ГЛАВА 2

Хоуп

– Сегодня мне позвонил электрик и сказал, что уже был у нас, но дверь никто не открыл, – я опустила голову, слушая обвинительную речь моего отца и чувствуя себя настоящей овцой. – Я уже за все заплатил, Хоуп, но они не могут сделать долбаную проводку, если их не впускают.

– Я забыла, – это все что я могла сказать в свое оправдание, что являлось правдой. Я действительно забыла.

Каждый раз эти электрики появлялись чуть ли не на рассвете, а я далеко не ранняя пташка. Одним из главных преимуществ работы на дому было то, что мой день не начинался раньше десяти. Так что подъем с утра пораньше был самой настоящей проблемой. Я не самый вежливый человек, знаю, но в свое оправдание хочу сказать, что восемь утра – это чертовски рано.

Да-да, и ежу понятно, что один раз можно постараться. Но последнее, чего бы я хотела, – это вынужденно вести себя мило с водопроводчиками, электриками и прочими-прочими-прочими работниками, которые поддерживают состояние дома моего отца. Мне не следовало бы себя так отвратительно вести, знаю. Ведь я проживаю здесь фактически бесплатно, но отец и не позволил бы мне платить больше.

– Может, тебе проще самому встретиться с ними… – я начала предлагать, но была перебита его шумным выдохом.

– Нет, – его голос казался уставшим, и снова я почувствовала себя виноватой. – Мне нужно, чтобы ты выбралась из пузыря, в котором ты заперлась, и всего лишь встретила электрика. Я хочу, чтобы ты потратила несколько минут для открытия этой гребанной двери и позволила ему выполнить его работу. Ты сможешь это сделать, Хоуп?

Боже, неужели я действительно повела себя как стерва? После всего, что папа сделал для меня, я лишь прибавляю ему хлопоты. Мне кажется, что он относится ко мне со снисхождением, как к ребенку, в мои-то двадцать пять лет. Как ему удается вытащить на поверхность восьмилетнюю девочку, скрытую внутри меня?

– Окей, – буркнула я, плюхаясь на диван у журнального столика, и забилась в угол.

Самое меньшее, что я могла сделать для моего отца – вытащить свою голову из задницы и перестать быть ничтожеством хотя бы несколько часов.

– «Окей», папа, означает: «Да, это сделаю и перестану быть головной болью» или «да, папа, ты можешь прекратить на меня наседать и позволить мне залезть обратно в мою кроличью нору»? – хихикнул он, снимая с меня напряжение.

Мои родители были самыми заботливыми людьми, о которых можно только мечтать. Они постоянно находились рядом весь последний год, поддерживали меня, когда мне не хотелось жить. Абсолютно точно, что без них потеря Уолкера была бы тяжелее.

– Нет, старик, – ухмыльнулась я, почувствовав его улыбку.– Успокойся и свяжись с электриками. Я обязательно впущу их в этот раз, обещаю. И даже предложу им кофе и пончики за лишнее беспокойство.

Конечно же, не будет никаких кофе и пончиков. Но я на самом деле собираюсь их встретить и впустить, чтобы они наконец смогли сделать нужные работы, лишь бы мой папа угомонился.

– Завтра, в девять,– его голос был пронизан юмором, – а кофе и пончики оставь для меня.

Я мгновенно почувствовала облегчение от того, что его настроение, казалось бы, улучшилось.

– О, и кстати, Хоуп, – поспешил он добавить, – будь милой с парнем. Он единственный в состоянии выполнить то, зачем я его нанял. И придет не для того, чтобы сделать твою жизнь несчастной.

– Ты можешь договориться на встречу после десяти?

– Нет.

Он даже не задумался над ответом.

Я закатила глаза, потому что не любила, когда врывались в мое личное пространство, исключением были лишь дорогие мне люди. Остальные же делали меня несчастной. Все не из-за того, что я такая вредная личность, просто мне нравилось мое уединение и изоляция. Но ради моего отца завтра я буду держать рот на замке и сторониться его.

– Я поняла.

– Люблю тебя, малышка.

Он положил трубку, прежде чем я успела сказать ему что-либо в ответ. Папа всегда делал так, говоря со мной или с мамой. Он дарил нам любовь и подбадривал, но никогда не просил ничего взамен. Отец и без того понимал, как сильно мы его любим, но мне все же хотелось, чтобы он позволил бы нам осыпать его такой же любовью.

Я встала с дивана и направилась на крошечную кухню. Одна из многих причин, почему я любила этот небольшой дом – он был уютным. У меня не было потребности в большом пространстве, жила-то здесь только я. Друзья приходили редко, а с родителями я виделась у них дома. Здесь было три комнаты. Одна большая с небольшим закутком, который, думаю, можно было бы назвать кухней-столовой-гостиной. Ее разделяла небольшая барная стойка с двумя стульями. Еще одна комната была спрятана в дальнем левом углу дома и являлась единственной спальней. С противоположной стороны располагалась ванная и небольшой встроенный шкаф.

Мне не нужно было что-то большое и экстравагантное, мне было нужно только пространство.

Схватила стакан из шкафчика рядом с раковиной, открыла холодильник в поисках шампанского, который прикупила ранее. Настоящий рай – только я и мое игристое вино. Все, что мне нужно было для счастья.

Наполнив стакан доверху, поднесла к губам и сделала глоток, моментально почувствовав заполняющее меня удовлетворение. Как я уже говорила, вино творит чудеса для такой девушки, как я. Девушки, которая нуждалась в небольшом релаксе. Я продолжала стоять на одном же месте, прислонившись бедром к столешнице, и смотреть в окно на задний двор. Время от времени я подумывала, что мне следовало посадить цветы или, может быть, даже дерево, чтобы придать двору какую-нибудь оживленность, но порыв проходил так же быстро, как и появлялся. Можно было бы превратить этот дом действительно в идеальное место, просто мне не хватало на это энергии.

Мне не хватало энергии ни на что.

***

Я резко встала и сквозь дымку сна попыталась осмотреть комнату. Я находилась в гостиной, а наполовину пустая бутылка вина мирно покоилась на журнальном столике.

Поморгав, в попытке очистить разум от тумана, услышала, как громкий стук заполнил крошечное пространство.

Опираясь о мягкие подушки за спиной, я простонала, бросив воображаемые огненные шары в долбящегося в дверь.

Стук стал громче и интенсивнее, спуская на меня новую лавину раздражения, когда стало очевидно, что кто бы это ни был, он не собирался уходить.

– О Боже, – чуть ли не прорычала я. – Иду!

Оттолкнувшись от дивана, почувствовала боль в голове от вина и на мгновение плотно прикрыла глаза. Но боль не собиралась уходить, очевидно, как и осёл снаружи, продолжающий бить в мою долбаную дверь.

Я решительно потопала к двери, повернула замок и с рывком распахнула её.

– Я же сказала, что иду, – в глазах еще было мутно после сна, а в голове стучало сильнее из-за моих быстрых движений. – Теперь ты можешь прекратить стучать в эту чертову дверь!

– Ага, я стучал всего лишь около десяти минут, мэм.

Я подняла глаза, слегка качая головой, раздраженная и немного смущенная, чтобы зафиксировать взгляд на человеке у моего порога. Это был высокий парень с темными волосами и с самыми голубыми на свете глазами, с татуировками, которые выглядывали из-под его оранжевой футболки в обтяжку. Изучая его тело с головы до ног, я почувствовала небольшое возбуждение от увиденного. И тут на меня внезапно обрушилась вина за то, что позволила себе оценить этого мужчину. Так происходило всегда, когда я разрешала себе что-то отличное от грусти, словно я позволяла себе забыть Уолкера.

Впрочем, не было никакого смысла отрицать, что на этого мужчину определенно приятно смотреть спросонья. Даже если голова была готова взорваться. Сразу вспомнила о своем раздражении и о том, что его вызвало.

– Разве я похожа на мэм, а? – мой оценивающий взгляд перешел в оскорбленный.

– Я не уверен, что знаю, как на это ответить, – ответил он, но в его голосе, очевидно, присутствовал смех. – Прямо сейчас ты выглядишь как человек после адской ночки, учитывая что твои волосы в некотором роде напоминают воронье гнездо.

– Что, прости?

Он поднял руку и ткнул пальцем в мои волосы. Инстинктивно я посмотрела вверх, как будто могла увидеть, на что он показал.

– Понятия не имею, что произошло, но если это твое обычное состояние после сна, то ты, должно быть, еще та вертушка.

– Что?

О, боже, я была похожа на попугая, отвечая ему парой слов.

– Вертушка, понимаешь?..

Нет, я не знаю, придурок, поэтому и спрашиваю! Но я не настолько грубая, как могло показаться, поэтому ни за что бы так не сказала, как бы мне ни хотелось. Вместо этого я скрестила руки на груди и стала ждать объяснения.

– Крутишься и переворачиваешься во сне, снося все вокруг, как сумасшедшая.

Я все еще молчала.

– Это единственное объяснение всему, что творится у тебя на голове, – он опять поднял руку к моей голове, а мои глаза, как будто у них есть собственный разум, посмотрели наверх. – А тут полная жесть.

– Ну, а ты просто задница, – буркнула я, не подумав.

Черт, я даже не ощущала себя виноватой. Медленная ухмылка искривила его губы, и, как будто этого было недостаточно, чтобы разозлить меня, он принялся хихикать.

– В любом случае, что тебе нужно?

Я подождала, пока он соберется с мыслями, игнорируя факт, что этот мужлан ржал надо мной. Если честно, мне хотелось шагнуть вперед и познакомить его пах с моим коленом, но я сдержалась. Не припомню, чтобы кто-нибудь когда-нибудь также меня бесил.

– Я здесь, чтобы проверить проводку для сушилки, – наконец-то он собрался с мыслями.

Затем до меня дошло – я должна была быть готовой его встретить.

Я опустила голову, понимая свою вину. О чем я вообще думала, напиваясь в ночь перед встречей? Встречей, которую я уже дважды пропустила.

– Она там, – сказала я, избегая его глаз.

Когда он прошел мимо меня, я не смогла остановить себя и попялилась своими неугомонными глазами на его ягодицы. Меня бросило в жар, когда я поняла, что делаю, и что еще хуже, подняв глаза вверх, я увидела, что он хитро на меня смотрит через плечо.