Глава 24.

Нелл

– Тебе бы лучше валяться мертвой в канаве, названивая мне так рано, – бормочет в трубку сонный голос Пейдж.

– Если бы я валялась мертвой в канаве, как бы я тебе позвонила? – хихикаю я.

Она мучительно стонет.

– Слишком рано, чтобы напрягать мозг.

Я бросаю взгляд на часы на прикроватном столике Гевина.

– Уже десять. Вряд ли это можно считать ранним часом, Пейдж.

Еще один стон.

– Вчера у меня был дерьмовый день на работе. Один из придурков решил попытаться полапать меня, и у него хватило наглости треснуть меня по заднице, за что он получил от меня по физиономии. Излишне говорить, что я больше не работаю на эту рок-звезду.

– О, дорогая, – сочувственно бормочу я. – Тебя уволили? Как жаль!

– Не волнуйся, я работаю еще на несколько говнюков, которые удерживают меня только деньгами. Так что, я вернулась домой, чтобы придаться жалости к себе, и напилась вина, потому что моей соседки по комнате не было рядом, чтобы утешить меня.

Я внутренне содрогаюсь от своего эпического провала в качестве подруги.

– Прости меня, Пейдж.

– Хех. Не парься. В отместку я взяла и удалила все записи реалити-шоу «Дом с подвохом» на твоем накопителе.

Я потрясенно ахаю.

– Ты не посмела, – возмущаюсь я. – Ах ты ж стерва! Не заставляй меня зарезать тебя!

Пейдж тихонько хихикает. До меня доходит звук шороха простыней, как будто она садится в постели.

– Куда ты, кстати, пропала?

Глубоко вздохнув, я медленно улыбаюсь, вспоминая все, что произошло за последние несколько часов.

– Я у Гевина, – шепотом отвечаю я, взглянув на открытую дверь спальни.

– Где ты? – взволнованно вскрикивает она. – Грязная шлюшка! Ты его завалила?

– Да, – хихикаю я, не в силах остановиться. – И это было чертовски фантастически!

– Так ты скоро вернешься домой? Теперь ты оттрахала его и успокоилась?

Вот в чем фишка. По моим прошлым разглагольствованиям Пейдж знает только то, как сильно я презирала Гевина, несмотря на сексуальное влечение, которое я не могла отрицать.

– Ну... – на мгновение я затыкаюсь. – Тут вот в чем дело. Я, эм... нравлюсь ему.

Несколько секунд она молчит.

– Ты ему нравишься?

– Ага, – ничего не соображая протягиваю я, при этом кивая головой, как глупая школьница, хотя Пейдж меня не видит.

– Ты ему нравишься... Мы что, в средней школе? – дразнится она.

– Ой, заткнись, – огрызаюсь в ответ. – Я знаю, это вслух звучит как-то жалко, но... не знаю. Когда он это говорил, то выглядел так, словно совершал что-то невероятное, словно он не часто бросается такими словами.

Она на секунду замолкает.

– Серьезно?

– Да, – вздыхаю я, чувствуя умиление и экстаз, снова все это вспоминая.

– Вау. Ну... тогда я рада за тебя? В смысле, все же хорошо, да?

Не говоря ни слова, прокручиваю ее вопрос в голове, напряженно обдумывая ответ.

– Не уверена, но кажется, да. Я не знаю.

– Ух ты, – хихикает она. – Очень убедительно, Нелл.

– Отвали, стерва. – Я выдыхаю и падаю обратно на матрас. – Мне страшно. Я никогда не чувствовала подобного к парням. И Бога ради, мы говорим о Гевине Сенте! Ты знаешь его репутацию. Она легендарная.

– Ага, но ты же сказала, что он выглядел серьезным, верно? Может, тебе стоит рискнуть, детка. Худшее, что может случиться – это разбиться сердце.

Я взволнованно хмурюсь.

– Ты говоришь так, словно это фигня.

– Ну, это не так, если остановиться и подумать об этом, – отвечает она. – Да, разбитое сердце – отстой. Это охренительно больно, но не убивает, Нелл. В конце концов, ты поднимешься, отряхнешься и пойдешь дальше.

– Боже, – ворчу я. – Что бы ты ни делала, не ищи работу в «Hallmark». Люди вскроют себе вены в мгновение ока. «Соболезнуем утрате в вашей семье. А теперь кончайте ныть и возвращайтесь в реальный мир», – насмешливо бормочу я.

Ее смех звенит в трубке.

– Я просто пытаюсь придать всему позитивный оттенок, Нелли Белли.

– Якс! – шикаю я. – Не называй меня так, или я тебя реально прирежу.

– Послушай, я просто пытаюсь показать тебе, что, возможно, все не так уж плохо. Ты нравишься супер-пупер горячему парню секс-мечте. И он нравится тебе. Я советую броситься в омут с головой. Кто знает, вдруг все закончится лучше, чем ты можешь себе представить.

Я закрываю глаза и делаю глубокий вдох.

– Он устроил мне еще один кастинг в La Magie.

– Ты что, смеешься надо мной?! – визжит Пейдж.

– Нет, – отвечаю я, как только снова можно подносить трубку к уху без риска остаться глухой. – Его друг даже поручился за меня. Это мой шанс, Пейдж. И Гевин провернул это для меня.

– О, милая, ты не просто нравишься этому парню. Это звучит круче, скорее он...

Я чувствую, как миллион бабочек порхают в моем животе.

– Я тоже так думаю. – Я улыбаюсь так широко, что у меня болят щеки. – И в качестве благодарности я тут подумала…

– Ну ты и овца! – она меня перебивает, уловив ход моих мыслей. – Хорошо, я приготовлю шикарный ужин. Но привозить не собираюсь! Если хочешь, чтобы твой мужчина отлично поел, тащи его сюда.

– Ты лучшая! – пищу я, спрыгнув с кровати и танцуя счастливый танец.

– Знаю, – хмыкает она. – Я настолько великолепная, что самой иногда больно. Как сейчас, например, потому что моя злобная лучшая подруга-стерва не дает мне проспаться, чтобы я могла встать через несколько часов и угостить ее и ее мужчину, дарящего ей множественные оргазмы, ошеломительным ужином, пока сама буду веселиться ночью, заменяя батарейки в вибраторе.

– Люблю тебя! Увидимся через несколько часов! – говорю я, полностью игнорируя ее саркастическую обличительную речь. Я почти уверена, что она орала на меня, когда я уже убрала телефон от уха, но у меня слишком хорошее настроение, чтобы беспокоиться.

***

Не представляю, что видит Гевин, подъезжая к моему дому. Меня никогда не волновало мнение других о месте, где я живу. Честно говоря, те несколько раз, когда Гевин был здесь, я была настолько ошеломлена, что не задумывалась об этом. Я даже не размышляла о разнице в том, где мы окажемся, между тем, где мы были. Но когда автомобиль въезжает на стоянку с выбоинами и потрескавшимся бетоном, я начинаю нервничать. Наркоторговец, совершенно открыто поставляющий крэк всего в квартале отсюда, тоже не помогает. Меня внезапно охватывает смущение при мысли о том, что должно быть думает Гевин. Считает ли он, что мне здесь самое место? Неуверенность в себе – злобная сука. Этот страх даже хуже охватившего меня стыда.

– Тебе здесь не место, – тихо хрипит он.

Я поворачиваю голову и замечаю, как щелкает его челюсть, пока он паркует машину и поглядывает на здание.

– Что?

– Вам с Пейдж здесь не место. Вы достойны лучшего. – Он поворачивается и пристально меня изучает. – Ты заслуживаешь только роскоши, Пенелопа. От мысли, что ты живешь в этой убогости, мне хочется кого-нибудь ударить.

Хотя мне и нравится, что он считает, будто я заслуживаю лучшего, меня все же раздражает, что мы из таких противоположных миров.

– Что ж, согласна, но в Вегасе дорого, и позволить что-то другое мы пока не можем.

Он смущенно хмурит лоб.

– Разве тебе не полагаются чаевые, когда ты работаешь в люксе? В правилах четко указано, что игроки обязаны давать чаевые, по крайней мере...

– Да, – обрываю его. – У меня очень хорошие чаевые, но... – я беспомощно пожимаю плечами, глядя на свои колени. – Сейчас в приоритетах у меня стоит кое-что поважнее, чем поиск другой квартиры. Кроме того, если я получу работу в La Magie, то дела пойдут в гору.

– Что может быть важнее переезда из гребанного притона?

– Родители, – жестко бросаю я, смотря Гевину в глаза, чтобы он увидел мою решимость. – Мои родители. Им сейчас очень трудно, а они многое для меня сделали в свое время. Теперь мой черед помогать. Каждый лишний цент уходит на их содержание. Одни только медицинские расходы мамы возмутительны!

Он резко откидывает голову, когда до него доходит, что я только что сказала.

– Подожди... медицинские расходы? Она болеет?

– Она попала в аварию, – поясняю я, чувствуя, как на глазах начинают наворачиваться слезы. Я только вчера говорила с ней. Пока она пыталась убедить меня, что все в порядке, я слышала боль и беспокойство ее голосе. Я каждый день проверяю свой банковский счет в надежде, что чеки, которые я им отправляю, будут обналичены, но деньги по-прежнему там. Я продолжаю уговаривать себя, что, возможно, чек просто еще не дошел до родителей, но интуиция подсказывает, что мне придется сделать еще один телефонный звонок и заставить их обналичить эти долбаные чеки. – Она сломала руку и не может работать. Она была официанткой в закусочной. Чем дольше она без работы, чем дольше они без зарплаты и медицинской страховки, что лишь ухудшает сложившуюся ситуацию.

– А что с отцом?

– Он инвалид, – тихо отвечаю я. – Несколько лет назад травмировал спину на производстве, поэтому не может больше работать физически.

Я чувствую кончики его пальцев под своим подбородком – он поднимает мою голову. Встретившись с его темным взглядом, я удивляюсь состраданию в его глазах.

– Ты несешь на своих плечах больше, чем я мог себе представить, – говорит он с почтением.

– Они многим пожертвовали ради меня. Каким бы я была человеком, если бы закрыла на все глаза и делала вид, что меня это не касается? Я не могу даже представить себя настолько эгоистичной.

– Пенелопа, – ласково зовет меня он. – Ты самый неэгоистичный человек, которого я когда-либо встречал. – Гевин нежно и сладко целует меня. Когда он отстраняется и я открываю глаза, улыбка на его лице слишком заразительна, чтобы не поддержать ее. – А теперь пошли, я уже однажды пробовал стряпню Пейдж, так что весь в предвкушении. К тому же я умираю с голоду.

Со смехом я хватаюсь за ручку и толкаю дверь, после чего жду Гевина на тротуаре у капота. Затем мы входим в полуразрушенное здание рука об руку. Впервые со времени переезда сюда я не боюсь того, что меня окружает. Я вижу только его. Перед Гевином Сентом меркнет все вокруг.