Я закурил сигарету и задумался.

Приглушенный звук хлопнувшей двери прервал ход моих мыслей. Вскоре послышались чьи–то шаги в коридоре, и в открытую мной дверь в комнату Сэмми вошла женщина.

На вид незнакомке можно было дать лет сорок. Выглядела она довольно привлекательно и оставляла впечатление значительности. На ее спокойном и невозмутимом лице резко выделялись большие голубые глаза. Она была в шляпке и, очевидно, только что вошла в дом. Не выразив ни единым жестом своего удивления при виде меня, она произнесла мягким, мелодичным голосом:

— Добрый вечер. Не могу ли я быть вам чем–либо полезной?

— Благодарю вас. Я пришел сюда повидать моего друга.

— Вы имеете в виду мистера Кэрью? — спросила она, снимая шляпу.

— Совершенно верно. Мне хотелось бы повидать мистера Кэрью. Я звонил, стучал, звал, но никто не ответил. Дверь оказалась открытой, и я вошел, надеясь увидеть его у себя в комнате. Но здесь его не оказалось. Не знаете ли вы, где он? Мне он нужен крайне срочно.

— Крайне срочно? — переспросила она ровным голосом, в котором не звучало ни удивления, ни любопытства, ничего вообще.

— Вот именно! — сказал я. — Его тетя сегодня после полудня была убита бандитами.

Это было первое, что пришло мне в голову.

— Понятно, — произнесла она тем же ровным, без всяких интонаций, голосом.

— Такое несчастье! — вздохнул я.

— А я и не знала, — продолжала она, — что у него есть и другая тетя. Но если вы так говорите…

— Что значит «другая тетя»? — перебил я ее.

— Другая — это значит не я, — любезно объяснила она? — Я полагала, что у Сэмми только одна тетя, я,

Я усмехнулся.

— Хорошо. Это очень забавно, не так ли? Но в таком случае другая, о которой он мне говорил, не могла быть его тетей. Возможно, она была его кузиной.

— Возможно, — согласилась она.

— Но меня интересует только один вопрос — не знаете ли вы, где он может быть в настоящее время?

— Нет, не знаю. Все, что мне известно, это то, что он пришел сегодня утром в таком опьянении, что я опасалась любого несчастья. Он лег в кровать, а я ушла по своим делам. Вернулась я только что и думала,, что застану его спящим. Теперь для меня и для вас ясно, что он уже встал и ушел. Но куда он ушел, я, разумеется, не знаю.

— Выходит, вы не знаете и когда он вернется?

— Не знаю.

— А нет ли здесь поблизости кафе, бара или чего–либо в этом роде под названием «Пух», «Пушок», «Перья» или «Перо»?

— Как же! Есть, есть! Это мысль. Он вполне мог пойти туда опохмелиться.

— А как это заведение называется?

— «Пучок перьев».

— Далеко отсюда?

— Нет, сразу за углом, на Малбри–стрит.

— Очень вам благодарен. Если я его разыщу, то сейчас же приведу домой, и притом в отличном виде.

Я кивнул ей и направился в коридор.

— Думаю, — сказал я, оборачиваясь, — что Сэмми весьма счастлив, имея такую тетю, как вы. До свидания, тетушка.

Я вышел из дома и направился на Малбри–стрит.

Начало розысков Сэмми мне весьма не понравилось. Целый ряд мелочей настойчиво указывал на то, что дело здесь далеко не в порядке и что я могу столкнуться с совершенно непредвиденным оборотом событий.

Я невольно ускорил шаги.

Малбри–стрит обладала особой, присущей только ей одной атмосферой,’ которая сразу увлекала всякого вступающего в ее пределы и воздействовала на него вполне своеобразно. Если человек раньше ничего и не знал об этой улице и даже не слышал о ней, то, попав на нее, сразу же ощущал, что что–то задело таинственные струны его памяти и в голове начали невольно всплывать давно забытые картины, смутные образы, манящие видения прошлого.

Малбри–стрит расположена почти в самой середине Лондона, в нескольких минутах ходьбы от Пикадилли, но здесь было спокойно и тихо, как если бы эта улица находилась где–то в отдаленном уголке страны.

Улица была странно искривлена и окружена маленькими, загадочными в своем полнейшем спокойствии домиками.

Здесь было целых четыре небольших второразрядных бара с вывесками у входных дверей. Еще издали я легко смог прочесть на одной из этих вывесок: «Пучок перьев».

Разумеется, я был далек от того, чтобы испытывать радость по поводу приближения к цели моих розысков. Чувство беспокойства не только не оставляло меня, но, наоборот, заметно возрастало.

В «Пучок перьев», расположенный между двумя небольшими домиками, вели пять каменных ступенек.

Бар был очень мал. За столиками разместилось с полдюжины каких–то людей.

Молодой человек с черными волосами и тонким белым лицом сидел за столиком у окна и, видимо, решал какой–то кроссворд. Его костюм был модным и щеголеватым. «Анютины глазки» — обозвал я его про себя.

Угрюмого вида мужчина, сидевший за другим столиком, лениво потягивал пиво маленькими глотками.

Довольно привлекательной наружности блондинка, блузка которой была слишком тесной и короткой, разместилась на высоком стуле, выставляя напоказ превышающую дозволенный стандарт часть своих ног. Она была совсем пьяна и казалась счастливой в связи с этим.

В противоположном от «Анютиных глазок» углу сидел мужчина в костюме из грубого сукна со значком торгового флота на отвороте пиджака.

За ближайшим от входа столиком двое мужчин оживленно беседовали о скачках.

Но Сэмми в баре не было.

Из внутренней двери в помещение бара вошла приветливая женщина и вопросительно взглянула на меня.

Я уселся за столик и попросил ее принести кружку пива. Когда она поставила передо мной пенящуюся кружку, я сказал:

— Возможно, вы смогли бы оказать мне услугу.

— С удовольствием.

— Я надеялся встретить здесь своего друга. Его имя Кэрью. Сэмми Кэрью.

— Не знаю такого.

— Он высок, светловолос, хорошо выглядит. Я думаю, что вы обязательно должны были видеть его. Возможно, он оставил для меня записку:

Она покачала головой, подумала и сказала:

— Мне припоминается один посетитель, похожий на ваше описание. Возможно, он и есть ваш друг. Как будто, если мне память не изменяет, я его видела вчера. Сегодня же он здесь не был.

— Благодарю вас.

Я был в полном разочаровании.

Покончив с пивом, я двинулся к выходу и был уже в дверях, когда «Анютины глазки» обратился ко мне:

— Простите, но мне кажется, что я мог бы помочь вам. Ваш друг был здесь около часа тому назад.

Его высокий фальцет звонко прозвучал в баре.

— Да, — подтвердила женщина, подававшая мне пиво. — Возможно, он мог быть. В это время я была наверху и не могла его видеть.

Затем, повернувшись к «Анютиным глазкам», она спросила:

— Не оставил ли он какой–нибудь записки?

— Не думаю. Он ушел с Джаниной.

С очаровательной улыбкой на лице я подошел к женоподобному брюнету.

— Оказывается, вы можете принести большую пользу. Правда, не думаю, что вы могли бы знать, куда отправился мистер Кэрью с Джаниной.

Он презрительно улыбнулся.

— Но я могу догадываться.

— А именно?

— Полагаю, что они отправились на квартиру Джанины.

— Превосходно! А где находится квартира Джанины?

На его лице появилась особенная сладкая улыбка.

— Уверен, что это всякий знает.

— Во всяком случае, не я.

— О, вы легко найдете. Идите до конца Малбри–стрит и поверните направо. Там будет площадь, которая называется Дэзи–плейс. Пройдите через нее и по ту сторону попадете на маленькую улочку — Верити–стрит. — При этом он почему–то хихикнул, а затем продолжал: — Это очень приятная улица — старые дома, клумбы и все такое; Джанина живет, кажется, в номере 16.

— Очень вам благодарен, — сказал я.

— Рад вам помочь.

— Не хотите ли чего–нибудь выпить? — предложил я.

— Это очень мило с вашей стороны. Только я имею склонность к тому, что дорого стоит. Мне нравится бренди с содовой.

— У вас превосходный вкус. Я с удовольствием выпью с вами.

Я заказал два бренди.

Когда он брал стакан, я заметил, что на мизинце левой руки он носит кольцо с печаткой. Но кольцо было повернуто так, что печатка оказывалась внутри ладони, а снаружи был виден только золотой ободок. На плоском ободке виднелся след — словно от напильника.

— Бренди исключительное. Весьма благодарен вам за угощение, — сказал брюнет, улыбаясь.

Мы допили содержимое стаканов, и, пожелав ему спокойной ночи, я вышел из бара.

Солнце уже зашло за горизонт, и окружающая обстановка показалась мне странно гнетущей.