Глава 22

Джереми закрыл глаза и подумал о своей матери. О её больших, молочно-белых грудях. Какими они были мягкими. Какими округлыми. Как ему нравилось целовать их, тереться о них щеками. Как она укачивала его в своих руках, подбадривала его, пока он тёрся о неё. Как он продолжал тереться, пока внизу его живота не взрывалось это покалывание, пока его тело не охватывало изобилие головокружительного удовольствия. Как его мать улыбалась, гладила его волосы, называла его своим маленьким мужчиной.

– Хочешь поиграть? – говорила она, пока они готовились ко сну. – Тебе не нужны эти пижамные штаны. Почему бы тебе их не снять? Мама устроится поудобнее. Мама не можем спать в лифчике. Мне становится так жарко. Мама хочет, чтобы было удобно. Почему бы тебе не лечь в кровать? Разве ты не знаешь, как сильно мама любит тебя? Иди поиграй с мамой.

Как ему было безопасно, как он прижимался к её обнажённому телу, его обвивали её нежные, сильные руки. Как у Христа за пазухой. В целости и сохранности. Вдыхал её запах. Чувствовал, как её длинные волосы касаются его голой кожи.

– Хочешь поиграть?

Но этот мужчина... он не хотел играть. Он не был похож на маму. Он не любил его, не так, как любила мама.

Горе в его сердце было резким, пронзающим. Он тосковал по своей матери. Его тело тосковало по ней. Его кожа тосковала по ощущению её кожи. Ему хотелось потеряться в том покалывающем, в том невероятном удовольствии, от которого у него перехватывало дыхание.

– Ты в порядке, кроха? – спросил мужчина тихим голосом.

– Я должен уйти? – спросил он.

– Уйти? Что ты имеешь в виду?

– Ты меня не любишь.

– Почему ты так говоришь?

Джереми не ответил.

– В чём дело? – спросил мужчина, его голос был полон... чего? Заботы? Злости? Разочарования? Раздражения?

– Ни в чём, – сказал Джереми, отворачиваясь от мужчины.

– Думаешь, я тебя не люблю? – спросил мужчина. Джереми почувствовал, как ему на спину легла большая ладонь. Там она обвела маленький круг. – Это неправда. Я люблю тебя, малыш. Я очень тебя люблю. Я даже не знаю тебя – по крайней мере, не очень хорошо. Но я люблю тебя. Ты теперь мой ребёнок. Ты – мой сын. И я всегда буду любить тебя. Тебе не нужно об этом переживать. Мы теперь семья, ты и я.

Джереми не ответил.

Мужчина обвил его рукой, притянул ближе.

– Брось, кроха, – говорил мужчина. – Не расстраивайся. Давай теперь просто спать. Ладно? Всё будет в порядке.

Он слушал голос мужчины. Это был неплохой голос. Слегка сиплый. Глубокий. Голос дедушки. Добрый голос. Не безумный. Не злой. Не расстроенный. Просто... спокойный. Он чувствовал дыхание мужчины на своей голой спине. Его тепло. Мужчина притянул его ближе, и его успокаивал размер мужчины, его сила, его физическая крепость – с ним не могло случиться ничего плохого, когда рядом был кто-то такой большой и могучий.

Его мысли, которые гудели от расстройства и замешательства, затихли. Мама сейчас была так далеко. Так далеко. Потеряна для него. Где-то там.

– Засыпай, кроха, – прошептал мужчина, гладя его волосы. Он почувствовал вес руки мужчины на своём лбу, успокоенный этим. – Не переживай ни о чём. Мы со всем этим разберёмся. Вот увидишь. Я тебе обещаю, малыш.

Он закрыл глаза.