«АЛОЕ ОЖЕРЕЛЬЕ» ПАРИЖА
В Париж самолет из Москвы прибывал обычно в аэропорт Ле Бурже. Он сравнительно недалеко от центра города. До городского аэровокзала по набережной Кэ Д’Орсе километров двадцать пять. А до окраинных районов города совсем близко. Аэропорт Ле Бурже входит в границы «Большого Парижа», или, как говорят во Франции, парижского «агломерата», включающего десятки пригородов.
По дороге в город, сразу же по выезде из аэропорта, — группы новых домов того общемирового типа, который получил название «современных стандартных жилых зданий», домов в пять — девять этажей, с широкими окнами, лоджиями, балконами для каждой квартиры. Они сложены из серых бетонных панелей или облицованы светлой керамической плиткой. Примерно такими же домами застраиваются многие новые районы и в Москве.
К центру города от аэропорта можно проехать разными путями. Одна из магистралей проходит мимо северного пригорода Парижа — Сен-Дени.
Уже в нескольких километрах от Ле Бурже вдоль шоссе появляются заборы, за которыми громоздятся корпуса заводов и фабрик, затем снова светлые жилые дома, и за ними крыши старого поселка, зеленые купы каштанов и шпиль древнего собора. Это и есть знаменитый городок Сен-Дени.
В давние годы он был центром роялизма, загородной вотчиной французских королей. В наше время это, может быть, самый известный и прочный оплот левых сил, звено «алого ожерелья» Парижа, или, иначе, «Красного пояса» французской столицы.
Теперь в Сен-Дени живет более ста тысяч, и он важный промышленный центр. И уже много лет здесь в муниципалитете большинство принадлежит коммунистам и бессменно, более тридцати лет, мэром избирается Огюст Жилло.
Мэр Сен-Дени — поистине замечательный человек. Родина его Лонжюмо. Там В. И. Ленин в начале века организовал партийную большевистскую школу. В молодости рабочий-кузнец Огюст Жилло, приезжал в Москву. Ему хотелось видеть, что создали в России рабочие и крестьяне. И остался в нашей стране на несколько лет — работать на заводе «Серп и молот».
В 1938 году Жилло вернулся на родину и стал активным деятелем рабочего движения. В годы оккупации Франции немецко-фашистскими захватчиками он работал в подполье, был храбрым воином Сопротивления.
…В начале шестидесятых годов небольшая делегация Общества советско-французской дружбы посетила, по его приглашению, Сен-Дени. Тогда я впервые и побывал в «Красном поясе» Парижа.
Центр этого города — площадь имени Виктора Гюго, великого писателя, патриота и борца против монархизма. Это очень по-французски — назвать так площадь в городе бывшей вотчине королей.
На восточной стороне площади в небо устремляется стрельчатая колокольня и башенки церкви — собора Сен-Дени. Сложенная из серого камня еще в XII веке, колокольня имеет высоту сто восемь метров! Собор — одно из самых замечательный сооружений средневековья в стиле ранней готики. Узорная каменная резьба украшает его портал и арочные окна. Каменные и свинцовые переплеты огромного, круглого, многоцветного витража на фасаде вызывают восхищение мастерами, создавшими это чудо архитектурного искусства.
Много видел собор Сен-Дени. Здесь были похоронены почти все французские короли от Дагобера до Людовика XVIII и королева-отравительница Екатерина Медичи.
В этом храме Жанна Д’Арк освящала свое оружие перед походом.
В первые годы Великой французской революции Конвент, по призыву Барре, постановил разрушить его как символ и святыню монархизма. Гробницы королей были разбиты, но собор не разрушен.
Реставрировав монархию, Наполеон вернул его церковникам. В середине прошлого века храм Сен-Дени полностью реставрировали. Сохранившиеся скульптуры надгробий и саркофаги возвращены на свое место.
Фасадом на юг на площади имени Виктора Гюго стоит и муниципалитет — мэрия города. Здание муниципалитета четырехэтажное, увенчанное башенкой с часами. Сооружено оно сравнительно недавно — в конце прошлого века. Немного под уклон от него идет главная улица города — авеню Республики. Ее пересекают несколько маленьких, уютных улочек. Они застроены простыми, невысокими домами. На подоконниках много цветов, и часто можно увидеть то кошку, то лохматую голову черного или серого пуделя.
Когда наша делегация вошла в здание муниципалитета, мы остановились, удивленные. В глубине простого холла на щитах были развешаны красочные фотографии видов Москвы: Красной площади, университета на Ленинских горах, новостроек Юго-Запада, Большого театра, улицы Горького. Один из щитов занимали диаграммы, посвященные плану развития столицы Советского Союза. Муниципалитет устроил эту выставку в честь побратимства Сен-Дени и Киевского района Москвы.
Нас провели в комнату для приема посетителей на третьем этаже муниципалитета. Окна ее в цветных стеклах, и поэтому в ней странное, какое-то мерцающее освещение.
Мы уселись вокруг большого стола. Вошел сухощавый человек среднего роста, мэр Огюст Жилло. В темных волосах его совсем немного седины. На лацкане пиджака узкая красная ленточка — знак боевого ордена.
Глуховатым голосом, четко выговаривая каждое слово, что характерно для французских общественных деятелей, вообще, как правило, хороших ораторов, Огюст Жилло приветствовал нас по-русски и затем начал рассказывать о характере и методах работы городского самоуправления — муниципалитета.
— Нам, конечно, нелегко работать, — говорил он. — В буржуазной стране, живущей по своим, буржуазный законам, муниципалитеты таких городов, где большинство депутатов-советников — коммунисты, а их десятки во Франции, представляют собой как бы острова. Мы не можем действовать против законов. Мы работаем в их трудных рамках и стремимся в этих условиях сделать побольше для народа. И в сфере материальной и в сфере просвещения. Наш муниципалитет располагает скромными средствами. Тем не менее, накапливая их, мы используем деньги в первую очередь на то, чтобы улучшить жилищные условия. Вы ведь знаете, как много еще в Париже трущоб, перенаселенных квартир. Особенно плохо обстоит дело в этом отношении в рабочих пригородных районах. И вот мы строим дома для рабочих. Простые, но со всеми удобствами. И будем строить. Несколько лет назад нам удалось построить родильный дом, где применяют ваш, советский метод обезболивания родов, и он прославился на всю округу. Муниципалитет стремится улучшить коммунальное обслуживание жителей. Поддерживать в нашем городе чистоту. Помогать тем рабочим, которые по возрасту или долгой болезни не в состоянии трудиться. На очереди — сооружение школы для дошкольников, по-вашему — детского сада и яслей. А в мечтах еще и театр!
Огюст Жилло улыбнулся:
— Да, пока в мечтах, но мы реальные политики. Мы знаем, что мечту надо завоевывать, и мы ее завоюем.
Это он произнес уже серьезным тоном, вложив в свои слова и другой, более глубокий смысл.
Долго шла у нас беседа с мэром Сен-Дени. Потом вдвоем с поэтом Михаилом Лукониным я до вечера бродил по улицам городка. Многие из них своими названиями напоминают о славных уроженцах Сен-Дени, героях борьбы за народное счастье.
Рядом с собором на площади Виктора Гюго высятся мрачные стены огромного здания, похожего на тюрьму. Это старое аббатство. Аббатство огибает улица Вайяна Кутюрье, одного из основателей Французской коммунистической партии. Ее продолжение носит имя героини Сопротивления Даниель Казанова, а улица поблизости названа по имени героя-патриота Габриэль Пери. В северной части Сен-Дени есть проезд имени уроженца города поэта Поля Элюара и улица Дегейтера, автора музыки «Интернационала». Он тоже родился здесь, на узкой, тихой и сейчас, рю Алуэтт в доме № 2. Могила Пьера Дегейтера недалеко, на кладбище Сен-Дени, тоже тихом, в густой зелени кустарников. На могиле Дегейтера надгробие со словами: «Мы наш, мы новый мир построим», его портрет, серп и молот.
Ближе к площади Виктора Гюго некоторые улицы города, например авеню Республики, внешне похожи — витринами своих магазинов, многолюдьем — на улицы самого Парижа. И все же мы скоро отметили характерную особенность Сен-Дени: здесь почти все прохожие были французами. Иностранцы-туристы встречались лишь у со-собора и аббатства.
В районе площади Виктора Гюго, за муниципалитетом, расположен центральный рынок — большое сараеобразное здание. Внутри него — длинные прилавки и удивительная мешанина предлагаемых покупателю товаров. Отгородив для себя небольшой участок на прилавке пластмассовой занавеской или барьерчиком из дощечек, один продавец торговал фруктами, другой — детским бельем, далее покупателю отвешивали мясо или рыбу, демонстрировали ткани или посуду, садовый инструмент, чулки и носки, парфюмерию, писчебумажные принадлежности, бакалейные товары и т. д.
За крытым рынком, в небольшом сквере, было его продолжение, палатки и столики — прилавки под зонтами и навесами. Торговля здесь, хотя товары предлагались те же, почему-то шла оживленнее. Вертелись вихрастые озорные ребята, пожилые женщины спорили о ценах с продавцами.
Неподалеку от выхода из этого сквера-рынка к нам с Лукониным подошли двое немолодых французов. Оказывается, они искали нас уже более часа по улочкам северной части города, узнав в мэрии, что приехавшие из Москвы гости пошли в этом направлении. Они назвались Роше и Дюрантоном, рабочими-металлистами, и попросили разрешения немного поговорить с нами. Мы присели на лавочку, и началась оживленная беседа. Обе стороны хотели узнать как можно больше о жизни, одна — Советской страны, другая — рабочих Сен-Дени.
И несмотря на то что мы с Лукониным имели немалый журналистский опыт бесед с самыми разными людьми, двое французских рабочих побили нас, непрерывно атакуя самыми разными конкретными вопросами.