Глава 6

Анатолий Григорьевич, поминутно зевая после обеденного сна, никак не мог взять в толк, зачем к нему явился этот молодой человек. Он вздыхал, охал, потом наконец сел на край кровати.

— Дак, говорите, кто копал у нас в подвале? А бес его знает. Слышал даже, что эти неизвестные маски надевали, чтоб не узнали... — Винокуров краешком простыни вытер слезы, выдавленные нещадной зевотой. — Почему, спрашиваете, копали неизвестные лица в подвале сего дома? Вишь ли, мил человек, хозяин этого дома был богатейшим тузом на всю округу. А бежал он отсюда, говорят, в одних подштанниках. Как убежал — так и сгинул. А деньжищи-то не держал в банке. Это уж я вам как финансист скажу...

— Откуда вы это знаете? — не вытерпел Данишев.

Подавив очередную зевоту, старик прикрыл ладонью рот:

— Это мой учитель — царство ему небесное — мне говорил. Он у него служил... он все знал...

— Выходит, этот туз деньги при себе держал? — предположил следователь.

— Выходит, да не совсем. Ведь он с собой их не прихватил.

— А это откуда известно?..

— Молва, мил человек. Молва... Оба помолчали.

— Что нагишом бежал, об этом как будто бы его кучер говорил. Ну, а народ ведь смекалистый, мил человек. Особенно до чужих денег...

— Вы-то, Анатолий Григорьевич, как считаете?

— Моя думка такова: зарыл он, хозяин-то, капиталец. Одним словом — спрятал. Вот всякие авантюристы и рыскали как голодные шакалы по нашему дому. — Винокуров перестал зевать, и в его глазах появился холодный блеск. — А этот... как его, ну... кучер хозяина дома, жил, говорят, в той самой квартире на первом этаже, которую позднее предоставили мне. Вот так, мил человек.

— А как фамилия этого кучера?

— Чего не знаю, мил человек, того не знаю. Тут в этом доме есть старожилы, живут с двадцатых годов...

Винокуров ничего толком не знал про Цветову, только слышал, что она, как он выразился, рассчиталась с жизнью в этом бренном мире по собственному желанию.

Данишев разузнал в жилищной конторе о старожилах. До позднего вечера он ходил по квартирам, собирая нужную информацию и просеивая ее через сито анализа. И теперь поздно вечером, расположившись на раскладушке у себя в комнате, он сопоставлял добытые крупицы информации с тем, что уже было ранее известно по делу об убийстве Цветовой.

— Итак, — начал рассуждать Данишев, напрягая утомленный мозг, — покойная Цветова, оказывается, была горничной хозяина этого дома господина Аршева и по совместительству его возлюбленной. И было ей тогда около двадцати...

В дверь постучали.

— Входите, не заперто, — отозвался Назип.

То была соседка Асия. Она, как ребенок, всхлипывала, вытирая глаза платком.

— Извините, что беспокою... — начала она. Данишев мигом встал:

— Слушаю, слушаю вас! Что случилось?!

— Я хотела обратиться к участковому, а они не дали выйти обратно из подъезда.

— Кто «они»?

— Да эти, субъекты... выпивальщики. Они там в подъезде стоят и пристают к женщинам. Сначала меня не пропускали домой... а потом один из них оскорбил меня и сорвал с меня бусы — подарок матери... они там рассыпались... собрать не дали... еле вырвалась от них... Превратили подъезд эти проклятые алкоголики в конюшню — тут же выпивают, тут же и оправляются. Запах в подъезде как в запушенном туалете...

Назип не мешкая бросился вниз. Форму не стал надевать, чтоб не терять времени.

Три подвыпивших парня, расположившись на лестничной площадке, громко и развязно разговаривали. Двое из них пили водку из горлышка, подбоченившись.

— Вы почему здесь распиваете спиртные напитки? — строго спросил Данишев.

Один из них оторвался от бутылки и осоловелыми глазами непонимающе уставился на Назипа.

— Чего-чего, — приставил ладонь к уху другой. И, скорчив устрашающую гримасу, шагнул ему навстречу: — Ты, фраер, кто такой? А?

— Я работник милиции. Вот мое удостоверение.

Один из парней в кепке, сидевший на подоконнике, подбодрил своих собутыльников:

— Брешет, кошкоед! Я всех мусоров во всей округа знаю. А этот — лжемильтон... Бумагу нам сует — удостоверение мать-героини своей мамашки. Дайте ему пинка под зад — пусть отвалит. Да еще спасибо пусть нам скажет, что так легко отделался. Хотя зачем нам его спасибо? Не н-надо! Спасибо в стакан не нальешь! Тогда отвесьте ему пару пендалей. Мы гуман...

Последних слов тот не договорил: когда в него буквально припечатался его дружок, который пытался достать ногой Назипа, но получил сильный удар. Другой парень — низкорослый, чернявый — замахнулся на Данишева бутылкой, Назип успел прыгнуть к нему, подставить руку и присесть. Бутылка, пролетев над головой, вдребезги рассыпалась, оставив мокрое пятно на кирпичной стене.

В тот же момент офицер милиции схватил нападавшего одной рукой за выдвинутую вперед ногу, а другой — за ворот куртки и перебросил через себя. От приема «мельница» чернявый неподвижно распластался на каменном полу.

Увидев такой оборот, «вдохновитель» в кепочке, сидевший на подоконнике, резко вскочил и сильно толкнул своего дружка, корчившегося от боли, на Назипа. А сам метнулся, уронив кепку с головы, к выходу и тут же растворился в темноте.

Сверху послышались шаги.

— Ой, как я за вас переживала... Не надо было мне говорить. Ведь они могли... — начала было Асия, но, увидев распластавшихся на полу хулиганов, замолчала. — А вы, оказывается, опасный кулачный полемист... И часто вам приходится вступать в подобные кулачные дискуссии? Назип, усмехнувшись, пожал плечами:

— Представьте себе, не очень часто. — Он старался казаться спокойным, но его возбужденное состояние она уловила.

— Извините еще раз за доставленное волнение и за неприятность... Вы ведь уже отдыхали...

Он махнул рукой:

— Да что вы, это ж обыденность нашей милицейской жизни. Наша работа. Давайте лучше соберем ваши бусы. — И лейтенант присел на корточки. — Ага, — обрадовался он, — вот я парочку бусинок, кажется, узрел. — Он поднял их с пола. — Ого! Да это ж топаз!

Девушка с удивлением на него взглянула и сказала:

— Почему-то многие не отличают топаз от хрусталя, а вы вот сразу же определили. Этим бусам около двухсот лет, еще прабабушка их носила... — И тут же спохватилась: — Да что это я, как мещанка... Тут надо срочно в милицию звонить, чтоб их увезли в вытрезвитель.

Назип позвонил в райотдел. Вскоре приехала милиция и хулиганов увезли. А они еще долго собирали рассыпанные бусы, заглядывая в разные углы и щели под плинтуса. После долгого молчания Назип как бы между прочим обронил:

— Я различаю не только ценные камни, но и хороших людей.

— Вот как? — отозвалась Асия, положив очередную бусинку в карман. Она прислонилась к стене и внимательно взглянула на молодого человека. — Интересно, откуда же у вас такие познания? Ведь разбираться в людях намного сложнее, чем разбираться в чем-либо. Вас что, на службе всему этому учат?

— Милицейская служба — целый университет, правда, тяжкий, суровый. Но в суровой, неблагоприятной обстановке человек в отличие от растений зреет значительно быстрее... Наверное, это и является основной причиной понимания многого...

— Я уже вам, Назип, сказала, что вы опасный человек, — улыбнулась приветливо она. — И не узнаешь, как причислят к отрицательным персонам в этой героике коммунально-кухонной жизни. Мне, право, как преподавателю литературы не хотелось бы...

— О-о, да вам не стоит беспокоиться, — перебил ее шутливо Назип. — Вы — идеальная...

— А вы что понимаете под этим словом?

— Видите ли, — не меняя своего веселого тона, продолжал он, — один выдающийся писатель сказал, что женщины вдохновляют мужчин на великие дела, но не оставляют для этого времени. Развивая эту мысль, можно утверждать, что идеальная женщина та, которая вдохновляет мужчин на великие дела и создает для этого условия!

— И на кого же это я так воздействую?..

— ...Например, на меня...

— На вас?! — удивилась девушка. — Это как же?..

Назип опустил голову, потом смущенно посмотрел ей в глаза.

— Ну как... — мялся он, краснея, — ну тем, что очень поднимаете настроение, так сказать, жизненный тонус... Иначе говоря — вдохновляете... И создаете условия: помыли за меня места общего пользования. Мне, правда, очень неудобно за это перед вами... Я вам обязан...