— Ну-ну! — воскликнул Росс. — И кто теперь у нас шутит?

— Ну хватит... — Демельза с тревожной улыбкой повернулась к нему. — Скажем так, по поводу Валентина у меня странное предчувствие, от которого веет холодком. Ты его любишь, и когда я его вижу, он вполне мне нравится. Знаешь, что такое мурашки?

— Да.

— У меня от него мурашки по коже.

Утром Джордж Уорлегган принимал неожиданного посетителя.

Филипа Придо он знал довольно неплохо, поскольку к нему привязалась Харриет. Они встречались в Кардью, сидели за одним обеденным столом и даже дышали одним воздухом, но едва перемолвились словечком. У Джорджа этот юноша вызывал антипатию. Во-первых, Джордж считал, что Харриет слишком носится с ним, во-вторых, его не особо волновали герои войны. Вероятно, они служили напоминанием о Россе Полдарке (у Филипа не было шрама, и он не хромал, но что-то общее в них было). В третьих, его выгнали из армии, и, по-видимому, он даже не стремился приобрести полезную профессию. Разумеется, Джордж был хорошо знаком с обычаями высшего общества — дворяне в большинстве своем не зарабатывают на жизнь, это порицается в их кругах, а если немногие осмеливаются, то их презирают, как презирают и Джорджа, который сам сколотил состояние.

— Сэр Джордж Уорлегган, — поприветствовал его Филип, стоя у порога, как бобовый стебель.

— Капитан Придо, проходите. Прошу, садитесь.

Сам Джордж не стал подниматься.

— Благодарю.

Филип нервно поправил очки. В очках он казался высокомерным, словно смотрел на собеседников с презрением. Именно это породило в Клоуэнс предубеждение к нему.

— Вы знаете, когда мы встретились, я воспользовался вашим сердечным гостеприимством, но сейчас... пришел по делу, и потому решил зайти в ваш банк.

— Вы пользуетесь услугами нашего банка? — спросил Джордж, хотя прекрасно знал, что гость их клиент, и даже знал точную сумму превышения кредита.

— Да. Я обращался к вашему старшему клерку, когда открывал счет, так что... — Филип замолк. — Я пришел не по финансовым вопросам. Но пожалуй, сначала скажу...

Филип опустился в кресло, которое несколько месяцев назад занимал Валентин.

— Слушаю вас.

— Наверное, стоило сказать об этом еще в сентябре, когда я принял должность в герцогстве Корнуолла. Меня назначили помощником секретаря и смотрителем архива. На минувшей неделе я сообщил леди Харриет, возможно, она просто не упомянула.

— Не упомянула, верно. Рад слышать.

Джордж мысленно стал строить догадки, как Придо удалось получить должность и кто пристроил юношу на такое теплое местечко.

— Служба на неполный день, — будто прочел его мысли Филип, — но я надеюсь продолжить заниматься археологией, когда появится возможность.

— Очень рад! — сказал Джордж, не выглядевший, впрочем, очень радостным. — Надеюсь, вашего жалования на это хватит.

— На мои скромные нужды — хватит. Так что мне больше не придется злоупотреблять вашим гостеприимством — жилище, которое вы так любезно предоставили мне под гарантию моего дяди, мне больше не требуется.

Джордж кивнул.

— Но вы говорите, что пришли по другой причине?

— Да. Как вы знаете, сэр, я питаю огромный интерес к Корнуоллу каменного и бронзового веков и на прошлой неделе сосредоточился на Труро, районах Кенвин и Мореск, где найдены самые ранние поселения. Я сделал несколько интересных находок, но не стану утомлять вас деталями. Мое внимание привлекло кое-что еще. Это несколько неприятный вопрос, но, поразмыслив, я решил прийти к вам. Короче говоря, сэр Джордж, я хотел бы поговорить о запахе.

— Запахе?

— Запахи, сэр Джордж. Зловоние. Живя здесь, нельзя о них не знать. Если вы откроете это окно, — Придо указал на зарешеченное окошко рядом со своим стулом, — запахи с улицы сделают эту комнату почти непригодной для жилья.

— Похоже, в армии вы слишком привыкли к свежему воздуху, — саркастически заметил Джордж. — Так сейчас во всех городах.

— Тем не менее, сэр, Труро занимает уникальное положение. Город построен в долине, на слиянии нескольких речушек с могучей рекой у подножия горы. Всего три ручья: Аллен, Кенвин и еще один, поменьше. Как вам известно, они протекают вдоль улиц, на открытой местности, казалось бы, они должны нести чистые родниковые воды с вершин холмов. Вместо этого они, по сути, используются как открытые стоки, так что в них попадают все нечистоты, и от животных, и от людей, они запружены, разливаются по улицам, а мусор накапливается в них, засыхает и начинает нестерпимо вонять.

Джордж задумчиво рассматривал молодого человека.

— Почему вы пришли ко мне? Я не мэр этого города!

— Да, сэр, но вы — один из самых авторитетных членов городского совета и единственный, кого я знаю...

— Вы, вероятно, не в курсе, что в городе существует специальный орган — Комиссия по улучшениям, которая занимается этими вопросами.

Придо снял очки и протер их шелковым платком.

— Мне говорили, сэр, что они собираются, но редко — когда созывают на заседание, обычно никто не удосуживается явиться. Вот я и подумал...

— И о чем же вы подумали, капитан Придо?

— Я решил, что, поскольку вы — один из самых выдающихся жителей этого города, возможно, самый выдающийся, и я уверен, один из самых просвещенных, я сумею убедить вас предпринять какие-то действия. Ведь даже во дворе церкви Святой Марии свалены экскременты...

— Принесенные туда наемными сборщиками мусора, которые собирают отходы на улицах и продают их крестьянам в качестве удобрения. Знаете ли вы, что в прошлом году более двухсот тележек навоза было продано с аукциона по девять шиллингов за штуку? Вы не знаете экономику маленького города, капитан Придо.

Филип Придо понял, что эту битву ему не выиграть. Но так просто сдаваться он не привык.

— Наверное, сэр Джордж, вы не сумеете помочь мне в этом деле, но я надеялся если не на помощь, то хотя бы на ваш совет.

— Вы живете в Труро?

— Сейчас я живу у моих кузенов в Придо-плейс.

— Тогда я бы посоветовал вам забыть о Труро, возможно, вы добьетесь больших успехов в Падстоу. Наш мир такой несовершенный!

Филип нервно вздрагивал от каждой колкости.

— Я выяснил, сэр, что в Труро действует около тридцати общественных колодцев, из которых берут питьевую воду большинство жителей города. Почти все обмельчали и загрязнились. Охотничье хозяйство Фобра держит своих собак, тридцать или сорок свор, около Карведраса, и они гадят прямо в канавы. Кожевенный завод Ферриса частично отвел воду ручья в свои ямы, так что он стал источником неописуемого загрязнения. В те же водостоки уборные сливают свои нечистоты, торговцы шерстью моют там свой товар, повсюду роются свиньи, а на иных улицах открыто испражняются дети...

— Я удивлен, как мы вообще еще живы!

— Выживают не все, сэр Джордж. В некоторых самых мрачных районах города — Гудвайвс-лейн, Каленик-стрит, в старых кварталах Пайдар-стрит люди страдают от холеры, оспы, тифа, кори и скарлатины...

— Все это входит в ваши новые должностные обязанности? Вот уж не знал, что в нашем герцогстве...

— О нет, сэр, никоим образом. Я пришел к вам исключительно как частное лицо.

— Это как-то относится к археологии? Гигиену вы тоже изучаете?

Филип снова приладил очки к носу.

— Простите, сэр, мне кажется, я зря трачу ваше время. Мне не следовало вас беспокоить. Но в среду на приеме я встретил доктора Бенну, и у нас состоялся серьезный разговор...

— Ага! Бенна! Он стал многовато на себя брать...

— Уверяю вас, это не он надоумил меня сюда прийти. Вовсе нет. Я первый заговорил о зловонии в городе, и он снабдил меня сведениями, которые я постарался проверить. Я и не подумал бы явиться к вам до тех пор, пока это не сделано.

— Моя жена знает о вашем визите?

— Нет, сэр. Кажется, она была на охоте почти всю эту неделю. Вы живете в основном в Кардью, но у вас есть этот замечательный дом в городе, и мне просто пришло в голову попросить вашего совета.

Джордж задумчиво изучал молодого человека и в конце-концов пришел к выводу, что тот может оказаться полезен. Он никогда еще не встречался с главой семьи, преподобным Чарльзом Придо-Брюном, который, был, очевидно, своего рода отшельником. И они в родстве с Глиннами из Глинна и Соулами из Пенриса.