Глава 22

Ретт

Она не моя девушка.

Я вздыхаю, копаясь в своем телефоне и перечитывая старые сообщения от Айлы.

Прошла неделя с тех пор, как она уехала домой, и, честно говоря, я даже не знаю, когда она вернется. И вернется ли вообще. Я не спрашивал об этом. Не хотел, чтобы она знала, что меня это волнует, потому что, черт возьми, меня это волнует.

Но я не хочу, чтобы волновало.

Не хочу.

Может, какая-то часть меня чувствует вину за то, что я не заперся в квартире, оплакивая Дамиану. Говорят, время лечит раны, но мне кажется, оно исцеляет их быстрее, когда все твое время, энергия и мысли сосредоточены на чем-то абсолютно другом. И тогда в один прекрасный день ты понимаешь, что раны заживают, оставляя после себя небольшие шрамы, которые можно ощутить кончиками пальцев.

Айла — это мазь, которая притупляет боль, затягивает и исцеляет рану.

И я нашел кучу оправданий тому, что позволил ей уйти.

Она ушла, а я даже не попытался ее остановить. Вместо этого только всячески оправдывал свой поступок.

И теперь пожинаю плоды всего этого уже гребаных семь дней.

Просматривая наши сообщения, я ухмыляюсь, читая некоторые ее саркастичные шутки. Вдыхая, я представляю себе, что ощущаю аромат сладкого миндального лосьона, которым от нее пахло в последний раз, когда я ее видел, и представляю нежность ее бархатной кожи под кончиками своих пальцев.

Когда телефон начинает вибрировать и на экране появляется ее имя, мне кажется, что у меня галлюцинации.

— Ты дома? — спрашивает Айла на другом конце линии, не дав мне возможности поздороваться.

— Да.

Она бросает трубку, оставляя меня в замешательстве. Я перезваниваю ей, когда в дверь раздается стук.

— Не могла перестать думать о тебе, — говорит она, затаив дыхание, когда я открываю дверь. Она обнимает меня за шею, прижимается своими губами к моим, и, спотыкаясь, мы пятимся назад.

Схватив за попку, я приподнимаю Айлу, и она обхватывает меня ногами, когда я несу ее в спальню. Неделя без нее была слишком длинной, и я не трачу впустую ни одной гребаной секунды.

— Я пыталась, — шепчет она мне в губы. — Все семь дней.

Она целует меня еще настойчивее.

— Не могла выкинуть тебя из головы, — говорит она со вздохом, снова прильнув к моим губам.

Я не говорю ей, как рад ее видеть, как рад прикасаться к ней. Вместо этого несу в спальню и кладу на кровать, срывая нашу одежду, пока мы не становимся абсолютно голыми и запыхавшимися.

— Боже, я так скучал по тебе, — говорю я, когда нависаю над ней, проводя руками по внутренней стороне ее бедер и раздвигая их. И только когда наши взгляды встречаются, я понимаю, что сказал. Я не сказал, что скучал по этому... Я сказал, что скучал по ней. Прижавшись пульсирующим членом к ее сладкой сердцевине, дразня ее, я ловлю себя на мысли, что хочу трахнуть ее так, чтобы она не смогла ходить прямо. Это ей за то, что она была вдали от меня в течение семи мучительных, вытрахавших мне все мозги дней. Схватив за плечи и крепко прижавшись к ней, я обрушиваюсь на ее губы поцелуем.

— Больше так не делай.

— Что не делать?

— Не уходи от меня, — говорю я.

— А как я должна была поступить? Ты не дал мне выбора, — отвечает она, обнимая меня за шею и проводя пальцами по моим волосам. Наши бедра крепко прижаты друг к другу, одно неверное движение, и я буду глубоко внутри нее, неспособный и не желающий останавливаться, пока мы оба не кончим. — Я хотела держаться подальше от тебя, Ретт. Поверь мне.

Втягиваю губы Айлы своими и улавливаю легкий аромат ее возбуждения.

— Не могу заниматься с тобой сексом, — говорит она едва слышно. — Ты мне очень нравишься.

Я обхватываю ее левую грудь, прильнув губами к розовому бутону и перекатывая его между зубами.

— Не хочу тебя любить, — говорит она. — Нет.

— Я тоже не хочу тебя любить, — говорю я, лаская языком ее сосок.

— Значит, ты признаешь это. — Ее губы растягиваются в кривой улыбке. — Я тебе нравлюсь.

Слова повисают в воздухе, когда я с силой вдавливаюсь своими бедрами в нее, а затем произношу их:

— Да. Ты мне нравишься, Айла.

Она скользит руками по моим бедрам, крепко обхватывает зад, извиваясь подо мной.

— Бога ради, Ретт, я на таблетках. Просто трахни меня. — Ее мольба нетерпелива и поспешна. — Я просто хочу снова почувствовать тебя внутри.

Мой член становится еще тверже, если это вообще возможно, и, взявшись за основание, я направляю его в нее. Я вхожу глубоко и резко, так, что она охает, и ее ногти вонзаются в мою плоть, будто ей больно и приятно одновременно.

— Ты такая влажная, — стону я ей в ухо и утыкаюсь лицом в изгиб ее шеи, когда вонзаюсь еще глубже. Чем быстрее я двигаюсь, тем сильнее она обхватывает меня, ее бедра широко разведены. — И ты такая узкая. Боже, такая тугая. Ты скучала по этому?

Она кивает, зажмуривается и прижимается губами к моим, перед тем как я прокладываю дорожку из поцелуев вниз по ее шее. Все, что касается Айлы, опьяняет, вызывает привыкание. Кончиками пальцев она скользит по моей спине, а потом замирает подо мной, закинув на меня ноги. Когда она открывает глаза, мы оба останавливаемся, внезапно осознав, что у нас в запасе еще полно времени — или, по крайней мере, так нам кажется.

Все изменилось после того, как мы признались друг другу в своих чувствах. В этом есть сила, управляющая нашим сознанием. Я этого не ожидал, но сейчас понимаю.

— Я должен тебе кое-что сказать, — говорю я.

Она широко распахивает глаза, и, когда моргает, ресницы касаются ее щек.

— Что?

— Не знаю, хороший ли я для тебя вариант в плане построения отношений, — говорю я, ощущая гнетущую тишину между нами. — Но я хочу попробовать. После того, как ты кинула меня на прошлой неделе, я не хочу никогда снова чувствовать то, что чувствовал все это время.

Она протягивает руку к моему лицу, проводит ею по щеке и просто кивает.

— Я должна тебе кое-что сказать.

Голос Айлы низкий, глубокий, и ее взгляд сосредоточен на мне. Она убирает прядь волос за ухо, но они снова выбиваются.

— Может, это подождет?

Я переворачиваюсь на спину, потянув ее за собой, и наблюдаю за тем, как она, оседлав меня, направляет мой возбужденный член внутрь. Ее бедра дрожат, и она собирает одеяла вокруг нас, когда кондиционер начинает работать, но мне нравится, как прохладный воздух влияет на ее кожу и отпечатки моих рук остаются в местах, где я прикасаюсь к ней. Обхватываю ладонями ее бедра, управляя движениями, пока она скачет на мне. В этот момент она выглядит такой красивой, купаясь в лучах вечернего солнца. Ее лицо скрыто волосами, когда она вдыхает мой запах и похотливо улыбается.

— Ретт, ты дома? — Мужской голос, следом за которым слышится хлопок входной двери, сметает Айлу с меня, и она тут же с ног до головы укутывается в одеяло.

— Кто это, черт возьми? — шепчет она, покраснев.

— Мой брат. — Я не пытаюсь скрыть досаду в голосе. Выбравшись из постели, я надеваю шорты и натягиваю футболку, прежде чем отправиться в гостиную.

Развалившись на диване, мой брат пялится на экран своего телефона и просматривает свою страничку на сайте знакомств — на том самом сайте, что он разработал и продал в многомиллионной сделке восемь месяцев назад.

— Ты когда-нибудь слышал о звонках?

Локк машет мне, затем блокирует экран телефона и засовывает его в карман.

— Я только приехал в город, — говорит он. Я не видел его с похорон Дамианы в прошлом месяце, и даже тогда меня смутило то, что он вообще появился. Он никогда не звонит и не пишет, и обычно появляется без предупреждения. Иногда он остается на ночь или две, иногда на месяц. — Неужели ты не рад меня видеть?

Он поднимается и дает мне пять.

— Ты же скучал по мне, — говорит он, сверкая ослепительной улыбкой, такой же, как и бриллианты, которые красуются на часах на его левой руке. Его темные волосы выбриты по бокам, а сверху длинные, а дорогие джинсы выходят за рамки нашего воспитания.

— Я не один, — говорю я.

Улыбка исчезает с его лица, а взгляд перемещается на что-то вдалеке.

Я поворачиваюсь и вижу Айлу, которая прислонилась к стене, полностью одетая и, к сожалению, лишенная моего семени.

Проклятье, Локк.

— Я уже ухожу, — говорит она, плавно пересекая комнату и направляясь к месту, где на полу у входа лежит ее сумка, туда, где она уронила ее за секунду до того, как набросилась на меня.