ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Декорации те же. На сцене Г у щ е в а, К р у г л о в а, М о с я г и н а, Б а б и ч е в а. Точное повторение финальных мизансцен первой части.

Б а б и ч е в а. Вы сказали: «плевать на родителей», так просто, буднично сказали, а у меня что-то оборвалось внутри. А вдруг и наши сейчас просто в какой-нибудь веселой компании, просто им наплевать, что родители сходят с ума?

М о с я г и н а. Это самое вероятное.

Б а б и ч е в а. Это самое страшное. Для меня, во всяком случае. Страшно так говорить, но я бы предпочла, чтоб с Андреем что-то случилось.

Открывается входная дверь, входят К р у г л о в, Г у щ е в, М о с я г и н, с ними Степан Федорович М а х а л к и н, он в пальто, наброшенном поверх полосатой пижамы.

М а х а л к и н. Извините за внешний вид, меня буквально извлекли из кровати.

К р у г л о в. Прошу знакомиться: Федор Степанович Махалкин. Младшего Махалкина дома нет.

Бьют часы: два удара, два часа ночи.

Б а б и ч е в а (Махалкину). Где ваш сын?

М а х а л к и н. По всей вероятности, там же, где и ваши. Точнее — черт его знает, где он шляется. Я уже объяснял товарищам: пришел я с работы в семь часов. Работаю здесь неподалеку, на девятой автобазе, диспетчером. Живу вдвоем с сыном Эдуардом. Дома его не было. На столе, значит, стоял раскрытый магнитофон, бутылка пива. Недопитая. Пиво «Московское». Противогазная сумка, с которой Эдуард в школу ходит, валялась в углу. По обыкновению. Он всегда, как приходит с занятий, прямо с порога в угол ее швыряет. Да, стул еще был опрокинут. Не знаю, почему. К хамству я привык. Прибрал. Пиво поставил в холодильник. Поужинал. Посмотрел телевизор. Эдуарда ждать не стал. Он ведь и в двенадцать может заявиться, а мне к семи на работу. Лег спать. Ну вот, а разбудили меня товарищи.

К р у г л о в (указывая на телефонный аппарат). Вот телефон.

М а х а л к и н (набирает номер. В трубку). Алло! Клавдия? Не узнаешь? Богатая будешь. Это я, Федор. Ты спишь? Подожди. Подожди. Эдуард… Подожди. (Круглову.) Ругается. (В трубку.) Подожди, дай слово сказать. Эдуард… Алло! (Круглову.) Бросила трубку. (Объясняет женщинам.) Моя бывшая супруга. Эдуард полностью в нее, я человек спокойный.

К р у г л о в. Наберите номер, я сам с ней поговорю.

М а х а л к и н. Ну-ну… (Набирает номер.)

К р у г л о в (в трубку, строго). Попрошу трубку не бросать. С вами говорит сосед вашего бывшего мужа — Круглов. Сегодня ночью не вернулась домой группа ребят, в том числе ваш сын. Нас интересует… (Запнулся. Изумленно.) Что-о? (Слушает некоторое время, потом кладет трубку, Махалкину.) Долго с ней прожили?

М а х а л к и н. Четырнадцать лет.

К р у г л о в. Сочувствую. (Всем.) Не был он у матери, она ничего не знает.

М а х а л к и н. Больше ничем помочь не могу. (Зевает.) Извините, пойду досыпать.

К р у г л о в а. Вы сможете уснуть?

М а х а л к и н. Придут, куда они денутся. Дело молодое. Напрасно вы так тревожитесь.

Б а б и ч е в а. Вы можете хоть предположить, где они?

М а х а л к и н. Ну где? Возможно… (Задумался.) А возможно, конечно… Нет, не знаю.

Г у щ е в а. Таких отцов расстреливать нужно!

М а х а л к и н (обиделся). Я уважаемый человек. Моя фотография на Доске почета. Сын у меня не хуже других. Сыт, одет. Форму новую в этом году купили. Костюм. Польский. За восемьдесят три рубля. Джинсы. Магнитофон «Юность». Сто восемьдесят. На завтраки я ему рубль пятьдесят в день выдаю. Он, конечно, позволяет себе различные хамства, так кто в его возрасте не хамил? Я тоже был приличным хамом. С годами, как видите, остепенился, отслужил армию, вошел в колею. Вы не ко мне претензии обращайте, а к школе. Они куда смотрят? Им за наших детей зарплату платят. Вот так. (Раскланивается.) С вашего позволения… (Идет к двери.)

У двери стоят Мосягин и Гущев, преграждают дорогу.

В чем дело?

Г у щ е в. На работе доспишь, диспетчер.

М а х а л к и н. Вы меня не выпускаете?

К р у г л о в. Мы просим вас остаться, Степан Федорович. Лучше нам быть всем вместе. На всякий случай.

М о с я г и н а. Вы пальтишко снимите. Снимите пальто.

М а х а л к и н (отдает пальто Мосягину очень неохотно). Если завтра будут неувязки с графиком или даже авария — по вашей вине.

Г у щ е в. До завтра еще дожить нужно. Ночь длинная.

М а х а л к и н (одергивает пижаму). Хоть бы переодеться дали. Как в санатории…

К р у г л о в. Прошу.

Все направляются в гостиную. Кто-то присел к столу, другие бродят из угла в угол как неприкаянные. Гущев снова ощупал телефонный провод, проверил, есть ли в трубке гудок, сел возле телефона.

Пауза.

М а х а л к и н. Так и будем сидеть?

Ему никто не ответил.

Ну-ну… (Пристроился в уголке дивана, через некоторое время начал мирно похрапывать.)

Сверху слышна музыка.

К р у г л о в. Еще не угомонились?

К р у г л о в а. Они были здесь, пока вы ходили к Махалкину. Ввалились целой оравой, пьяные.

К р у г л о в. Хамье! Их счастье, что меня не было.

К р у г л о в а. Пожалуй, хорошо, что тебя не было. Пожалуй, хорошо…

К р у г л о в. Почему?

К р у г л о в а. Страшно мне стало. Ты понимаешь, Женя? Первый раз по-настоящему страшно.

Б а б и ч е в а. Какая страшная ночь…

Храпит Махалкин, чмокает губами во сне. Круглова вдруг резко повернулась, пошла из гостиной.

К р у г л о в. Куда ты?

К р у г л о в а. Посмотрю у Олега в столе: может быть, какие-нибудь адреса, телефоны… Нужно же что-то делать! (Выходит.)

Г у щ е в а (остановилась возле Махалкина, смотрит на него с ненавистью). Спит. Надо же! Спит, истукан.

К р у г л о в. Человек с чистой совестью.

М о с я г и н а. А может быть, так и нужно жить? Посмотрите на него — огурчик.

Г у щ е в а. Улыбается… Надо же! И снится-то, наверно, что-то приятное.

К р у г л о в. Санаторий.

Г у щ е в а. Так бы и врезала по лысине!

М о с я г и н. Вот так мы воспитываем нашу молодежь.

Б а б и ч е в а. Разве мы выбираем — страдать или не страдать, любить или не любить? Это от бога — либо есть, либо нет.

Г у щ е в. Мы страдаем, а он спит. А дети наши этой ночью — вместе.

К р у г л о в. Да, результат один. В общем-то, мы в одинаковом положении. Парадокс, если вдуматься.

Б а б и ч е в а. Андрей в детстве часто болел: диспепсия, тонзиллиты. У него носоглотка рыхлая. Ангины фолликулярные. Один раз даже ангина Венсента. Не сразу разобрались, поставили диагноз «лейкемия». Представляете, что я пережила? На черта стала похожа. А муж мой… Бывший мой муж… Любовницу завел, потаскушку в пушистой юбке! Непостижимо! Впрочем, я его не виню — разные бывают уроды. Что поделаешь, если человек лишен чувства отцовской любви, вообще лишен нравственного чувства?

М о с я г и н. Чувства — это из сфер. Есть такое понятие — долг, ответственность.

Б а б и ч е в а. Долг без любви? Это страшно.

К р у г л о в. А любовь что такое, по-вашему? Инстинкт? Физиология? Тут еще тоже разобраться следует.

Г у щ е в а. Валечка у нас однажды уже пропадал. Сколько ему было, Роберт?

Г у щ е в. Четыре.

Г у щ е в а. Четыре годика. Хорошенький был — ангелочек. На улице все как есть оглядывались. Мы думали, его цыгане украли. А он, свиненок, в сарае спрятался — обиделся, что велосипед не привезли. Во характер!

Г у щ е в. Ну, я ему, конечно, врезал…

М о с я г и н а. А моя девчонка… Ой, господи, посмотрели бы вы на нее в четыре года! — тетешка, раззява. Все дети обижали: то игрушку отнимут, то платьице порвут. Подарки на елке — последняя, даже уколы и то… Один раз вакцины не хватило. Придет домой, плачет, а я ей еще поддам: не будь тетехой! Все лезут, и ты лезь, мешают — оттолкни. Если мне в троллейбусе какой-нибудь болван на ногу наступит, я ему обратно — шпилькой, побольнее. Если каждому болвану позволять на ноги наступать — все ноги оттопчут.

Б а б и ч е в а. Очень неинтеллигентно.

М о с я г и н а. Все мы интеллигенты… В такси. А ездить приходится в основном в общественном транспорте.

Быстро входит К р у г л о в а, в руке листок бумаги — записка.

К р у г л о в а. Женя, Женя!

К р у г л о в. Что стряслось?

К р у г л о в а. Смотри! (Отдает мужу записку.) Лежала в тетрадке по обществоведению.

К р у г л о в. Где мои очки?