— Знаю. Я знаю, что он попадал в неприятности.

— Агата изменила его жизнь. Чёрт возьми, да просто спасла, — она отпила из чашки и поставила её обратно на стол. — Сокращённая версия. Отец и мать Эрика были чересчур молоды и имели слишком много детей. Эрик в восемь лет уже нянчил младенцев. И справлялся. И в то же время уже начинал хулиганить, — она улыбнулась мне. — Не очень похоже на человека, которого ты знаешь?

— Да, сказать по правде, не очень.

— Эрик начал пить с двенадцати лет, таскал пиво у отца и других членов семьи. В пьяном состоянии у него случались провалы в памяти. В шестнадцать он попал в аварию. Он не помнил, как оказался в машине и тем более, как вёл её. И он… — Она не закончила мысль и взяла ещё шоколада, но не стала есть. — Агата что–то в нём разглядела и поддержала его любовь к кулинарии. Звучит пафосно, но она действительно изменила его жизнь.

Сьюзен явно ходила вокруг да около, не решаясь сказать мне то, что хотела. Она принялась гонять кусок шоколада по тарелке, как хоккейную шайбу.

Я снова наполнила наши чашки, стараясь дать Сьюзен время.

— Эрик давно не пьёт. Он ходит на собрания. — Она вдруг выпрямилась. — Дело в том, что последнюю пару недель он кому–то помогал. Я не знаю, кому, но тому, у кого он раньше был наставником. Кто бы это ни был, он начал пить и думал, что может это контролировать. Но так это не работает, поверь мне, — она покачала головой.

— И ты не знаешь, кто это?

— Нет. Эрик сказал, что не может назвать его имя. Но я знаю, что он обеспокоен. Я сказала ему, что если он не может поговорить со мной, то должен посоветоваться со своим наставником.

Между нами повисло молчание. Я не была уверена, что она скажет сама, и потому спросила:

— Сьюзен, Эрик пил?

Её левое веко задёргалось. Она кивнула.

— Ночью, когда убили Агату, тот человек, не знаю кто, позвонил Эрику на мобильник. Судя по тому, что я слышала, они уже что–то обсуждали в тот вечер. В общем, тот тип ждал в баре. По крайней мере, мне так показалось. Когда телефон зазвонил, я была рядом с Эриком и слышала фоновый шум. Эрик сказал, что должен идти, — она сцепила пальцы и вытянула руки перед собой. — А домой он вернулся после двух часов ночи. Куртка и шапка были все в снегу. Он явно шёл пешком, не знаю, как долго. И он был пьян.

Я накрыла её руку ладонью.

— Мне так жаль.

— Я уложила его в постель, — продолжала она. — Утром он не помнил, где был и как вернулся.

— У него провал в памяти?

— Да. Даже не знаю, что его сильнее испугало — что пил, или то, что он об этом не помнит.

Я не знала, как спросить о том, что мне нужно узнать.

— Сьюзен, Эрик знает что–нибудь о… о смерти Агаты?

— Нет. — Губы дрогнули, и она добавила: — Я не уверена. Эрик никогда не причинил бы вреда никому, особенно Агате… но есть промежуток времени, который он не может вспомнить.

— И он по–прежнему не хочет тебе сказать, к кому ходил на встречу?

Она покачала головой.

— Нет, и поверь мне, за последние несколько дней мы обговорили это вдоль и поперёк. Он говорит, что вся программа развалится, если не доверять наставнику. Я даже не знаю, рассказал ли он своему наставнику.

Я смахнула с лица выбившуюся прядь, стараясь не показывать огорчения.

— У тебя есть хоть подозрение, с кем он говорил?

— Нет. Сожалею, но нет. Всё, что я могу тут сказать — это кто–то, кого Эрик знал давно, когда он впервые бросал пить. — Она смотрела на меня, вокруг рта проступили морщинки тревоги. — Ты веришь мне, Кэтлин?

— Да.

Так и было. Сьюзен плохо умела лгать, что и показали последние дни.

— Эрик не причинял Агате вреда, — продолжала она. — Даже если он был без памяти, он никогда никого бы не ранил.

Я вспомнила о прочитанной статье в новостях. Тогда Эрик покинул место происшествия. Но то был не человек, а Эрик — просто мальчишка в машине, полной других таких же. Я помнила, что значит влияние ровесников.

— Я тоже не думаю, что Эрик причинил вред Агате. Эрик всегда Эрик, даже если этого не помнит.

Сьюзен внимательно посмотрела на меня, улыбнулась и встала. Я тоже поднялась.

— Сьюзен, а ты не видела в руках Агаты коричневый конверт незадолго до смерти?

— Да, а что?

Я не могла выдать Гарри и не хотела говорить ей, что Эрик спорил с Агатой из–за конверта.

— Может, и ничего, но Агата крепко за него цеплялась, а потом он исчез.

— Хочешь, чтобы я спросила Эрика? Он очень беспокоится за Руби.

Может, она узнает больше, чем я.

— Да, пожалуйста. Скажи ему, что это важно. По крайней мере, для Гарри–старшего.

Она кивнула и посмотрела на часы.

— Пойду вниз. Почти пора открываться.

— Сейчас приду, — я собрала посуду в раковину и оперлась на столешницу.

У Эрика случился провал в памяти. Я не лукавила, когда сказала Сьюзен, что не верю, что Эрик мог убить Агату. Но он пил. У него был провал в памяти. И Агата мертва. Мне нужно узнать, с кем был Эрик и куда они ходили. Вопрос в том, как это сделать?