Глава 75

Пока Дуэйн сидел за обеденным столом и решал математические задачи, Томас смотрел новости и поглядывал на свой телефон. Он хотел позвонить своему отцу и рассказать, что выходит замуж, но что он ожидал услышать от отца? "Поздравляю"? "Молодец"? "Я так счастлив за тебя"?

Он точно знал, что скажет его отец.

И все же в глубине души он надеялся, что его отец передумает, что теперь, в свои семьдесят, когда жизнь подходит к концу, он передумает, и впервые в жизни будет больше отцом и меньше придурком.

Разве он просил слишком много?

Он подозревал, что да.

Его отец не был плохим человеком. Он застрял в прошлом. Не мог мысленно перевернуть страницу. Его отец был как многие люди его поколения в этом отношении. Они не были плохими людьми. Жизнь пошла дальше и оставила их позади.

Злясь на самого себя, на свою нерешительность, на свои парализующие сомнения в себе, своей ориентации, своих отношений с отцом, он взял телефон, нашёл номер отца и нажал кнопку вызова.

Нет ответа.

Неудивительно, он знал. Его отец был не из тех, кто бросается к телефону, как только тот звонит. Если бы он хотел ответить, то ответил бы. Если нет, что ж, плохо. Конечно, у него не было автоответчика, и голосовая почта была не вариантом.

Проклиная взбалмошного старика, Томас повесил трубку, выключил телевизор, и подошёл к обеденному столу.

– Уже почти десять, приятель, – сказал он.

– Я знаю, – сказал Дуэйн, с намёком на отчаяние в голосе. – Я так отстал!

– Это займет несколько дней, чтобы вникнуть. Почему бы тебе не принять душ и не пойти спать?

Дуэйн вздохнул.

– Ты мало говорил о своих родителях. – Томас положил руку на плечо мальчика. – Если тебе нужно поговорить, ты знаешь, где я. Где мы, я и Рэнди.

– Я не хочу сейчас о них думать.

– Хорошо. Наслаждаешься возвращением в школу?

– Ага.

– Ты не просил у меня никакой помощи с домашним заданием.

– Оно лёгкое. Ну, по большей части. Хотя я ненавижу английский. Мне нужно написать доклад. Прочитаешь его?

– С удовольствием, – сказал Томас. – О чём ты пишешь?

– О пилигримах.

– Об этих несчастных старых религиозных чудаках?

Дуэйн кивнул.

– Я не стану вставлять это в твой доклад, – с улыбкой сказал Томас. – Многие религиозные группы приехали в Америку, чтобы осесть. Это были не самые лучшие времени – и они презирали таких людей, как я.

– И я, – отметил Дуэйн.

– Таких, как мы, – согласился Томас. – Моему отцу они бы понравились. Он заставил меня читать Коттона Мэзера [6] , когда я был примерно твоего возраста. Поверь мне: в этом доме ты никогда не будешь подвержен таким пыткам. Не под моим присмотром. Кстати, о несчастном старом ублюдке.

Дуэйн улыбнулся.

– Я не должен ругаться при тебе. Прости. Знаешь, может, ты мог бы попросить Майкла тебе помочь.

– Да, – согласился Дуэйн. – Я об этом не подумал!

– В любом случае, молодой человек, тебе пора в душ...

– Это обязательно?

– Да. А потом пойдёшь на боковую. Я скоро приду и укутаю тебя, и это ещё кое-что, с чем тебе придётся мириться. Моя работа – следить за тем, чтобы ты благополучно прожил свой день с того момента, как встанешь, и до того, как ляжешь спать. Я не смогу спать ночью, пока не буду знать, что ты лежишь в безопасности в своей кровати, и в твоём мире всё хорошо. Не думаю, что мой отец когда-нибудь меня укутывал. Он не был щедр на такие вещи.

– Ты много говоришь о своём отце, – отметил Дуэйн.

– Он не выходит у меня из головы.

– Почему?

Томасу хотелось сказать мальчику, что он вряд ли поймёт, но в нём было что–то очень взрослое, очень зрелое.

– Правда в том, – сказал он, – что я гей, и он ненавидит это. Он не ненавидит меня, но ненавидит тот факт, что я гей, и он считает это провалом и думает, что я попаду в ад. Полагаю, я немного устал от этого. Но это не твоя проблема.

– Мой отец не был особо счастлив, – признался Дуэйн. – Он ничего не говорил, но я мог понять. Он думал, что я просто запутался.

– Ты всё ещё довольно молод, – отметил Томас.

– Мне нравятся мальчики, – просто сказал Дуэйн. – Иногда я...

– Что иногда?

– Я пытался рассказать своей маме, но она очень разозлилась.

– Из-за чего разозлилась?

– Я сказал ей, что хочу поцеловать своего друга Брайана.

– Брайана? Я думал, тебе нравится Майкл.

– Это было два года назад. Я тогда не знал Майкла. В любом случае, все мальчики в школе целовали девочек и говорили об этом, а я сказал ей, что не хочу целовать никаких девочек, но Брайан... Я хотел поцеловать Брайана. Конечно, я не говорил ему этого. Ему было бы противно. Но мне нравился Брайан. По-прежнему нравится.

– Конечно же. Он твой друг.

– Нет. Я имею в виду, что мне нравится Брайан. Очень. Может, слишком. Это... немного безумно.

– Оу. А как же Майкл?

– Ну, он мне тоже нравится.

– Оу. Что ж... Я тебе доверяю. Но будь осторожен. Чувства приходят и уходят. Кто бы тебе ни нравился, я отнесусь к этому нормально, но просто будь осторожен. Дети могут быть очень злыми, особенно, когда ты другой.

– Не обязательно мне это говорить, – ответил Дуэйн.

Дуэйн отложил свои учебники и направился в ванную, чтобы принять душ.

Томас снова проверил телефон – по-прежнему никакого сообщения от Тэмми. Не то чтобы она стала писать ему так поздно вечером, будто у неё не было миллиона других дел, но...

Позже, когда он укутывал Дуэйна в кровати, он сказал:

– Если тебе что-нибудь от нас понадобится, дай нам знать. Хорошо? Я знаю, для тебя это странно, что мы твои папы, но для нас это тоже странно.

– Я знаю.

– Я хочу, чтобы ты был счастлив, Дуэйн. И я хочу, чтобы ты знал, что ты здесь очень желанный. Нам просто понадобится некоторое время, чтобы привыкнуть к тебе. Наверное, отчасти моя проблема в том, что ты старше, и я не так сильно тебе нужен. Не так, как Джереми. Ты умный. Ты довольно собранный для одиннадцатилетнего ребёнка. У тебя есть собственное мнение, что довольно странно для ребёнка.

Дуэйн смотрел, слушал, не отвечал.

– Должно быть, ты считаешь меня очень странным, – сказал Томас.

– Я считаю, что ты очень милый. И, думаю, ты ошибаешься.

– Оу?

– Если бы не ты и мистер Рэнди... ну, я просто рад, что мисс Тэмми разрешила мне остаться с вами.

– Правда?

– Ты и мистер Рэнди очень милые.

– Ты тоже довольно милый, малыш. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

Томас выключил свет, задержавшись у двери, наблюдая, как Дуэйн перевернулся на бок, устраиваясь удобнее.

– Эй, – произнёс он, стоя в дверном проёме.

– Да?

– Я люблю тебя, малыш. Хороших снов.

– И тебе, мистер Томас.