ТРИ

Я была готова возненавидеть этот лагерь. Таков был мой план.

Этому порыву стало сложнее следовать, когда я начала изучать это место. Тут было полно деревьев, а стены коттеджей были из грубого, необработанного камня, да и ощущала я себя не так, как в Калифорнии. Но все было не так уж плохо.

Не так плохо, как я представляла, когда из уст моих родителей вырвалось семейный лагерь и летние каникулы.

Я ходила всего несколько минут, потому что не хотела, чтоб мой отец превратил ноутбук в кучу мусора в ожидании своего драгоценного пароля от Wi–Fi. Но этого было достаточно, чтобы осознать: этот лагерь, как бы он ни назывался, мог оказаться куда худшим местом.

Это все равно не вызывало желание остаться здесь ещё на час дольше, чем мы планировали, но, по крайней мере, мое мнение изменилось с худшего лета моей жизни на худшее лето десятилетия.

Посмотрев окраины лагеря, я побрела по тропинке, ведущей к центру лагеря. Казалось, место по плану представляло собой велосипедное колесо: огромный круг из коттеджей, окруженных растительностью, и соединенных дорожками с сердцем лагеря.

Я миновала круг домов, и землю покрыла трава в центре лагеря. Мне захотелось снять свои сандалии и пройтись тут босиком, покачиваясь на носочках, чтобы травинки щекотали стопы. Я скучала по этому. Калифорния с ее сухим климатом не давала траве спокойно расти.

Я была бы рада вздремнуть тут, потому что прошлой ночью спала около трёх часов. Я медленно шла по лужайке, когда заметила большую группу туристов, столпившихся у входа в высокое здание.

Проблема была в том, что главный, если не единственный, вход в столовую был прямо позади отдыхающих, развалившихся на газоне и слушающих лекцию о сплаве на байдарках.

Я обошла их как можно дальше, надеясь, попасть в столовую незамеченной. Приближаясь, я услышала, как кто–то говорил с туристами. Это мог быть один из вожатых, но разглядеть я его не смогла. Я видела лишь ногу в испачканном грязью ботинке, а потом его предплечье, когда в поле зрения возникло движущееся желтое весло.

Я замедлила шаг и повернула, чтобы пройти поближе к группе на лужайке. Я прислушалась к их разговору. Через пару секунд я поняла, что они обсуждали, лишь спуск на байдарках. Он говорил, что делать в случае падения в реку. «Просто следуйте за течением», что бы это ни значило.

Я продолжила идти к столовой. Осталось чуть–чуть.

Я пыталась увидеть Инструктора по байдаркам и не заметила ступеньку у крыльца. Мое зрение упустило это из виду, но не носок.

Я рухнула сильно. И громко. Просто великолепно. Мисс Изящество собственной персоной.

Мне даже не надо было проверять, заметил ли кто мое падение. Повисшая тишина говорила сама за себя: не было лучшего способа влиться в лагерную жизнь и остаться незамеченной.

Руки и колени жгло так, будто кто–то прошёлся по ним наждачной бумагой, но я игнорировала эту боль. Когда я собиралась подняться, кто–то протянул мне руку.

– Ты в порядке?

Я смахнула пыль с колен и ладоней.

– Да. Я в норме, – ответила я, прежде чем взглянуть на говорящего. И правильно: потому что, как только я его увидела, то не смогла вымолвить ни слова.

«Ого…».

Инструктор по Байдаркам возвышался надо мной, протянув руку, словно я должна была ухватиться за нее. При нормальных обстоятельствах я бы позволила ему помочь мне, но ситуация была необычной, как и сам парень. Но в хорошем смысле.

Звучало странно, но я не знала, как описать его по–другому. Я не могла отвести взгляда, но не потому, что он вписывался в образ горячего парня, знаете, с той прической, улыбкой и крутой челюстью. Он был другим типом. С достаточным количеством странностей, что делало его интересным, и своими недостатками, притягивающими взгляд.

Его волосы были в полном беспорядке. Хотя кожа у него была чистой, его лицо пересекали два довольно больших шрама: один ровный над верхней губой и более грубый на виске. Горбинка на носу говорила о том, что он сломал нос хотя бы единожды.

Ну, сломал он пару костей и получил шрамы – удачи ему. У меня тоже были свои шрамы, просто не столь очевидные.

Я не могла понять карие у него глаза или зеленые, так же как и его волосы: блондин он или брюнет. Даже его фигура была неоднозначной: то ли подтянутой, то ли тощей.

– Уверена, что в порядке? – он нахмурился, когда я застыла, все ещё глядя на него, как идиотка.

«Возьми себя в руки. Он не первый понравившийся тебе парень».

Я заставила себя отвести взгляд, прежде чем ответить:

– Да. Я уверена.

– Ну, начало положено.

Я словно слышала улыбку в его голосе, которая заставила меня захотеть взглянуть на него. О да, его улыбка была так же великолепна, как и звучала. Немного кривая. Его глаза тоже смеялись.

– Остальным займешься позже.

Это заставило меня улыбнуться. Глупо, снова.

Я напоминала себе, что не была помешана на парнях. У меня не дрожали коленки, не пропадал дар речи. Я была независимой. Все делала сама. Я считала, что парни были прекрасным бонусом, но не вершиной всех мечтаний. Таким было мое кредо.

Так какого черта я вела себя как в глупом кошмаре, так ему улыбаясь? Особенно, когда мои прошлые отношения с треском провалились.

– Ты занята? – вдруг спросил он, взглянув на группу на лужайке.

«Да. Занята. Оцениванием тебя и упреками за это».

– Нет, – ответила я, позабыв обо всех своих делах, ждавших исполнения до того, как мое падение всполошило весь лагерь.

– Можешь помочь кое с чем?

– Да, – выпалила я, поздно осознав, что не знаю, на что согласилась.

– Мне нужна твоя помощь здесь, – он кивнул в сторону лужайки и туристов.

Когда он снова протянул руку в ожидании, я оттолкнулась от крыльца и поднялась. Я едва могла смотреть на этого парня – все пошло бы крахом, если бы я дотронулась до него.

Он направился к лужайке, оборачиваясь, чтобы убедиться, что я иду следом.

– С чем именно я должна помочь? – спросила я, стараясь не глазеть на то, как двигаются его бедра при ходьбе… или его зад в действии.

Мне нужно было вмешательство. Чертов удар реальности. Мне нужно было перестать замечать все прекрасное в этом парне и найти что–то плохое. Я начала повторять в голове одну и ту же фразу:

«Это слишком хорошо, чтобы быть правдой».

– Я хочу показать на тебе, как пользоваться спасательным жилетом.

Он потряс гигантским оранжевым жилетом в воздухе и поманил меня другой рукой.

«Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Слишком хорошо», – бормотала я мысленно, подходя к нему.

Туристы любезно зааплодировали добровольцу–жертве падения. Он присоединился к ним и тоже захлопал.

Я сделала небольшой реверанс и напомнила себе, что обещала и не хотела знакомиться с парнями. Мне без того хватало проблем.

Он без раздумий встал позади меня и просунул мои руки в жилет.

– Чтобы убить время, сыграем в любимую игру лагеря Кисмет. «Узнать тебя поближе».

Я проглотила ком в горле. Лучше уж пройтись по горячим углям. Лицом.

– Не волнуйся. Это не больно.

Он выглянул из–за меня, словно знал, что я буду в панике от перспективы излить душу кучке незнакомцев.

– Откуда ты? – спросил он, уже стоя передо мной и застегивая жилет.

Я выдохнула. Не больно.

– Калифорния.

Послышался свист среди наблюдавших.

– Земляки, – он кивнул мне так, словно нас что–то связывало.

Я тоже кивнула, будто знала, что это значило.

– Из какой части?

– Санта–Моника, – ответила я.

Он присвистнул и застегнул пряжку на жилете.

– Должно быть, там хорошо. Песок и пляж.

Я не знала, дразнил он меня или говорил серьезно. Его лицо говорило о первом, но голос – об обратном.

– А откуда ты?

Вот так. Теперь это была честная игра.

– Оттуда, где нет пляжа и песка.

Он затянул следующий ремешок на моей груди, когда я кашлянула. Должно быть, они подумал, что это намек на его размытый ответ. И это сработало.

– Инглвуд, – ответил он. – Дом, милый дом.

– Оу, – сказала я, немного удивившись. Не то чтобы я провела там много времени или знала достаточно местных людей, но он не говорил и не одевался как те, кого я знала.

– Сколько тебе лет, Санта–Моника?

– Семнадцать. Почти восемнадцать.

Когда он застегнул последнюю пряжку, я вдохнула. Все это время я не дышала.

– А тебе, Инглвуд?

– Недавно исполнилось восемнадцать. Я родился в прекрасное время.

Он снова покачал головой, будто между нами возникла новая связь. Я сделала так же в ответ, все ещё ничего не понимая. Боже, какая я глупая.

Тихий смешок пролетел по группе туристов, о существовании которых в последние три с половиной секунды я забыла.

Я потрясла головой и дала себе знаменитый пинок под зад, чтобы выбросить из головы все это.

– Так, теперь мы знаем, откуда ты. Может, пора узнать и твоё имя.

Он поправил жилет на плечах. Грубо. Он не относился ко мне как к нежному цветку. Одной моей части это нравилось, но другая не была так уверена.

– Финикс, – ответила я.

Говорила ли я это лично ему или группе людей? На всякий случай, я сказала это достаточно громко, чтобы все могли услышать.

– Как мифическая птица, что восстала из пепла.

Он указал руками на жилет и взглянул на туристов так, будто сейчас было самое время для вопросов, если таковые имелись. Я никогда не думала, что использование спасательного жилета требует столь тщательной демонстрации. Это казалось очевидным.

– Моя мама говорит, что наши имена отражают то, чем мы становимся. Думаешь, она права?

– Это вопрос с подвохом, – ответила я

– Почему?

Судя по самодовольной ухмылке, что он мне послал, он знал ответ.

– Потому что если я отвечу, что она права, то подтвержу, что я птица, восставшая из пепла, а если нет, то оскорблю твою маму.

Он проверил, плотно ли сидит жилет, пару раз сильно дёрнув за застёжки и грубо встряхнув их.

– Подвоха нет. Клянусь. Просто вопрос.

Я вела беседу с милым парнем на глазах у десятка людей, стоя в оранжевом спасательном жилете. Впервые. Надеюсь, этот раз был и последним.

– Ну, я явно не похожа на птицу. Так что вот ответ на твой вопрос.