Чан протестующе потряс головой и вежливо возразил:

— На континенте радуются, глядя на почтальона, который несет свою тяжелую сумку. Не обижайтесь, но мое место на Гавайях.

— Ну, это ваше дело, — резко произнесла миссис Кирк, — решайте задачу побыстрее и отправляйтесь, куда пожелаете. А теперь извините: я ухожу в клуб встреч. Собственно, вся моя жизнь — такой клуб. Барри, проводи меня. Первое потрясение я испытала двадцать лет назад и с тех пор не хочу ничего пропускать.

Проводив бабушку, Кирк вернулся в гостиную. Уже стемнело, и он включил свет.

— И снова отличилась маленькая Элин, — заметил он. — Она говорила, точно умирающая, даже до того, как увидела человека на пожарной лестнице. Если, конечно, это правда. Я пошлю мисс Морроу по ее следу, а?

Чан посмотрел на него из–за огромной книги.

— Делайте то, что считаете нужным, — без интереса пробормотал он.

— А вас не заинтриговало случившееся?

— Что за удивительная личность этот полковник Битхэм! — воскликнул Чан вместо ответа.

Кирк в свою очередь тоже не отреагировал на замечание детектива, а, взглянув на часы, заявил:

— Простите, но сегодня вечером я обедаю с друзьями в клубе «Космополитен». Меня пригласили еще несколько дней назад.

— Пожалуйста, извините меня за то, что я вмешиваюсь в ваши дела, — промолвил Чан, — но увидите ли вы полковника Битхэма в клубе?

— Да. Ему тоже кто–то прислал приглашение. Я могу и вас взять с собой как–нибудь на днях.

— Почту за большую честь побывать там, — серьезно поклонился Чан.

— Парадайз накормит вас обедом, — продолжал Кирк.

— О, не беспокойтесь! — запротестовал Чан. — На кухне еще много еды после вчерашнего приема. Я неприхотлив.

— Ну, как хотите, — кивнул Кирк и удалился, оставив Чана читать книгу.

В половине седьмого, после ухода Кирка, Чан тоже вышел на улицу.

Он пообедал в маленьком ресторанчике, расплатился и не спеша зашагал в Чайнатаун, китайский квартал города.

Китайцы — ночная нация. В ярко освещенных магазинах на Г ранд–авеню было полно покупателей. Толпы народа бродили по улицам: шикарно разодетые, как и их белые сверстники, молодые люди, пожилые неторопливые китайцы в черных сатиновых рубахах. Здесь и там мелькали горделивые китайские матроны, число которых, очевидно, всегда оставалось постоянным. Девочки блестящими глазами рассматривали афищи кинотеатров.

Чан свернул на Вашингтон–стрит и направился по темной улице к Бэверли–плейс. Отыскав знакомый дом, он постучал в дверь. Удивление не в обычае китайцев, но Чан Ки Лим, появившийся на пороге, имел и вовсе непроницаемое выражение лица.

— Я снова здесь, — промолвил Чан на кантонском наречии. — Я собирался покинуть континент, но судьба решила иначе.

— Входи, — буркнул Ки Лим. — Добро пожаловать в мой бедный дом. И пускай ты не замерзнешь. Садись на мой безобразный стул.

— Ты очень добр, — поклонился Чан. — Я, как ты, вероятно, догадываешься, пал жертвой моей презренной профессии. Пожалуйста, будь ко мне снисходителен и сообщи кое–какие сведения.

Прищурившись, Ки Лим подергал свою седую бороду. Он не одобрял работу Чарли Чана, и тот знал об этом.

— Ты связан с дьявольской белой полицией? — холодно спросил он.

Чан вздохнул'.

— К несчастью, да. Но я не собираюсь передавать им то, что услышу. Ответь только на один безобидный вопрос. Не известен ли тебе некий турист, гостивший у родственников на Джексон–стрит? Его зовут Ли Ганг.

Ки Лим величественно кивнул.

— Я не встречал его, но слышал разговор в «Тонг–хаузе». Он один из тех, кто непрерывно разъезжают по дальним странам. А здесь он жил у своего кузена Генри Ли, императора плетеных корзин, в большом американском доме на Джексон–стрит. Внутри я не был, но болтают, что там есть ванные и другие странные вещи, которые белые дьяволы именуют цивилизацией.

— Ты знаком с Генри Ли? — поинтересовался Чан.

Лицо Ки Лима окаменело окончательно.

— Не имею чести, — твердо ответил он.

Чан понял, что его кузен не попал в число приглашенных, хотя и рассчитывал попасть. Он встал.

— Ты чрезвычайно добр ко мне. Ты оправдал большую часть моих надежд, но долг повелевает мне уходить.

Ки Лим тоже поднялся на ноги.

— Краткость твоего пребывания в моем доме делает обязательным еще один визит сюда, — заявил он. — Ты всегда будешь здесь желанным гостем.

— Это единственное, что я точно знаю, — кивнул Чан. — И несмотря на мою занятость, мы еще увидимся. Поэтому я говорю: до свидания.

Кузен проводил его до двери и уже на пороге произнес:

— Надеюсь, что путь твой будет безопасен. — И в голосе его прозвучало нечто большее, чем простое «прости».

Чан отправился на Джексон–стрит. Еще издали он заметил кричаще раскрашенный фасад дома, в котором обитали китайцы, подражающие жителям усыновившей их страны.

Он вошел в вестибюль и, внимательно изучив почтовые ящики, выяснил, что Генри Ли живет на втором этаже. Не обращая внимания на кнопку, он толкнул дверь. Незапертая, она пропустила его внутрь. Чарли Чан поднялся на третий этаж и добрался до апартаментов, расположенных над квартирой Генри Ли. Потом он направился к лестнице, немного постоял возле нее, и начал тихо спускаться. На середине пролета у него внезапно подвернулась нога, и он с грохотом покатился вниз. В ту же минуту дверь Генри Ли открылась и на пороге появился толстый китаец в черном костюме.

— Что с вами? — озабоченно вскричал он.

— Ай–ай! — воскликнул Чан, пытаясь наступить на поврежденную ногу. — Злые духи преследуют меня! Я подвернул лодыжку на скользких ступеньках. — Попытавшись сделать шаг, он страдальчески согнулся. — У меня, кажется, растяжение. Хорошо бы сейчас просто спокойно посидеть…

Толстый китаец распахнул дверь пошире.

— Удостойте посещением мое презренное–жилище, — сказал он. — И хотя кресла мои неудобные и жесткие, вы сможете немного отдохнуть.

Рассыпаясь в благодарностях, Чан последовал за ним в необычайно красивую гостиную: шелковые обои, превосходная обстановка. Возле радиоприемника слушал музыку мальчик лет тринадцати, одетый в форму бойскаутов цвета хаки. На шее у него был повязан ярко–желтый галстук.

— Садитесь, пожалуйста, — ; пригласил Генри Ли, придвигая мягкое кресло, обитое плюшем. — Надеюсь, вам не очень больно?

— Спасибо, теперь уже легче, — ответил Чан. — Вы меня выручили.

Мальчик неожиданно выключил приемник и, поднявшись на ноги, с любопытством уставился на Чана.

— Ужасное происшествие, — объяснил ему отец. — Джентльмен растянул себе лодыжку на нашей лестнице.

— Да, неприятно, — посочувствовал мальчик. — Но бойскауты умеют накладывать бандажи. Так что я могу оказать первую помощь…

— Нет, нет, — торопливо запротестовал Чан, — не утруждайте себя. Повреждение незначительное.

— Но мне это совсем не трудно, — возразил мальчик. Чарли Чану насилу удалось отговорить его, и, к большому облегчению детектива, мальчик исчез.

— Я совсем немного посижу, — обратился Чан к Генри Ли. — Боюсь помешать вам. Понимаете, я искал своего старого друга по имени Ли Ганг…

Глаза Генри Ли на мгновение задержались на фотопортрете, висевшем над камином.

— Вы друг Ли Ганга? — переспросил он.

Этого мгновения Чану хватило.

— Да, и я вижу у вас его фотографию. Значит, он действительно остановился здесь? В таком случае, мои поиски закончились успехом.

— Он был здесь, — уточнил Генри Ли, — но сегодня утром уехал.

— Уехал! — Чан помрачнел. — Увы! Выходит, я опоздал. Не будете ли вы столь любезны сообщить мне, куда он отправился?

Генри Ли насторожился.

— Он отбыл по личным делам, с которыми я не связан и о которых мне ничего не известно.

— Да, конечно. И тем не менее жаль. Один мой друг, американский джентльмен, вернувшийся из опасного путешествия, нуждается в его услугах. Ли Ганг получил бы великолепное вознаграждение.

Генри Ли покачал головой.

— Думаю, Ганга это не заинтересует. Он занят другим.

— Ах да, он по–прежнему работает с полковником Джоном Битхэмом?

— Вот именно.

— Обидно, вознаграждение, о котором говорю я, было бы весьма значительным. Но, наверное, он очень предан Битхэму. Ведь их связывает столько лет… Я пытался высчитать, но не смог. Ваш почтенный кузен давно сотрудничает с полковником?