15

Он был похож на Гиндлера.

У портье «Парадайз-хауса» было такое же ласковое лицо и пронзительные глаза, как и у оберштурмбаннфюрера Эгона Гиндлера из «Зихерхайтсполицай» Третьего рейха, подумал Карстерс, подойдя к его стойке. Звание «оберштурмбаннфюрер» в СС соответствовало подполковнику, «зихерхайтсполицай» — или сокращенно ЗИПО — была тайной полицией безопасности Гиммлера, а Эгон Гиндлер был первым ублюдком в этой банде ублюдков. Конечно, он давно перестал им быть. Уиллистон перерезал его почти надвое автоматной очередью, устроив на него засаду сразу же после выброса их десанта.

— Ваше имя случайно не Гиндлер? — любезно поинтересовался миллионер.

— Нет, сэр. Хокинс. Чем могу вам помочь, сэр?

Сходство было поразительным.

У него даже такие же тонкие губы и лицо маслянисто лоснится, как у покойного оберштурмбаннфюрера.

— Да, мистер Хокинс, вы, безусловно, можете мне помочь. Мое имя П. Т. Карстерс, — ответил второй наиболее выгодный жених Соединенных Штатов, — и я со свойственной мне беспечностью оставил свой маленький бордовый «бентли» у входа в отель. В багажнике три чемодана.

Он замолчал и улыбнулся своей знаменитой улыбкой.

— Слушаю, мистер Карстерс?

— В моей левой руке связка ключей от машины, мистер Хокинс. Пожалуйста, смотрите внимательно, ибо я вовсе не собираюсь повторять этот трюк до следующего моего участия в шоу Эда Салливана.

— Да, мистер Карстерс.

Этот куда менее башковитый, чем Гиндлер.

— Теперь я кладу эту связку ключей перед вами, достаю свою замечательную шариковую ручку «Кросс» и собираюсь оставить автограф на регистрационной карточке нашего отеля. А знаете почему, мистер Хокинс?

— Потому что вы хотите снять у нас номер? — предположил тугодум-портье.

Карстерс кивнул одобрительно.

— А вы хитрец! — заявил миллионер, расписываясь в бланке. Потом он убрал свою ручку с серебряным колпачком, раскрыл бумажник и извлек оттуда десятидолларовую бумажку. — У меня нет сомнений, мистер Хокинс, что я могу доверить вам передать сию банкноту молодому прыткому человеку, который — отгонит мой, автомобиль на стоянку и принесет мне в номер мой багаж, — продолжал он, — но я также уверен, что и вы уделите себе малую толику из этой суммы в качестве вознаграждения за отличное обслуживание.

— Отличное обслуживание, мистер Карстерс, — предмет нашей гордости. Я полагаю, что вы предпочтете занять апартаменты «люкс», сэр? Апартаменты «Брекенридж» — спальня, гостиная и ванная — стоит сорок два доллара за…

— Не будем говорить о презренном металле, — оборвал его миллионер сухо. — Это так пошло. Выполняйте свой служебный долг, мистер Хокинс, а я и так уверен, что предложенный вами номер — просто фантастика! Мне страшно понравятся эти апартаменты. Я знаю это!

Портье позвонил в колокольчик и послал негра в ливрее к машине. Потом он обернулся к Карстерсу и внимательно посмотрел на него.

— А вы тот человек из Нью-Йорка, чей портрет был как-то помещен на обложке журнала «Тайм», — осуждающе произнес он.

Коллекционер оружия вздохнул.

— Вы меня узнали. Все верно. Обо мне даже писал в своей колонке Леонард Лайонс, хотя он допустил ошибку в написании моей фамилии, — признался Карстерс. — «Любезнейший сексуальный маньяк, обожающий реактивные самолеты! Парень с двенадцатью банковскими счетами прибыл из космоса! Прячьте своих жен и детей!»

Не вполне отдавая себе отчет, очарован он или оскорблен, портье выдавил слабую улыбочку. Видали мы в «Парадайз-хаусе» этих умников из Нью-Йорка — хотя и не таких богатеньких, как этот!

— А я-то думал, у вас голубой «мазерати», — удивился Марвин Хокинс, вспомнив ту статью в «Таймс».

— Увы, нам пришлось расстаться, я обменял его на пару редчайших пистолетов семнадцатого века и оцинкованные латы, — бросил Карстерс через плечо, направляясь к бару.

В его репликах и поведении не было никакой импровизации. Они все отрепетировали еще в «Преисподней». Поскольку было очень маловероятно, что известный миллионер-плейбой останется неузнанным, Уиллистон убедил товарищей, что всеамериканская известность Карстерса может стать для них не помехой, а козырем. В конце концов П. Т. Карстерс был: а) видной общественной фигурой, б) богатым, в) красивым и неженатым, г) знаменитым обладателем потрясающей коллекции старинного оружия. Любое из этих качеств могло пробудить интерес Пикелиса, который: а) имел весьма шаткую общественную репутацию известного рэкетира, б) был богат и жаден, в) являлся отцом незамужней дочери, которую обожал, а также г) был заядлым коллекционером оружия — уж он вне всякого сомнения наслышан о собранном Карстерсом потрясающем арсенале старинных ружей и пистолетов.

Было бы совсем не в характере «блистательного» миллионера искать встречи с главарем гангстеров, так что Карстерсу предстояло вынудить самого Малыша Джонни Пикелиса выйти с ним на контакт. Вот почему второй наиболее выгодный жених Соединенных Штатов и упомянул в беседе с портье о двух пистолетах семнадцатого века — в надежде, что об этом будет рано или поздно доложено коллеге-коллекционеру, правившему в Парадайз-сити. Лелея эту надежду, он сидел в баре, пил перно с водой и вспоминал шведскую балерину.

— У нас не так уж часто заказывают перно, мистер Карстерс, — заметил бармен, ставя перед ним вазочку с солеными орешками.

— О Боже, неужели я опять нарушил священные обычаи вашего города? — воскликнул с деланным ужасом вальяжный охотник. — Неужели я вновь оскорбил в лучших чувствах добропорядочных, милых, простых обитателей сего города своими мерзкими привычками и развращенным вкусом? Если так, то я приношу свои искренние извинения.

Во взгляде Гарри Бута на мгновение вспыхнула веселая искорка.

— Если бы я не понимал, мистер Карстерс, что вы надо мной подтруниваете, — ответил он небрежно, — я бы сказал, что вы надо мной подтруниваете.

Миллионер-блондин пожал плечами.

— Ну вот, еще один непростительный gaffe[15], — плаксиво произнес он, глотая желтоватую жидкость. — Знаете, по правде сказать, я пью эту гадость только потому, что мне нравится вкус лакрицы с тех самых пор, как я был веснушчатым Геком Финном с Парк-авеню.

Пахнущий анисом алкоголь был крепким, освежающим и умиротворяющим настолько, что, казалось, сглаживал все острые углы жизни. Что бы там ни говорили об антиамериканских настроениях генерала де Голля и о дурном запахе у него изо рта, размышлял Карстерс, долг перед французским пародом за поставки в Америку перно никогда не будет оплачен сполна. Карстерс оглядел коктейль-холл, где полдюжины парочек шептались по углам, готовясь к традиционному субботнему конкурсу «кто кого обворожит», и печально понял, что эти простодушные любители виски даже и не пытаются воздать должное французам.

Гарри Бут удалился обслуживать только что появившегося в зале низкорослого коренастого мужчину с серыми глазами.

— Ну, на посошок, — сказал Гилман, не замечая своего товарища по оружию.

Бут мгновенно смешал ему коктейль водка-гибсон.

— Замечательно, — похвалил человек из Лас-Вегаса после первого глотка. Его взгляд заскользил по залу, и глаза сузились, когда он заметил миллионера.

— У нас знаменитый постоялец, — тихо произнес Бут.

— Где-то я видел эту рожу, Гарри… Это кто, Сонни Тафте[16]?

— Паркер Теренс Карстерс, богат, вальяжен — знаменитый владелец коллекции спортивных автомобилей, молоденьких девочек и старых пистолетов.

Гилман долго рассматривал своего приятеля, сидящего у дальнего конца стойки.

— Как думаешь, Гарри, он красит волосы?

Бармен хохотнул. Гилман расплатился и отправился в «Фан парлор», а Карстерс знаком приказал повторить ему перно.

— Этот парень спрашивал, не красите ли вы волосы, — доложил Бут с едва уловимой ноткой злорадства.

— Нет, не дожидаясь приема у дантиста, я иногда листаю «Вог», а это что-то да и значит, — автоматически отпарировал плейбой.

— А кто этот клоун? — добавил он, когда Гарри принес ему вторую порцию перно с водой.

— Крупье, работает в «Фан парлор» — это наш городской аттракцион, куда приходят мужчины, которые готовы поиграть с судьбой, и девочки, которые в себе не сомневаются. Это, конечно, не Антиб и даже не Вегас, но для Парадайз-сити крутое местечко.