Она, конечно, ожидала увидеть какую-нибудь отборную гадость, еще один приступ иррационального насилия, драку за продукты или доступ к воде, но, что творилось на экране, далеко перекрыло ее самые жуткие кошмары. У Юлии не оставалось ни малейших сомнений, что съемка документальная, и сослаться на компьютерные спецэффекты не выйдет. Те чудовищные сцены, что перед ней разворачивались, на самом деле происходили здесь, в одном с ней здании, буквально за стеной.
Она хотела вернуть планшет Волочину, но тот грубо сунул его девушке обратно под нос.
-Смотрите-смотрите, не отворачивайтесь! Мы ведь и для вас старались в том числе. Вот к чему приводят ваши заигрывания с человеческой психикой! Вот чем заканчиваются попытки обойти законы Природы! Кушайте теперь, не обляпайтесь!
Его последние слова стали той каплей, что переполнила чашу, и Юлия, оттолкнув планшет, упала на четвереньки, давясь приступом рвоты. Ее организм на смог приять увиденное и отторгал его всеми доступными способами.
Немыслимо! Просто немыслимо! Как!? Как такое возможно в середине двадцать первого века, в центре одного из крупнейших и современнейших мегаполисов мира!? Как!? Что же такое должно было случиться с людьми, что они в одночасье отреклись от нарабатывавшегося столетиями культурного и нравственного багажа цивилизации, рухнув в самые темные и дремучие глубины первобытной дикости!? Неужели все наши моральные нормы, законы, приличия – всего лишь тонкий слой пудры на морде чудовища, каковым является человек на самом деле? Что, если в каждом из нас дремлет, дожидаясь своего часа, кровавый маньяк и насильник? Что станет с миром, если кто-то достаточно безумный отыщет способ выпустить этого внутреннего монстра на волю? А вдруг Волочин именно это и собирается сделать?
-Но у меня для Вас есть и хорошая новость, - полковник убрал планшет в карман, - наше последнее послание, похоже, достигло адресата. Все силовые службы отведены от здания и больше не предпринимают попыток штурма, а два наших предыдущих ролика теперь доступны в сети. Так что в новых… интервью с Вами надобности у меня пока нет.
Волочин развернулся и подошел к двери.
-Отныне мы здесь сами по себе, и вызволять Вас никто не придет. Так же, как и спасать остальных жильцов. Так что просто отдыхайте, пока есть такая возможность. Финальный акт драмы уже близок.
* * *
Когда весь твой мир съежился до размеров угла под прилавком разгромленной забегаловки, когда твоя безопасность измеряется длиной сжимаемого в руках стального прута, а вся шкала ценностей деградировала до одного-единственного пункта – остаться в живых, то начинаешь несколько иначе смотреть на собственные недавние поступки.
Вот что нам дома не сиделось? Тихо, комфортно, безопасно. Можно было обчистить еще несколько торговых автоматов, обеспечив себя пусть скромным, но хоть каким-то пропитанием еще на несколько дней, и ждать, пока ситуация не разрешится.
Ладно, решили отправиться на поиски приключений, но что мешало остаться в гостиничном номере после истории с освобождением бассейна? Вода, консервы, горелка с запасом сухого спирта – что нас не устраивало? Тихо, комфортно, безопасно. Зачем мы дальше поперлись?
А после, в супермаркете? Тут уже даже самый конченый кретин должен был сообразить, что впредь будет только хуже. Ради чего я затеял бунт и помог «нижним» прорвать нашу оборону? В итоге я лишил и себя и жену регулярного пайка за не особо трудную работу, а что я приобрел взамен? Только еще большие проблемы. Как ни крути, а удар палкой определенно меньшее зло, нежели кухонный нож у горла, ведь так?
Ну а выбравшись из горящего храма, почему мы не остались на техническом этаже. Вполне удобное спальное место, а на крыше наверняка можно отыскать лужицы дождевой воды, чтобы продержаться до прихода помощи. Тихо, комфортно, безопасно. Куда нас опять понесло?
Все, довольно! Я теперь с места не сдвинусь без достаточно веской причины, вроде пожара или несущейся на нас толпы безумцев с голодными глазами. Так и буду сидеть тут под прилавком тише воды ниже травы. Хорошее, укромное местечко, мне нравится.
Тихо, комфортно, безопасно…
-Ну что, пошли, что ли? – вопрос Киры застал меня врасплох, выдернув из полуобморочного забытья.
-Куда? – после всего пережитого моя голова соображала откровенно туго.
-Лестницу искать. Надо же дальше спускаться. Ты говорил, что уже к вечеру мы будем на воле.
-Мало ли что я там говорил! – вспылил я, - я же не знал, что нас ждет здесь!
-И что теперь? – жена посмотрела на меня с недоумением, - так и будешь здесь сидеть?
-На мой взгляд – это самая разумная стратегия. От нашей суеты всякий раз становится только хуже.
-По-моему, хуже уже некуда, – Кира ткнула пальцем вверх, - вчера, в храме, несмотря на весь тот ужас, что на нас там обрушился, я видела вокруг себя живых людей. Окончательно спятивших и преисполненных иррациональной ненависти, но людей. Здесь же обитают лишь пустые человеческие оболочки, за чьими лицами нет ничего, кроме остаточных физиологических рефлексов! Устав договариваться со своими моралью и совестью, они просто от них отреклись, опустившись до уровня животных. И я не хочу оставаться под одной крышей с этими людоедами, поскольку чувствую, что их выбор временами начинает казаться мне привлекательным. Так что пошли! Или ты отпустишь меня одну?
Кира вывернулась из-под моей руки и встала, твердо намереваясь потащить за собой и меня. У нее всегда, после того, как она выплачется как следует, открывалось нечто вроде второго дыхания. Жаль, меня Природа таким талантом обделила.
Понимая, что препираться бесполезно, и своими спорами мы только привлечем совершенно ненужное внимание, я нехотя поднялся на ноги.
-Но учти, отныне любого, кто к нам приблизится, я буду сразу бить без лишних разговоров, - я подхватил свою верную железяку.
-Хороший план! Мне нравится.
-И, возможно, даже убивать. Ты готова заплатить такую цену?
-Даже так? Ты же только что болезненно рефлексировал по этому поводу! Или уже и сам заразился?
-Мне просто наплевать!
Я и в самом деле ощущал внутри себя удивительное безразличие, как к судьбам других людей, что могут подвернуться мне под руку, так и к своей собственной. Желание во что бы то ни стало выбраться из здания затмило собой все прочие сомнения и страхи. В своем удивительном равнодушном отчаянии я был готов прорубать себе дорогу через обезумевшие джунгли, в которые превратился «Айсберг», орудуя тяжелым прутом как мачете и не считаясь ни с чем. Что там будет потом – суд, тюрьма, расстрел – неважно, главное вырваться отсюда.
-О чем я и говорила, - Кира еще раз оглянулась на меня с некоторой опаской, - ну да ладно. Кажется, я знаю, где мы находимся. Отсюда до лифтов совсем недалеко.
До выхода на лестницу мы добрались без особых приключений. Наши глаза более-менее привыкли к окружающему полумраку, и мы двигались осторожно, всматриваясь в окружающие заросли на предмет засады или еще какой пакости. Однако нам никто не встретился, и вскоре мы возобновили спуск по изрядно осточертевшим ступеням.
Кира держала меня под локоть, но трудно было сказать, кто кому из нас помогает. Мы оба настолько измотались, причем не столько физически, сколько морально, что уже еле держались на ногах. Мой железный прут то и дело задевал за ступеньки, оглашая шахту громким лязгом, и я очень надеялся, что этот звук скорее отпугивает посторонних, нежели привлекает.
С этажей, мимо которых мы проходили, иногда слышались чьи-то голоса, и изредка нам даже встречались другие люди, которые, взглянув в неверном свете зажигалки на мое лицо и мое оружие, либо спешили ретироваться, либо прижимались к стене и испуганно ждали, пока мы пройдем мимо. На этих уровнях размещалась еще одна гостиничная зона, и я сделал себе узелок на память, отметив, что в крайнем случае сюда можно вернуться и подыскать себе какую-нибудь каморку, где переждать до наступления лучших времен.
Проведя значительную часть последних дней в окружении темноты, я постепенно начал понимать, как чувствуют себя кроты, землеройки и прочие обитатели мрачных подземелий. В то время, как зрение оказывается практически бесполезным, на первый план выходят осязание, обоняние и слух. Вскоре ты замечаешь, что уже вполне можешь оценивать размеры помещения и расстояние до стен по отражающемуся от них эху собственных шагов, находить дверные проемы по легчайшему движению воздуха, касающегося твоего лица, а о происходящем вокруг судить по улавливаемым носом запахам.