему нужно доказать, что он хочет быть с ней.

— Правда?

Она кивает.

— Конечно. Однако их отношения пока только начались, так что оба теперь будут осторожнее. Он не может переусердствовать с извинениями, иначе потеряет имидж плохого парня, но всё равно должен быть искренним.

Я ухмыляюсь этому. Женщины вообще понимают, что мы не пытаемся придерживаться того или иного имиджа плохих парней?

— И, — продолжает Амелия, — Кейт не может быть слишком стервозной или сильно злиться, иначе потеряет его. Между этим тонкая грань.

Я могу лишь покачать головой.

— Женщины — сложные существа.

— Так и есть. Весь этот синдром «Я сказала «нет», но на самом деле имела в виду «да», и ты должен был это знать».

Может, это имела в виду моя мать, когда сказала, что «Фанатке» не хватает настоящих эмоций? Может, она хотела сказать мне, что я не понимаю женщин? Но в этом можно было обвинить ее, ведь, хоть она и прилагала больше усилий последние несколько лет, пытаясь быть частью моей жизни, это не компенсировало все те годы, когда мы жили в одном доме, но ее никогда не было рядом. Вовсе.

Все считали, что быть частью «королевской» династии Голливуда — это гламурно. Вот только это не так. Королевы никогда не было дома, а Король обычно напивался до беспамятства в каком-то баре. Из-за этого мне, Принцу, самому приходилось заботиться о себе.

Ненавижу вспоминать о тех днях.

Сморгнув эти воспоминания, я фокусируюсь на Амелии.

Заинтригованный, я сажусь рядом с ней и пролистываю рукопись. Была бы она моим другом, мне не приходилось бы каждый раз беспокоиться о своем члене, приходящем в режим боевой готовности, когда я нахожусь рядом с ней.

Да, друзья.

Мы с младшей сестрой Кема можем быть друзьями.

Это возможно.

По крайней мере, я надеюсь. Но, блять, как же вкусно она пахнет.

Мне приходится напоминать себе, что Амелия — младшая сестра Кема, и он убьет меня, если я прикоснусь к ней.

Хлопнув в ладоши, я решительно настраиваюсь не сходить с тропы дружбы.

— Где ещё ты сделала пометки?

Она смотрит через мое плечо на прикроватную тумбочку и на часы на ней.

— У нас достаточно времени?

Я киваю.

— Я быстро собираюсь, да и к тому же, нам только к семи тридцати.

— Хорошо, — она делает глубокий вздох. — Ты не разозлишься?

— Нет.

— Ну, тогда я пока не закончила, но мне кажется, что персонаж Келлана намного превосходит Кейт.

— И тебе это не нравится?

Она качает головой.

— Совсем нет. Думаю, зрителю должно быть сложнее понять, кто из них положительный, а кто отрицательный герой. В общем, Кейт должна больше располагать к себе.

Я указываю подбородком на рукопись, которую писал последние два года и выбросил из-за одного отрицательного отзыва.

— В каком плане?