Ученый-идеалист, конечно, не будет утверждать сегодня, что молнии мечет сверхъестественное существо. Его знания и техническое вооружение нельзя сравнивать с тем, чем располагал предок. Но и сложность задач, стоящих перед современным ученым, совершенно не сравнима, скажем, с «загадками» огня или отражения человеческого лица в спокойной воде. А ведь и это было когда-то сложной «мировой загадкой», потребовавшей массы наблюдений, породившей много фантастических представлений.

Еще раз напомним, что природные «загадки», будучи решенными на каком-то уровне, не отпадают и не сдаются в архив. Они снова становятся «загадками», но на совершенно другом, более высоком уровне. Поэтому не приходится удивляться, что порой очень крупные ученые, продираясь через «лес неясностей и парадоксов», ставят себе синяки и шишки, а то и совсем сбиваются с дороги.

Так соблазнительно бывает отнести новое явление, упрямо не укладывающееся в старые представления, к проявлению таинственного духа. К тому же люди тысячелетиями, из поколения в поколение верили в бога.

Продолжает действовать старый порочный круг: идеалистические колебания и ошибки ученых питают религию, а религиозное мировоззрение мешает видеть природные процессы такими, какими они есть в действительности. Вот в чем подоплека величайшей важности повседневной борьбы с идеализмом и религиозным мировоззрением, в чем важность распространения и укрепления материализма и атеизма в сознании каждого человека нашего «научно-технического» XX века.

Идеализм и религия мешают человеку познавать и преобразовывать мир. Лишь материалистический подход позволяет проникнуть в сущность явлений. Как писал Фридрих Энгельс, «материалистическое мировоззрение означает просто понимание природы такой, какова она есть, без всяких посторонних прибавлений»[8], то есть без угнетающих страхов и фантазий о сверхъестественном, надприродным.

Мы мысленно побывали в далеком (и не слишком далеком) прошлом у своеобразного «водораздела» человеческих взглядов на материалистические и идеалистические. Конечно, столь краткое «восхождение» было недостаточным, чтобы подробно осмотреться и разобраться в основном вопросе философии. Но теперь мы по крайней мере можем понять Эмиля Дюбуа-Реймона, который двумя первыми — именно первыми — «мировыми загадками», самыми сложными и якобы вечно неразрешенными, лежащими вне пределов нашего сознания, считал сущность материи и силы (энергии) и происхождение движения.

Да, это основные задачи, так сказать — «загадки загадок», ибо в конечном итоге именно здесь фундамент, глубинные корни правильного понимания мира во всем его многообразии.

Что же такое материя?

Если иной нетерпеливый читатель поспешит перевернуть несколько страниц, то мы искренне посоветуем ему этого не делать. Это далеко не простой вопрос. Пожалуй, лучше всего рассмотреть данную проблему хотя и вкратце, но исторически.

Для начала нам придется отправиться в шумный, многолюдный и разноязыкий портовый город Милет. На рубеже VII–VI веков до нашей эры эта греческая торговая колония в Малой Азии достигла зенита своего расцвета, став одним из основных центров купеческого и военного мореплавания. Отсюда в дальние путешествия отправлялись галеры, к длинным веслам которых приковывались рабы. Поиски, захват и эксплуатация новых земель, рудников и шахт; строительство кораблей, городов-крепостей и оросительных систем; создание навигации и сложных ремесел — вся эта кипучая практическая деятельность настоятельно требовала развития научной мысли. С другой стороны, рабовладельцы, нещадно эксплуатируя рабов, стали обладателями крупных богатств и свободного времени. Таковы были предпосылки для расцвета искусства и науки, который, если так можно выразиться, «породил» знаменитого Фалеса из Милета.

Можно, конечно, рассказать о геометрических открытиях Фалеса, использованных при строительстве храмов, или астрономических и математических работах, связанных с мореплаванием. Все это подтвердит вышесказанное, но сейчас лучше остановиться на другом. Постепенно подмечая определенную связь между различными явлениями, люди стали воспринимать природу как нечто единое целое. Они как бы создавали базу неверно истолкованных явлений и фактов, старались при их помощи укрепить, своеобразно «материализовать» объяснения религиозных сказок. Так, небесные светила превратились в божества, от настроения которых зависела судьба земных явлений и отдельных людей.

Фалес, путешествуя по Греции, Египту, Малой Азии и Халдее, стремился в горячих, многочасовых диспутах с местными мудрецами вдумчиво впитать все знания. Располагая множеством неопровержимых доказательств единства природы, полученными людьми в их практической деятельности, он не только стал убежденным сторонником целостной картины мира, но проявил мужество, отказавшись считать небесные тела божествами. Ибо это не укладывалось в целостную картину мира и не подтверждалось объективными наблюдениями.

Нет, утверждал Фалес, небесные светила — такие же естественные тела природы как, скажем, гора, туча или текущая река. Форму небесных тел можно изучить и даже предвидеть пути их движения. Философ пришел к выводу о шарообразности Земли, высчитал, размеры видимой части Луны и точно предсказал на 585 год до нашей эры дату солнечного затмения.

Но если весь мир един и взаимосвязан, то невольно возникала мысль, что в своей основе все состоит из какого-то одного вещества, некоего «вещественного начала»…

Что за вещество? По-видимому, вездесущая, всепроникающая и многоликая вода. «Начало всех вещей — вода, из воды все происходит и все возвращается к воде», — утверждал Фалес. Первоначально все было водой, из которой выделился остаток — земля и пары, воздух и огонь… Видимо, здесь не обошлось без влияния древнейшего шумерийского мифа о сотворении мира, вполне понятного и оправданного для страны, расположенной в заболоченной дельте реки, где все было пропитано влагой и людям буквально каждый клочок сухой земли приходилось отвоевывать у болот. Были мифы о творении из воды и в Древнем Египте.

Другой великий мудрец Древней Греции, Демокрит, принес человечеству представление об атомах. Подобно своему предшественнику Фалесу, Демокрит жил и работал в Абдере, такой же, как Милет, оживленной и разноязыкой колонии, бойком скоплении моряков, воинов, купцов и ремесленников. Предание гласит, что молодой Демокрит истратил огромное состояние, объездив практически весь известный тогда мир. Возвратившись на родину, Демокрит обобщает и анализирует собранные знания, излагает свое учение о строении мира в знаменитом труде «Великий диакосмос», высказывает порой гениальные догадки. Книга, которая, кстати говоря, не сохранилась, поэтому цитируется по нескольким трудам более поздних ученых, и вообще, возможно, была работой его современника Левкиппа, все же увековечила имя ученого и его родного города. Благодарные сограждане установили на одной из центральных площадей мраморный обелиск в честь Демокрита и раскошелились на большую денежную премию, что было очень кстати, ибо от богатств философа к тому времени не осталось и гроша.

Вкратце учение Демокрита сводилось к тому, что весь мир реален и состоит из неизменных и неделимых движущихся частиц, качественно однородных, но различных по форме и величине. Отсюда и термин «атом», что по-гречески означает «неделимый». Демокрит писал: «Вещи отличаются друг от друга атомами, из которых они состоят, их порядком и положением».

Учение Демокрита хорошо согласовывалось с двумя основополагающими особенностями природы, уже понятыми к тому времени человечеством. Во-первых, что в мире все изменчиво, нигде нет абсолютного постоянства. (Гераклиту из Эфеса приписывались вещие слова: «Все течет, все изменяется…») Вторая особенность, казалось бы, противоречащая первой, — это вечность, возобновляемость природы. Мир одновременно изменчив и вечен.

— Да, это так, — говорил Демокрит. — Атомы являются непреобразуемыми частицами, они вечны — и в этом суть вечности и возобновляемости природы. Атомы находятся в постоянном движении, от их различного сочетания получаются то вода, то растение, то земля. Но атомы продолжают свое непрерывное движение, и поэтому все изменчиво и не постоянно.