1

Капитан Миронов приехал к новому месту службы под вечер. Вместе с братом добирались они на попутных машинах до штаба дивизии.

Маленькая русская деревушка, затерявшаяся в лесах Брянщины, ничем не напоминала о войне.

По улицам во главе куриного войска важно расхаживали петухи, в лужах барахтались свиньи, жалобно мычали телята. В воздухе глухая, пугливая деревенская тишина. «Вот где жизнь», — подумал Миронов, невольно вспомнив непрерывно грохочущие сталинградские дни и ночи. Он шел по деревне, разыскивая «хозяина»— командира дивизии. По неписаным армейским законам для старшего начальника всегда выбирали лучший дом. У небольшого искусственного пруда за крашеными заборами стояло четыре одинаковых рубленых дома. В окнах цветы, занавески.

— Нам, видно, сюда, Евгений! Вот они, дома начальства, как на подбор.

У ворот часовой проверил документы, оглядел их удивленно:

— Свернете по переулку, второй дом направо. Комдив там.

В просторной комнате, с лежанкой, образами в углу, на лавке за столом сидел худощавый полковник с острыми чертами лица, короткой прической бобриком и забинтованной головой. Он просматривал какие-то бумаги. Когда братья вошли, он не обратил на них внимания.

Они переглянулись: не вовремя попали. В дверях появился лейтенант с бумагами, по-видимому, адъютант.

— А где начальник штаба? — не поднимая головы, спросил полковник.

— В полк уехал, товарищ полковник.

Лицо комдива передернулось от досады:

— Завтра к нам приедет командующий. Разыщите его, пусть срочно позвонит мне.

И, оглядев вошедших командиров, спросил:

— Кто такие?

Братья Мироновы доложили.

Полковник, продолжая о чем-то думать, изредка бросал то на одного, то на другого оценивающий взгляд.

— А я вас вторые сутки жду. Не очень что-то на службу торопитесь — Начальник отдела кадров вчера мне докладывал. Выехали и пропали. И младший лейтенант с вами, товарищ капитан?

Миронову не хотелось оправдываться, что в пути их много раз бомбили, и оттого задержались в дороге. К чему это?

— Товарищ полковник, — набрался храбрости Миронов-старший, — Пошлите младшего лейтенанта в один полк со мной.

— Это что, ваши особые условия? Запомните, товарищ капитан, я не люблю, когда мне диктуют — Куда найду нужным, туда и пошлю. Вы, младший лейтенант, можете идти, а вы, капитан, останьтесь.

Евгений козырнул и вышел, удрученный таким неожиданным разговором. (Ведь он спал и видел служить вместе с братом.) «Да, комдив, видно, человек с крутым характером», — размышлял он, поджидая брата.

— Приехали вы с запозданием, товарищ капитан. А для нас сейчас каждый час дорог. Каждый час, поймите! Не время для прогулок. Садитесь, — кивнул он ему на табуретку. — Ваш начальник — командир полка подполковник Грылев. Сколько командовали батальоном?

Миронов ответил.

— Три ранения имеете? Неплохо.

«Чего же в том хорошего», — подумал Миронов, не понимая полковника.

— Курсы комбатов на «Выстреле» окончили? Неплохо. Так вот что, товарищ капитан, мне нужны решительные и любящие свое дело командиры. Если приехали очередное звание выслужить — сразу предупреждаю: или сами уезжайте, или выгоню. Наша задача — в короткий срок сколотить боеспособные подразделения. Пополнение у нас новое, малообстрелянное, бойцы-сибиряки молоды, но народ крепкий. Мы должны по-новому научить их наступать. А поэтому к черту всякие условности. Все как в бою, не взрывпакетики, а под артиллерийским огнем надо научить их наступать

«Наступать? Не ослышался ли я? Какое наступление, если в Сталинграде еле сдерживаем натиск немцев, а на Кубани и Кавказе отступаем

— О новом приказе, вводящем новые боевые порядки, слышали?

Миронов кивнул годовой.

— Главное, нам надо, — продолжал полковник, — научить наши подразделения тесному взаимодействию с танками, артиллерией и саперами. Без этого сейчас в наступлении успеха не добиться. Вот тут-то и происходят казусы. Под огонь попадают, ранения получают по глупости, хотя мы только учимся. Командир полка у вас в прошлом немного сапер, немного штабной работник, — произнес он с нескрываемым недовольством. — Придется ему много помогать. С вас я спрошу вдвое больше, вы общевойсковой. Пехота-матушка — ваша родная профессия.

Полковник говорил, а Миронов сидел задумавшись: «Что это он ко мне так? Командир полка есть, а спрашивать с меня собирается. Или не поладили в чем?»

— Вы почему скисли, товарищ капитан? Трудностями вас напугал?

— Да нет, товарищ полковник, о другом. Братья мы, в одной дивизии воевали. Вместе хотелось бы служить.

— Ну ладно, — сказал он примирительно, — забирайте его с собой в полк, да только запомните, не люблю, чтобы ставили мне условия. И чтобы без всяких поблажек. Для вас он брат, а для нас командир. К тому же совсем юнец. Служба прежде всего.

* * *

Капитан Миронов не вышел, а будто вылетел от комдива на крыльях.

— Наша взяла, Женька! Давай поскорее отсюда. А то, глядишь, еще передумает.

До штаба полка их отвез шофер комдива. Он и рассказал им, что комдив был ранен на занятиях. «Лезет, извините меня, к черту в зубы — не удержишь. Машина новая, а побита хуже чем на фронте».

Из командования полка никого не было. Все разъехались по батальонам. Шофер сказал: «Подействовало, видать. Им тут вчера комдив такой разнос дал!» Миронов-старший хотел было просить шофера отвезти их в батальон, но тут их окликнула девушка-связистка, небольшого роста, с красивыми темными ресницами и русой косой, уложенной калачиком. Пилотка едва держалась на голове, и она то и дело поправляла ее рукой.

— Товарищ капитан, заместитель начальника штаба вернулся. Он в избе.

Из-за стола поднялся высокий, худой, чуть сгорбленный старший лейтенант. Длинные руки его висели, как плети, чуть ли не до колен.

— Старший лейтенант Ванин, — отрекомендовался он. — Да я тут, товарищ капитан, временно замещаю начальника штаба. У него аппендицит вырезали. В медсанбате лежит.

Лицо у Ванина продолговатое, строгое, и густые лохматые брови срослись на переносице. Говорит он грубоватым, рокочущим басом, медленно, будто с трудом подбирает слова. Внешне он выглядел угрюмым и не располагал к откровенному разговору.

— С братом, значит, товарищ капитан. Вам повезло. А у меня месяц, как убили родного брата под Ростовом.

И братьям невольно стало жалко этого сурового с виду человека. Может, и суровость эта пришла к нему после тяжелой утраты?

— А вы где остановились, товарищ капитан?

— Пока нигде. Еще не осмотрелся.

— Если желаете, давайте ко мне, — предложил Ванин, — У меня большая комната, чистая, и хозяйка хорошая.

— Спасибо. Но я хотел бы представиться командиру полка.

— Хотите, поедемте вместе. Сейчас машина будет.

В третьем батальоне они застали подполковника Грылева, отчитывающего за что-то командиров.

— Здорово, здорово, капитан, — улыбаясь, тряс он руку Миронову, будто они были уже давно знакомы. — А ты с дороги, и сразу меня разыскивать? Вот познакомься с товарищами. — Он представил комиссара полка — невысокого человека, с большими залысинами, с болезненно-желтоватым цветом лица, батальонного комиссара Зайченко и пожилого капитана Крузова с седыми висками и пышными усами, — командира третьего батальона.

— У нас дел тут, капитан, невпроворот. Завтра, Крузов, предупреди своих орлов. К шести часам без опоздания. Гляди у меня. Перед комдивом подвели, теперь не дам спуску.

Миронов обратил внимание на то, что командир полка был очень подвижным человеком, разговаривал громко и при этом непрерывно жестикулировал, обращаясь то к одному, то к другому.

На обратном пути в штаб полка машина то и дело останавливалась, и подполковник Грылев, завидев бойцов или командиров, расспрашивал, кто они и куда идут.

— Это все крузовские. Бродят по деревням. Я ему завтра дам жизни. Подраспустил людей.

«Если он будет останавливаться и разговаривать с каждым разгильдяем, то мы и до утра не доберемся до штаба», — подумал Миронов. Наконец, машина остановилась у большого рубленого дома под оцинкованной крышей.

— Айда ко мне, хлопцы, обедать, — пригласил всех Грылев. — У нас сегодня гость. Новый мой зам. Надо его принять. Да, как с планом боевой подготовки, Ванин? Расписание готово?