— Чью?
— Да что ты крутишь? — набросился на казака Сашко. — Фамилию зятя назови, только, чур, не бреши, а то…
— Дундич…
— Дундич? — повторил Сороковой.
— В буденновской коннице служишь, а Дундича не знаешь, — уже не оправдывался, а наступал Самарин. — О нем по всем хуторам и станицам слух идет.
Выговорившись, Самарин пристально посмотрел на Сорокового, как бы проверяя, какое впечатление на него произвело только что им сказанное.
— Выходит, вы — тесть Дундича? — сказал Сашко, теряя свою неприступность и переходя с «ты» на «вы». — Что ж сразу не сказали? А то я вас чуток не тово… На войне как на войне, всякое бывает. Могли сгоряча и кокнуть. Как же это так получилось: сын, дочка и зять за революцию, а отец — против?
— Больше так не получится. Хочешь — верь, хочешь — нет, а с собакой Мамонтовым знаться не буду.
Самарина отпустили домой. Однако в Колдаиров он не вернулся. Остался в армии, в которой воевал его сын, где находилась его дочь.
В буденновской коннице были теперь все Самарины.