— Скажите, чтобы шла за мной. И Слесареву передайте, пусть туда же идет.

Военврач первого ранга Валентина Ивановна Лиманова — старший врач — назначена была в полк за два дня до начала прорыва.

Миронов приближался к оврагу, рассматривая частые, будто мелкие кратеры, воронки, развороченную землю, думая о том, где бы удобней расположить полковой пункт боепитания. Он не заметил, как к нему подошел боец.

— Товарищ майор, как бы мне ближе на медицинский пройти?

Миронов обернулся и, оторопев, невольно вздрогнул. Перед ним стоял простоволосый боец. Он держал шапку за уши, прижимая ее к животу. А по полам полушубка змеилась ручейком кровь. На иссиня-белом лице бойца проступали капельки пота. За одним плечом бойца — вещмешок, за другим — винтовка.

Это был первый тяжелораненый, которого встретил в первые минуты боя командир полка и удивился. Удивился не потому, что не видал раненых, а потому, что раненый был необычный. Он восхитился истинно солдатским характером бойца. «Сам полуживой, а оружие не бросил и вещмешок тоже. Знает, что без заплечного солдатского склада на фронте нельзя». Миронов быстро снял полушубок, бросил в канаву скинул с бойца винтовку, снял вещмешок. Миронова охватило холодом, хотя на нем еще была меховая телогрейка.

— Ложитесь, ложитесь. Куда же вы идете один?

— Иду, товарищ майор, на медицинский. Сестра послала. Ничем не могу, говорит, помочь. Да и сам вижу, не может. Кишки наружу. Вот и добираюсь помаленьку своим ходом. — Боец закрыл глаза. Лицо его передернул нервный тик. — Кисет у меня где-то затерялся. — И, будто извиняясь, сказал:— Закурить бы мне, товарищ майор.

Миронов увидел, что ватные брюки бойца изорваны у левого бедра и висят клочьями. Было видно голое тело. «Должно быть, в рукопашной», — подумал он, прикуривая для него папиросу. Боец затянулся. На лице его появилась улыбка, а синеватые веки устало закрылись.

— Товарищ майор!

Миронов вздрогнул от неожиданно близкого голоса. Перед ним стояла Лиманова.

— Разрешите доложить?

Он кивнул ей, еще не понимая, откуда она взялась.

— Передовой медицинский пункт — две санитарные машины и санитарный взвод — развернут тут, в овраге, — показала она рукой.

«Молодчина. Хватка у нее фронтовая».

— Действуйте! — И тут же увидел подъезжавшего верхом на лошади Каменкова.

— Товарищ майор, помогите приподнять раненого.

Раненый по-прежнему лежал, закрыв глаза. Казалось, он умер. Потухшая папироса упала ему на грудь.

— Вы не думайте, товарищ майор! Он жив. Нервный шок. — Она сделала раненому укол

Каменков слез с лошади и подошел к ним Боец очнулся, тяжело вздохнул .

— Никак ты, Кузьма Ерофеевич? — сказал боец. — А я уж подумал, отдам концы.

— Ну, ну, что ты, Бубенков. Живы будем — не помрем. Гляди, какая ладная врачиха тебя охаживает. С ней не пропадешь, браток. Она солдатам что мать родная.

Но лицо бойца исказила боль. Он поджал посиневшие губы и снова закрыл глаза. К ним подбежали санитары с носилками. Каменков стал оттирать снегом кровь на полушубке командира полка. Миронов, продрогший, стоял, всматриваясь в дорогу. По ней уже шли наши автомашины, телеги с ящиками боеприпасов, артиллерия. Все они торопились, обгоняя друг друга, туда, где то нарастал, то замирал гром войны.

Лиманова склонилась над бойцом, гладила его большую жилистую кисть руки, пока санитары укладывали его на носилки.

— Потерпи, потерпи, милый! Теперь будет все в порядке.

Миронов надел полушубок.

— Давай, товарищ Каменков, галопом на дорогу за машиной. Вон, видишь, идет. Иначе мы на твоих рысаках останемся в обозе третьего разряда.

Каменков обидчиво поджал губы.

— За нашими-то конями ветер не угонится. Но раз машина, то мне все одно.

И он поскакал. Миронов торопливо направился к дороге.

К нему навстречу мчалась, взвихривая снежную пыль, машина. Заглушая шум мотора, краснощекий улыбающийся шофер Василий Сучок кричал еще издалека: «Наши взяли, наши взяли! Взяли Клиновой, товарищ майор!»

— Давай жми, Василий, жми на всю железку, — сказал он, садясь с ним в «виллис». — Пускай попробует нас Ерофеевич на своих рысаках обскакать.

— Он выговор мне закатил. Откуда, говорит, тебя черти взяли? А у меня свеча забарахлила, товарищ майор. На энпе приехал, а Ванин говорит, что вы впереди. Каменков меня с толку сбил. Сказал, что на коне вам сподручней да и теплее.