49

— Я уведомил генерального прокурора, — объявил дедушка, стоя на пороге ее кабинета. — Андерсон думает, что у нас есть не много доказательств без результатов от Пегги, но он согласен со мной, что несколько необычно, что двое молодых людей внезапно умерли за такой короткий срок. Конечно, он совсем не обрадовался, что мы привлекли к этому делу сестру Таннера, чтобы она сделала тесты, но он разделяет мою точку зрения. И он согласен со мной, что это дело нужно передать в руки государственных властей.

Она уронила ручку. Оказывается, как она и надеялась, законные власти свяжут все концы, значит закон восторжествует. А потом она уедет. И Таннер тоже. И она попытается тогда собрать свою жизнь воедино... снова.

— Все к лучшему.

— Ага. — Он положил папку, которую держал в руках, и сунул в рот жгучую конфетку. — Сегодня утром ты обошла меня, умчавшись на работу одна. Мне казалось, что мы будем держаться вместе.

— Мне нужно было попасть на работу. Кроме того, я могу сама о себе позаботиться.

— Я не спорю, но если мы будем вместе, то ты доставишь старику меньше беспокойства. И моему кровяному давлению тоже. — Он похлопал себя по груди в области сердца.

— Ты здоров, как лошадь. — Но она почувствовала чувство вины, добавляющее еще один слой к ее нерадостным эмоциям.

— Хорошо, — ответил он, — но никуда не уходи, только с близкими родственниками и друзьями. Андерсон сказал, что завтра пришлет кого-нибудь из Денвера. Сегодня он никого не смог освободить. Я сказал, что все нормально, так как Пегги должна вот-вот получить результаты тестов. Может, когда человек Андерсона доберется к нам сюда, мы сможем предоставить ему больше информации. Я хочу, чтобы эти ублюдки сидели за решеткой.

— Боже, я тоже этого хочу. — Конечно, она хотела, чтобы Таннер сидел рядом с ними в камере.

— Ты не хочешь сообщить новости о генеральном прокуроре Таннеру или предпочитаешь, чтобы это сделал я?

Она прижала пальцы к левому виску, где пульсировала головная боль.

— Позвони ему сам.

— Это ответ не моей Русалки. — Он сложил фантик в виде конфетки.

— Я не хочу об этом говорить, дед. Прошу тебя.

Она рефлекторно прижала руку к груди и поморщилась. Специально решив сегодня не надевать «Ла Перлу». Ее серый громоздкий, мешковатый свитер все хорошо скрывал. Это был ее своеобразный протест против бессилия альтер эго.

Она вздрогнула, как только дедушка погладил ее по голове, он всегда так делал, когда она была еще маленькой.

— Я не хотел тебя пугать. У меня есть кое-что, на чтобы ты захотела взглянуть. — Он сунул ей в руку папку и зашаркал к двери.

Мередит открыла папку, боль усилилась от того, что она нахмурилась.

— Статья из газеты Ричарда? — Она кинула взгляд на дату. Не сегодняшняя.

— Посмотри на саму статью.

Она прочитала предисловие и тут же все поняла. В статье говорилось о перекосах в биографии.

— Дэвид МакБрайд? — Ее желудок сделал сальто.

— Брат Таннера. — Произнес дедушка, позволив бомбе повиснуть в воздухе.

Ее ладони стали влажными.

— Что? Но почему?

— Вот именно почему. — Он кинул еще одну конфетку в рот. — Вопросы настоящего репортера. Зачем Рику-мудаку печатать отвратительную статью о брате Таннера, если Таннер работает на него?

Она обхватила голову руками.

— Я ничего не понимаю.

— Так узнай, — произнес он и вышел из ее кабинета.

После того, как она прочитала три раза статью, головная боль стала отпускать, но сама Мередит чувствовала себя еще более шаткой и неуверенной, нежели вчера вечером. Почему Ричард-мудак решил потрясти «грязным бельем» брата Таннера? И самое главное, почему Таннер продолжал работать на него?

И кто такой, черт возьми, на самом деле Таннер МакБрайд?

У нее было неприятное ощущение, что он что-то еще скрывает от нее.