Глава 56

– Как у тебя дела, мистер Томас? – спросила Тэмми с другой стороны стола в приёмной.

– Нормально, но ты пришла сюда не для того, чтобы спрашивать меня об этом. Хочешь пройти в мой кабинет?

Она кивнула.

Томас увидел что-то целеустремлённое и яростное в её старых, уставших от жизни глазах. Он провёл её через вестибюль отеля в свой кабинет. Она села на стул напротив его стола, подождала, пока он закроет дверь и сядет в своё кресло.

– Правда, – сказала она. – Как ты? Давно не виделись.

– Я в порядке, – сказал он.

Она едва заметно улыбнулась, будто видела эту его напускную браваду насквозь.

– С Джереми, кажется, всё в порядке, – сказала она. – По крайней мере, мне так говорят.

Томас отвёл взгляд, его охватила боль, которую он не мог скрыть.

Вскоре после инцидента в музыкальной комнате и его побега глубокой ночью Джереми вернулся к отцу и теперь жил с ним и бабушкой почти полгода.

– Я знаю, ты считаешь, что суд принял неверное решение, – сказала Тэмми.

Томас, уставший от спора, не ответил. У биологических родителей были права – это факт жизни, который бесконечно стучал в его голове. Детей не следует поневоле забирать от их биологических родителей, но когда биологический родитель ушёл в тот момент, как ребёнок родился, и не платил ни цента на содержание ребёнка, и никогда не проявлял никакого интереса, пока в деле не появилась пенсия по инвалидности...

"Забудь об этом дерьме", – подумал про себя Томас.

Забудь об этом дерьме.

– У меня есть мальчик, насчёт которого я бы хотела, чтобы ты подумал, – сказала Тэмми, наклоняясь вперёд, складывая руки и облокотившись на стол Томаса. – И выслушал меня.

– Я не хочу тебя слушать.

– Выслушай, – настаивала она. – Я сожалею о том, что произошло, Томас. Правда, сожалею. Ты хороший человек. Ты не заслужил этого. Но жизнь продолжается. И я рискнула ради тебя. Я не из тех, кто сует нос в чужие дела, но когда ты появился – открытый гей, желающий усыновить ребёнка – не все были рады этому, позволь тебе сказать. И я рискнула ради тебя. Я поверила в тебя. И я была права насчёт тебя. У тебя есть сердце для этого. И я хочу, чтобы ты снова сел на эту лошадь и продолжил путь. Прошло уже шесть месяцев.

Томас, которому уже было пятьдесят три, почувствовал, как глаза жгут слёзы. Он вытер их, смутившись.

– Не проходит и дня, чтобы я не думал о нём.

– Тогда сходи и повидайся с ним, – с нажимом сказала она. – Ты по-прежнему часть его жизни, знаешь ли. Его социальный работник сказала, что он постоянно спрашивает о тебе и хочет знать, когда ты приедешь в гости. Так что переступи через себя и навести его.

– Всё не так просто.

– Просто, – настаивала она. – Ты жалеешь себя. Ой-ой! Бедный ты! Но у меня есть дети, которым нужно жилье, и мне нужен хороший дом, Томас. Такой дом, как твой. Люди, которым я могу доверять. Люди, которые будут правильно относиться к этим детям и подарят им любовь и будущее, которого они заслуживают.

Томас попытался взять себя в руки. Правда была в том, что он ужасно скучал по Джереми. Если он увидит его, это только сорвёт бандаж с зияющей раны, которую мальчик оставил в его сердце. Он был эгоистом, но ничего не мог с собой поделать. Просто было слишком больно.

– Хотя бы выслушай меня, – сказала Тэмми. – У меня есть мальчик по имени Дуэйн.

– Что с ним не так?

– Ничего, – сказала она. – По крайней мере, пока. Но чем дольше он остаётся в приюте, ну, ты знаешь, каково это. Он белый мальчик, одиннадцати лет. Его родители погибли в автокатастрофе в Шермане.

– В той аварии, которую показывали в новостях на выходных? – спросил он.

Она кивнула.

Поступали сообщения о паре, которых сбили на опасном перекрёстке, где когда-то требовали установить светофоры. В сообщениях ничего не говорилось о ребёнке.

– Дуэйн хороший парень, – сказала Тэмми. – Он отлично учится в школе. Никаких проблем. Очень умный. Очень спортивный. Ему просто нужен дом, прежде чем он окажется в нашей системе на всю оставшуюся жизнь. У него нет ни тети, ни дяди, никого, кто мог бы его приютить, и прежде чем я начну перебрасывать его из одной ресурсной семьи в другую, пытаясь найти постоянное место, я хотела спросить, не возьмёшь ли его ты.

Она достала из своего портфеля папку и положила её на стол.

Томас открыл папку и увидел школьную фотографию мальчика с короткими светлыми волосами и открытой улыбкой. Он был симпатичным парнем с умными глазами.

– И есть ещё кое-что, – сказала Тэмми. – Он гей.

– Откуда ты это знаешь?

– Я сказала ему, что ты живёшь со своим партнёром, а он сказал, что это нормально, потому что он тоже гей. Я не спрашивала. Он просто сказал мне. И он, кажется, очень уверен насчёт себя.

– Но ему только одиннадцать.

– Я просто повторяю, что он сказал. Так он себя определяет. Я тебе сказала, он умный парень. Он знает себя. Он не просто "свистит".

– Значит, он гей, и ты хочешь спихнуть его однополой паре?

– Всё не так, – сказала Тэмми. – Но я буду честной. Если он определяет себя ЛГБТ-ребёнком, многие родители не захотят его. Предрассудок. Один из многих. Глупо? Я знаю. Но я не хочу, чтобы такой ребёнок провёл годы, вращаясь в нашей системе. Потому что так и будет, Томас. Я как раз имела дело с парой родителей на прошлой неделе, которые просили меня забрать ребёнка, потому что увидели, как она целует другую девочку на бейсбольном матче. Ты знаешь, как это бывает.

Томас снова посмотрел на фотографию. Парень не выглядел как "гей", но как это можно определить?

Томас знал правду о себе с самых ранних лет, почти сразу после наступления половой зрелости. Сколько ему было лет? Одиннадцать? Двенадцать? Он был таким юным, что даже не знал, что значит слово "гей". "Гомосексуалист" было подходящим термином. Он помнил, как ходил в библиотеку в начальной школе, чтобы найти это слово в словаре.

Может, Дуэйн соображал намного быстрее.

И снова он посмотрел на фотографию. В его сердце что-то дёрнулось.

Он слышал об аварии на выходных в новостях.

Вот так просто... что-то случается... что-то совершенно неожиданное... и внезапно ребёнок оказывается сиротой.

– Пожалуйста, – сказала Тэмми. – Это ребёнок, которого мы можем спасти, Томас. Ты меня понимаешь? Время от времени звёзды сходятся, и мы можем поступить правильно. Так, как должно быть. Не заставляй меня кидать этого мальчика по системе.

– Я знаю, что ты права, – сказал он. – Я просто не знаю, готов ли я.

– Ты готов.

– Откуда ты это знаешь?

– Потому что ты родитель, Томас. И если я правильно помню, ты говорил о том, чтобы иметь двух детей. Ты сказал, как минимум двух, чтобы им было с кем поиграть, и чтобы они были друг у друга, когда тебя не станет. Ты помнишь это?

Томас кивнул.

– Ну, вот ребёнок, которому нужен родитель. Кто-то, кто будет относиться к нему правильно – а ты и Рэнди будете относиться к нему правильно. Я это знаю.

– Ты довольно уверенная.

– Я давно в этом бизнесе. Скажи, что сделаешь это. Пожалуйста? Пора двигаться дальше. Я говорю тебе это как твой специалист по усыновлению, но ещё и как твой друг. Пора, Томас.

– Родительские права не проблема?

– Нет никаких живых родственников. По крайней мере, тех, кто хотел бы его забрать.

– Что это значит?

– Его родители были единственными детьми. У них не было ни братьев, ни сестёр. Есть бабушки и дедушки, но в обоих случаях они не подходят, не способны, у них нет ресурсов. Его матери и отцу было под пятьдесят – они родили его поздно. Их родителям по шестьдесят и семьдесят. Бабушка по материнской линии уже в доме престарелых. Дед по отцовской линии уже умер, а у его жены слабоумие. Я всё проверила – поверь мне. Никто не появится и не предъявит на него права.

Томас снова посмотрел на фото, полистал страницы папки. Сейчас их было всего четыре, подтверждая, что ребёнок действительно только вошёл в систему, и собрана была только самая основная информация.

– Мы с Рэнди теперь живём вместе, – сказал он. – Это проблема?

– Однополые пары сейчас могут законно усыновлять детей, ты же знаешь. Запрет отменили.

– Я знаю.

– Если вы оба хотите усыновить ребёнка, Рэнди придётся пройти через весь этот процесс, пройти обучение, пройти родительские курсы, получить лицензию и всё такое. Вы женаты?