ДВОЙНОЙ ПРАЗДНИК АКОПА

Довести подстреленную дичь на вертеле до ресторанной кондиции взял на себя Акоп:

— То, что я приготовлю, можно есть один раз в жизни. Кто отведал мою дичь, может спокойно умереть: больше такого ему никогда уже есть не придется. Я премного благодарен вам, дорогие друзья, за то высокое доверие, какое мне оказали. Ваше доверие — для меня самый большой праздник. Но у меня сегодня еще один праздник, поменьше, который я прошу разделить вместе со мной: по денежно-вещевой лотерее я выиграл «Волгу». (Акоп, понятно, при этом умолчал о том, что «счастливый» билет достался ему за большие деньги.) Такое событие полагается обмыть, — с этими словами Акоп вместе с Факаем кинулись в кусты, где, оказывается, были спрятаны выгруженные незаметно из автобуса ящик ереванского коньяка и ведро карси хоровац — превосходнейшего шашлыка, приготовленного по-армянски. С большим трудом, с помощью Мухарляма, Акоп с Факаем дотащили до полянки, где предполагался пикник, дары Акопа.

Из эмалированного ведра ударил сладостно-щекочущий запах уксуса, перца, лаврового листа, лимонной кислоты и других специй и пряностей.

Ибрахан, как многоопытный и сведущий в пиршественном застолье, нагнулся к ведру, понюхал маринованные куски баранины и облизал от удовольствия губы.

— Поздравляю, Акоп Галибекович! От души поздравляю! Счастье знает, кому идти в руки. Спасибо за сюрприз! Вот это будет заправка. Вот это будет первоклассный шашлык! Приказываю раздуть уголек! Приготовьте шпажки!

А Родиса все не было… Ярмухамет и Тинира обменивались выразительными взглядами. Автор, конечно, давно мог бы рассеять их сомнения, а заодно удовлетворить любопытство читателей. Но всему свое время и место. Пока же мы можем сообщить читателю, и то доверительно, что к отсутствию Родиса имели непосредственное касательство, — пусть это никого не удивит, — Хайдаров и Гиззельбанат.

Не прошло и часа, как на зеленом травяном ковре, застеленном белоснежным покрывалом, был накрыт праздничный ужин. Кое-кто из участников этого пиршества утверждал, что то был поистине царский ужин. Чего только тут не было? И жареное, и пареное, кипяченое, и тушеное! И дичь на вертеле с рисом, украшенная всякой зеленью, и шашлык «Арарат», и тройная уха, и заливная щука, и кумыс, и коньяк… Впрочем, пощадим читателя, не станем дразнить его аппетит. И не будем уточнять, как долго продолжался праздничный туй. Главное — все с удовольствием закусывали, пили, ели, этому способствовал и свежий воздух.

Восседавший по-восточному, подогнув под себя колени, с обернутым, будто чалмой, вокруг головы мохнатым полотенцем, Ибрахан после съеденного и выпитого пребывал в благодушно-приподнятом настроении, каждые пять минут подымал тост — то за ИДБС, то за базу, то за «Волгу» Акопа, то за самого Акопа… Все тосты неизменно сопровождались нравоучительным сентенциями:

— Знайте цену дружбе и братству!

— Знайте цену еде и выпивке! Они не подаются на скатерти-самобранке, а достаются горбом и трудом!

— Знайте цену счастью! Ловите минуту счастья! Вчерашнее от нас ушло и нам уже не подвластно! А завтрашнее — неизвестно! Как говорится в одной известной опере: «Что день грядущий нам готовит?»

После каждого тоста следовал приказ фотокору Будракаю:

— Снимай эти счастливые минуты! На память! Нашему потомству!