Глава 1

— "Клуб одиноких сердец Уилера", — возвестил я. — Позвоните нам, и мы найдем для вас родственную душу!

— Лейтенант Уилер! — Шериф Лейверс, видимо, совершенно обалдел. — Вы не вполне соображаете, а сейчас половина десятого утра! Не сидит ли у вас какая-нибудь блондинка? Головокружение после ночи или еще что-нибудь в этом роде?

— Нет, шеф, — ответил я. — Здесь никаких следов блондинок.

Я послал воздушный поцелуй вслед уходящей от меня рыженькой. Похоже, она была не на шутку раздосадована. Ну, в конце концов, сама виновата. Я ей предлагал позавтракать, а она уверяла, что не голодна.

Я снова сконцентрировал внимание на своем собеседнике, сипевшем на том конце провода.

— Я собираюсь преподнести вам сюрприз, шериф. Вы дали мне выходной, помните? Так вот, он пришелся на сегодня.

— Не волнуйтесь! Я все улажу, приезжайте немедленно в бюро. Мне надо с вами поговорить. Это очень важно.

Он повесил трубку, прежде чем я успел возразить.

Я, конечно, мог бы пренебречь его приказом, но, поскольку он взял меня из отдела убийств к себе на службу, он был моим хозяином. Как сказал кто-то, второй надежный способ дать себя выставить — это грубить патрону; первый же — грубить его жене.

Я лениво бросил трубку, нацепил кое-какие шмотки, сел за руль своего "остина-хили", доехал до центра и через двадцать минут был в приемной шерифа графства.

Существовал великолепный магнит, притягивающий к приемной Лейверса. Этот магнит звали Аннабел Джексон — блондинка, секретарша Лейверса.

— Добрый день, райская птичка, — зашептал я, — вы с каждым днем становитесь все восхи...

— Хам! — оборвала она. — Я вам дважды звонила — и без всякого результата. Спорю, вы притворялись мертвым!

— Если я однажды умру, мой арбузный цветок, то это случится на конце вашего провода. Вы всегда будете для меня королевой девушек...

— Исчезните из моей жизни, пока я не совершила преступления!

— Вы не доложите обо мне?

— Шериф велел мне прямо пропустить вас.

Я прошел в кабинет Лейверса, и он указал мне на кресло для посетителей. Я сел не раздумывая и тут же с отчаянным воплем взвился в воздух.

— Что с вами? — строго осведомился Лейверс.

— Проклятая пружина, — прошипел я. — Вы должны приказать починить ее. В один прекрасный день я выйду отсюда с голосом евнуха.

Я осторожно выбрал другое кресло, сел и закурил.

— Вы когда-нибудь смотрите телевизор? — спросил он.

— В воскресенье. В свой выходной.

— Вы видели передачу, которая называется "Без пощады", поставленную некоей Паулой Рейд?

Я кивнул:

— Один раз. Это что-то вроде псевдонаучного интервью через замочную скважину, верно? Она задает совершенно безличные вопросы вроде "Сколько раз в неделю вы развратничаете?". И каков бы ни был ответ, она хочет знать почему.

— Что-то в этом роде, да. Она таскает свой номер по всей стране и допрашивает знаменитостей даже в их собственных домах. Сегодня утром она приехала в Пайн-Сити, и ее передача пойдет в субботу вечером с местной телестудии.

— Меня там не будет, — сказал я.

— Ошибаетесь. — Тон Лейверса не допускал возражений. — Она должна интервьюировать Джорджию Браун.

— Сюита "Джорджия Браун"? Я думал, что это название песни.

— Почему-то я иногда забываю, — устало сказал он, — что вы беспамятный! Ну постарайтесь вернуться мысленно на три-четыре года назад, Уилер.

— Была перламутровая блондинка, чертовская блондинка, между нами говоря. Сложена, как банковский подвал, в смысле наполненности. Она продержалась три недели, если не ошибаюсь...

Лейверс закурил трубку, обращаясь с ней с такой осторожностью, будто это была бомба замедленного действия.

— Вы помните Ли Меннинга?

— Да будет свет!.. Голливудский Ромео, который сочинял свои собственные реплики для своего решительного финала в этом подлом мире. И Джорджия Браун была первопричиной этой истории.

— По крайней мере, так говорили, — согласился Лейверс, — но никто не мог этого доказать. Газетам и скандальным журналам хорошо заплатили, будьте уверены!

— Ах, Голливуд! — вскричал я с ностальгией в голосе.

— Джорджия Браун сама была звездой телевидения и кино, — продолжал он. — Она исчезла сразу после самоубийства Меннинга. Больше никто о ней не слышал.

— Вы хотите сказать, что она перешла на радио?

— Я хочу сказать, что она исчезла! — рявкнул Лейверс. — Не прекратите ли вы свои дурацкие шуточки, Уилер? Паула Рейд полагает, что нашла ее. Она говорит, что в своей программе в субботу будет интервьюировать Джорджию Браун. Она уверяет, что Джорджия Браун — невинная жертва в скандале с Меннингом и теперь она хочет нарушить свое трехлетнее молчание и рассказать правду... Это я цитирую мисс Рейд.

— Правду о чем?

— О причинах, толкнувших Меннинга на самоубийство, об оргиях и прочем. Со списком имен всех действующих лиц.

— Может быть, надо в субботу вечером вывихнуть мои привычки. Зрелище стоит того.

— Есть основания считать, что жизнь мисс Рейд и мисс Браун в опасности. Ее предупредили, что ее передача в субботу не состоится.

— Она хочет, чтобы ей помогли?

— Нет, она считает, что все это создает ей сногсшибательную рекламу. За каких-нибудь две недели она оккупирует все первые страницы. Разве вы не читаете газет, Уилер?

— Если бы у меня было время читать газеты, я стал бы ученым, возразил я.

Он укоризненно покачал головой.

— Это слишком умственная работа, да? — поддел он меня и продолжал:

— Короче, реальны ли эти угрозы, или это всего лишь хитрая реклама, но я не хочу рисковать, пока эта штучка находится в Пайн-Сити. Передача в субботу должна состояться!

— Имеется какая-нибудь подспудная комбинация? — подозрительно уточнил я.

— Никаких комбинаций нет. Эта телепрограмма собирает по всей стране исключительное количество зрителей. Если с одной из этих женщин что-нибудь случится прежде, чем они выйдут в эфир, это немедленно пойдет под крупными заголовками от одного побережья до другого...

— "Храмы Монтесумы на берегах Триполи", — услужливо добавил я.

Лейверс испепелил меня взглядом:

— Я думал, что вы были на секретной армейской службе, а не в ансамбле!

— Правильно, но, ей-богу, один ансамбль собирается поговорить со мной, когда у них будет для этого подходящее настроение.

— Будьте же серьезным, черт возьми! — сказал он хрипло. — Телестудия находится в моем секторе, стало быть, я несу ответственность. Я уже вижу заголовки в прессе: "Шериф графства остался глух к отчаянным призывам знаменитой красавицы, которую убили..."

— Шериф, — сказал я, — вы, видимо, читаете романы-фельетоны! Во-первых, я думаю, что этой девчушке Рейд нравится реклама.

— Ей — да, но не ее секретарше, Дженис Юргенс, — перебил он. — Это она обращается к нам за помощью, неофициально конечно. И она даст вам все необходимые подробности о вышеуказанных угрозах.

— Я вижу, — протянул я разочарованным тоном, — миссия самая что ни на есть простая.., вроде Второй мировой войны.

— Во всяком случае, она падает на вас, — сказал он сухо. — Я хочу, чтобы эта телепередача состоялась в субботу вечером, не забывайте. Иначе говоря, мисс Рейд и мисс Браун должны быть живы до этого момента. Мне плевать на то, что с ними случится после понедельника, когда мисс Рейд уедет из Пайн-Сити.

— Хорошо, шеф, — покорно сказал я.

Он с наслаждением затянулся табачным дымом:

— Ладно, это все, Уилер. Держите меня в курсе.

— Если я найду трупы, шериф, я вышлю их вам наложенным платежом.

— И постарайтесь не прижиматься к моей секретарше, когда будете выходить, — буркнул он.

— Вы думаете, я помню ее величественные округлости? — раздраженно сказал я. — Вы теряете разум, шериф!

Я отбыл и вскоре установил, что мисс Рейд, ее секретарша и прочие члены экипажа остановились в "Старлайт-отеле".

Я пришел туда около половины двенадцатого, спросил у портье о мисс Юргенс, поднялся в лифте на восьмой этаж, прошел по коридору до двери и постучал.

Через десять секунд дверь открылась, и на пороге возникла рыжеволосая. На ней было платье из мерцающего белого шелка с золотыми разводами. Корона огненных локонов окружала ее голову. Голубые глаза смотрели внимательно. Губы ее напомнили мне несыгранную музыку. Ее платье так же скрывало ее пышные формы, как я — свое восхищение, каковое, впрочем, я даже и не пытался скрыть.