От самой себя

Я лежала и слышала, как он ушел в ванную. Обида и непонимание переходят в слезы, текущие по моим щекам. Рэйнольд отказался от меня. Не захотел. Почему? Я что-то сделала не так? Может, не стоило быть столь нетерпеливой? Или же всё дело в шрамах? Ну, бывают люди, у которых свои пунктики. Может, мои шрамы были чем-то особенным для Рэя? И что теперь будет? Он больше меня не захочет без этих уродливых полос? Я стала для него противной?

Отослал наверх, как маленького ребенка. И куда он пойдет сейчас спать? Может, не стоило ложиться тут, а надо было уйти к Варе?

Тоже виновата! Зачем подогрела мое желание, сказав, чтобы оставалась внизу и «наградила своего Инквизитора».

«Вам обоим не помешает чуток побыть вдвоем. Только не шумите».

Угу… Не помешает… В итоге, лежу в кровати и чувствую себя оскорбленной. Будто унизил.

Стерев слезы, я поворачиваюсь на бок и начинаю обиженно пыхтеть — воздуха не хватает из-за переполняющих меня чувств. От злости пропадает жалость к себе, и высыхают слезы. Хочет Оденкирк или нет, но ему придется объясниться со мной! Я выслушаю, постараюсь понять и помочь. Возможно, придется обратиться за помощью к профессионалам, если он не может любить меня без этих проклятых шрамов на боку. Это лучше, чем ничего не говоря, отослать меня спать.

А если дело не в шрамах? А если во мне все дело и в моем слишком развязном поведении? Хотя раньше он не жаловался, когда в постели порой инициативу брала на себя я. Значит, охладел ко мне? Он, кстати, много времени провел с Варей, сестра говорила, что он заботился о ней… Может… Нет! Рэй не такой. Хотя, Варя всегда нравилась мужчинам больше. Да чего уж там! Они с ума сходили от нее. Может, не было близости, потому что Рэй забылся на мгновение?

Теперь вместо жгучей крапивы обиды и злости в душе наступает арктический холод страха, что даже пальцы ног холодеют. Я поджимаю коленки к груди, пытаясь стать еще меньше в этом необъятном мире. Слышу, как легонько хлопнула дверь ванной, и я замерла в ожидании, куда сейчас пойдет Рэй. Пара легких, почти неслышных шагов — и вот он уже входит в комнату, а я притворяюсь спящей, ожидая его дальнейшие действия: развернется — уйдет или ляжет рядом?

Но он вместо этого подходит ко мне и стоит. Шорох его одежды, и я ощущаю пряный запах геля для душа и аромат тела Рэя. Все мои рецепторы и чувства возбуждены, хотя снаружи сама безмятежность. Догадывается он, что я не сплю? Или нет?

Внезапно по моей щеке, будто легкий ветерок, скользят его пальцы — легкое, нежное прикосновение, убирающее рассыпавшиеся волосы с моего лица. Секунды в тишине длятся долго, тягуче. Лишенная зрения, я полагаюсь на свой слух: слышу только его горячее, глубокое дыхание, а дальше оно становится шумным, резким и прерывистым — смеется над чем-то.

Над чем? Надо мной? Над тем, что было? Что вообще может быть смешного! Но не успеваю я открыть глаза и задать вопрос об его отношении ко мне, как меня целуют в губы немного напористо, не боясь разбудить. После чего шумно залезает в постель, ложится рядом и притягивает к себе с громким усталым и счастливым выдохом. Я оказываюсь в его объятиях. Рэй принял меня, не ушел спать в другое место, лег со мной, и его руки, окольцевавшие меня, дарят такой уют, такое блаженство и защиту. Может, я просто все накрутила себе? Может, все не так плохо? Тяжело вздохнув, я разворачиваюсь и утыкаюсь носом в его грудь — теперь я слышу громкие удары любимого сердца. Мои легкие заполняют аромат его кожи, волос и пряный запах геля для душа. Рэй тут же принимает мое положение тела в своих объятиях и подстраивается под меня, зарываясь носом в мои волосы.

— Спокойной ночи, девочка моя…

Этот еле уловимый шепот успокаивает окончательно. Нет, не охладел ко мне. По крайней мере, не до конца. Может, что-то другое? Может дело не в Варе? Да, скорее всего, не в ней. Все-таки дело в шрамах…

Его нет. В постели холодно, что я замерзаю и, закутавшись в одеяло, начинаю осматривать комнату. Вещей Рэя тоже нет. Ушел. Тревога начинает бередить душу, и мое сердце запускается стучать сильнее, а дыхание сбивается. Где он? Рэй?..

Я поднимаюсь и слышу шаги в коридоре. Наспех одевшись, вылетаю из спальни и застаю Варю, моющую руки в ванной комнате с открытой дверью.

— С добрым утром!

Она мило улыбается мне, а я же с растерянным видом, начинаю осматриваться и прислушиваться к звукам в доме. Заметив это, улыбка сестры тут же тухнет, поменявшись на скучающее выражение лица.

— Оденкирка ищешь?

Я смущенно киваю, не в силах выдавить ответ.

— Сбежал он от тебя!

— Как так? — Я чувствую, как ужас сковывает меня. Варвара смотрит с насмешкой пронзительным взглядом, но через мгновение тут же начинает хохотать.

— Ну и лицо у тебя! Он с Клаусснером на пробежку ушел. Расслабься! Тут появился Кристофер и принес им еще вещей. Те углядели кроссовки и радостно рванули на пробежку.

Варя смеется надо мной, а я чувствую, как земля возвращается обратно под мои ноги.

— А ты действительно подумала, что он сбежал от тебя? — Варька подходит ближе и ехидно улыбается. Я же тихо шелестю: «Да».

— Эй! У вас вчера был секс, и ты подумала, что он сбежал от тебя. Хм! Аня, либо ты занижаешь свою самооценку, либо ты действительно плохая любовница!

Я отворачиваюсь в ответ на ее сарказм, пытаясь скрыть обиду, но это не ускользает от внимания сестры.

— Так! Что произошло?

— У нас ничего не было вчера…

Я жду ответа, но она явно не понимает меня. В итоге, Варя взрывается:

— Договаривай! Я не пророк! У меня в голове тысяча вариантов возникло: от его импотенции до падения тебя в обморок!

— Он… Он… Короче, все было хорошо… Мы даже начали раздеваться… А дальше он не нашел моих шрамов на боку. И… отослал меня спать.

— Чего? — Пока я выдавливала через боль и обиду слова, Варя пялилась так, будто я внезапно заговорила на суахили. Пришлось подробно описывать, что произошло вчера, чувствуя, как начинают гореть щеки от стыда, хотя сестра — единственный человек на этой планете, кому я могу рассказать столь личное. После пары минут объяснений и раздумий, Варя выдает только свое краткое и непонятное: «М-да».

— А ты говорила с ним?

— Нет еще.

— Поговори! А то бред какой-то.

— Я боюсь, что все плохо. Я сама виновата. Мне кажется, он охладел и не хочет меня. — Я закусываю губу, чтобы не выпалить подозрение, что Рэй обратил внимание на сестру, возможно даже влюбился.

— Эй! Не неси чушь! Ты — глупость, и сейчас говоришь глупости! Из всех людей, он единственный, кому я могу доверить тебя. Знаешь, что он сказал? — Я мотаю головой, чувствуя себя брошенной и самой несчастной. — Он сказал, что слова «любовь» ему мало. Жить без тебя не может.

— Правда? — Варя кивает. На мгновение становится легче. Но ревность поднимается и противно науськивает на ухо: тогда, почему он это сказал ей, а не мне? — Ну, почти так сказал. Честно, не помню, но суть та же и было сказано красивее. Так что, вытирай свои слезы и пошли готовить завтрак.

На кухне аппетитно скворчал хлеб на сковородке, залитый яйцом со специями. Варя же сидела и жевала хлопья. Я погрузилась в готовку, чтобы не показывать свою нервозность и потерянность, хотя получалось плохо. То задену сахарницу, то уроню лопатку, то сожгу кусок хлеба. Рядом с плитой мариновалась курица для вечера: сестра сказала, что придут ребята на ужин, а я мысленно поставила галочку — вылечить перелом носа у Питера.

— Миа прикольная… Вчера трещала без умолку. — Варя с хрустом откусывает, приготовленный мной хлеб.

— Да. Она забавная…

— Представляешь, она не была никогда на Начале!

Я с удивлением оборачиваюсь на сестру. Как так не была? Варя, поймав мой недоуменный взгляд, поспешила объяснить.

— Вчера я весь день с ней провела, когда к гинекологу ходила, вот и рассказала, что с тринадцати лет отводила глаза Сенату от себя до определения знака.

— Обалдеть!

— Вот и я про то же. Я вот всё думаю, насколько сильный у нее дар, раз она смело нас оставляет отдельно жить и уверяет, что не найдут нас.

Я задумываюсь. Ничего себе! Это постоянно держать свой дар включенный! Но Варя продолжает задумчиво размышлять, пока я пытаюсь понять, насколько сильна Миа.